Если смерть проснется

пошире открыл слюдяные створки и жадно вдохнул холодный воздух. Вспомнился спор с Матавитом, давний спор — тогда они только услыхали о Велге. Матавит никак не мог понять, зачем брать оружие, зачем лить кровь? Они с Навко — холопы, но старый Ивор к ним добр, кормит, одевает, даже сажает за свой стол. Никого из них не били батогами, даже ругали только за дело. За что воевать? И зачем?

Тогда Навко горячился, вспоминал Мать Болот, давнюю славу волотичей, говорил о свободе, о чести. Теперь же он твердо знал ответ — без всяких высоких слов. Вот он, ответ — мальчишка с нелепыми усиками, забравший его невесту, его счастье. И такое случилось с сотнями, с тысячами. Но покойный Матавит был прав в другом. За Кеями — сила. Даже сейчас, когда в проклятой семье раздор, в одиночку ничего не сделать…

Чтобы не думать, забыться, Навко принялся разглядывать пустой двор. Просто так — ради интереса. Будь у него десяток ребят, через этот двор вполне можно проникнуть во дворец и вырезать всех. Охраны почти нет. Вот они, сторожа, спят на соломе у ворот. Правда, ворота заперты, а тын высок, но если подобраться с другой стороны с шестом… Подобраться, зарезать или оглушить двух спящих дураков, зажечь сено — и ждать паники. Начнется пожар, бестолковая беготня, крики — и тут уж ударить основными силами — через главный вход. И резать, резать, резать!

Так бы он и сделал. Но тогда Алана могла бы погибнуть — в огне или от случайного удара клевцом. Нет, не годится. Даже если б верные парни были под боком…

Взгляд еще раз скользнул по огромной куче соломы. Сухая — дождей не было уже несколько дней. рядом, словно нарочно — дрова, стена конюшни. Дворец не сгорит — кменный, но шуму будет!

Да, шуму будет много. И беготни. И бестолкового крика…

Навко нащупал в темноте мешок, развязал бечевку и достал тряпицу, в которую было завернуто серебряное навершие. Теперь — огниво и что-нибудь тяжелое, чтобы докинуть до ближайшей соломенной кучи. Рука провела по подносу — чашка! Хорошо, очень хорошо! Завернуть, привязать конец тряпки к толстой глиняной ручке…

Солома вспыхнула сразу — жарко, высоким белым пламенем. Навко засмеялся и лег на лежанку, прикидывая, откуда раздастся первый вопль…

Коридор был полон дыма. Впереди горели факелы, но света все равно не хватало, люди сталкивались, кричали, хватали друг друга за руки, мешая бежать. Кмет тащил Навко вниз, очумело бормоча одно и тоже: «Горыть! Горыть!». Навко не сопротивлялся — они бежали туда, куда и все прочие. Значит, там будет и Алана.

Лестница была узкой, и люди полностью забили ее, пытаясь быстрее протиснуться вперед. Женщины, дети, бородатые кметы с вытаращенными от испуга и изумления глазами… Навко и не думал, что во дворце так много народу. Тем лучше — легче затеряться.

Толпа вываливала во двор. Там бегали кметы, выводя из конюшни беснующихся от ужаса лошадей, кто-то надрывно вопил: «Воды! Воды!», но воду никто не носил, и огонь, охвативший деревянные постройки, уже лизал стены, сложенные из аккуратных серых