Дикое поле

и как можно больше камней, и следующим утром мужчины разделились: большинство остались рубить ветви и распускать самые толстые стволы на доски, а часть поехали на телегах собирать обнаруженные накануне валуны.

Юля тоже внесла свою лепту, приведя вечно лохматого белобрысого Ероху паренька лет восемнадцати, отправившегося на новые земли вместе с такой же молодой, но черноволосой Мелитинией, к впадающему в Оскол ручейку, журчащему как раз по гладко отмытым булыжникам.

Каждый, словно на подбор - примерно пуд весом, слегка приплюснутый, блестящий. За пару часов смерд перетаскал три десятка камней на телегу, после чего они отправились назад.

Над холмом поднимался сизый сырой дым: храмцовские ратники выжигали толстые корни и многообхватные пни.

После полудня отобедали густой пшенной кашей с прихваченным еще из Северной Пустоши салом, но потом незнакомый Юле молодой кузнец, которым так гордились бояре, прямо на горячей земле начал класть первую печь, подбирая валуны по размерам - так, чтобы мелкие камушки заполняли щели между крупными, а потом щедро обмазывая их глиной. Одновременно вокруг него, под присмотром Варлама, смерды начали поднимать стены из отобранных дубков примерно в локоть толщиной.

- Кощунство какое, - не удержался от реплики Григорий, помогая поднимать на холм бревно. - Из дуба стены рубить!

Немного в стороне от дома братья Анастасий и Сергей самолично ставили навес на высоких столбах - для сена. Рядом двое смердов рубили навес низкий, но вытянутый - лошадям. К вечеру усадьба начала приобретать очертания будущего жилья: два навеса оставалось только прикрыть дранкой, стены широкого дома поднялись на четыре венца, над которыми про глядывала пока еще беструбная печь.

На следующее утро боярин Храмцов вместе с Николаем Батовым умчались в недалекий лес на охоту, часть смердов отправились к реке рубить на жерди молодые тополя, а остальные снова взялись за дом, предоставив женщинам заниматься скотиной и едой. К полудню на стенах появилось еще шесть венцов, и строители занялись стропилами.

- Сегодня в дом войдешь, - пообещал сверху Варлам, и Юля поверила, наблюдая, как плечистые смерд Иннокентий и боярин Григорий проталкивают в окна дубовые доски в ладонь толщиной.

- Двери-то будут, или только стены? - с улыбкой поинтересовалась она.

- И двери, - прокряхтел мужнин брат, - и крыша...

После обеда над усадьбой появилась первая обвязка из поставленных углом вверх жердей, потом вторая. Их соединили длинным, тонким дубовым бревнышком, после чего остальные стропила принялись крепить к нему. Григорий с усталым Иннокентием все таскал и таскал внутрь доски, и Юлю все подмывало спросить куда он их все там девает? Однако вскоре они сели вдвоем на улице, уложили рядком три доски, приколотили поверх них короткими, кованными ребристыми гвоздями две толстые жердины, обтесанные с одной стороны, еще одну - под углом к предыдущим. А затем Григорий, хитро поглядывая на невестку, принес две длинные железные петли, купленные еще