Пес войны (СИ)

А толпа между тем всё прибывала. Эример, спасаясь от давки, отступил под своды опоясывающей площадь колоннады. Он физически чувствовал охватившее толпу и весь город напряжение. Против мятежных рабов выслали сорокатысячное войско, и многие, очень многие страшились за мужей, сыновей, братьев...

Ожидание давило, как тяжёлый груз. Эример всем телом ощущал глухие удары сердца. О Величайшие, неужели Вы оставили Свой любимый город? Неразумные прогневали Вас, но мы умоляем о милости, хоть и не заслуживаем её. Сжальтесь, не карайте нас слишком строго!

Жрец поднял глаза к безоблачному, такому яркому и праздничному небу, и потому пропустил тот момент, когда из дверей Совета вышел человек. Он был слишком далеко, чтобы расслышать его слова, но сомнений в их смысле не было: у самых ступеней заголосила женщина. Её крик подхватила другая, третья... Горестный клич разбежался по толпе, как круги по глади потревоженного озера, достиг улиц и покатился по ним, разнося по всему городу весть о сокрушительном поражении, нанесенном армии Великой Коэны проклятым Гирхартом Псом.

ГЛАВА 7

Мост через реку Инни строили на совесть, и быстро разрушить его было невозможно. Псу не пришлось тратить время на наведение переправы. Без задержки перейдя самую большую реку Рамаллы и без боя обойдя город Сегейр, он двинулась по Северной дороге к Кадану.

Каниэл Лавар обмакнул перо в чернильницу, и на карте появилась новая отметка. Мятежники шли очень быстро, разведчики едва успевали приносить сведения об их перемещениях. Наместник сжал губы. Будь у Инни армия, у неё был бы неплохой шанс если не остановить, то хотя бы задержать Пса у моста. Но армии не было. Войско Сави сражаться уже не могло, сам Каниэл был далеко, да и не готов, сегейрцы думали не об Империи, а о собственной шкуре, и заперлись в стенах города. Впрочем, что их винить, они же не воины, а мирные обыватели, а люди Пса, если их можно назвать людьми, не щадят никого и ничего.

Он, Каниэл, тоже не воин. В его распоряжении всего лишь два пехотных полка, чего было более чем достаточно для поддержания порядка в провинции в мирное время, но лишь чуть больше, чем ничего, перед лицом катящейся на Кадан орды. Набрано ещё ополчение в количестве почти четырёх тысяч, но проку от них... Впрочем, он и этими силами толком командовать не умеет, хотя эта проблема разрешилась неожиданно просто. Когда стало ясно, что Сави не справился, в Кадан прибыл генерал Эргери, приказом Императора откомандированный к Каниэлу Лавару в качестве заместителя. Наместнику оставалось только не мешать ему делать своё дело.

Из приемной послышались шаги. Генерал, лёгок на помине, вошёл в кабинет, сдержанно кивнул в знак приветствия и прошёл к окну. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и хотя за окном было еще светло, комнату стремительно заливали сумерки. Надо приказать, чтобы принесли светильники...

- Я думаю, господин наместник, - заговорил Эргери, - нам нет необходимости дальше оставаться в Кадане. Закончим формирование последней кондотты и выступаем.

- Сколько у нас кондотт в ополчении?

- Семь.

- Это даже меньше, чем полтора полка...

- Да, но... Людей, способных носить оружие, конечно, можно было бы набрать и больше, но нужно, чтобы они хотя бы отдаленно представляли себе, что такое настоящий бой, и главное, хотели сражаться. А зелёные новобранцы, не знающие, где у меча рукоять, мне не нужны. Возиться с их обучением нет времени. Пусть остаются в городе.

- Наш противник постоянно принимает к себе новобранцев.

- При таком численном перевесе он может себе это позволить. Хотя... Может, тут и не только в численности дело. Побери меня Владыка преисподней, ну кто бы мог подумать, что эта сволочь выучится так хорошо воевать?!

- Так вы полагаете, мы должны пойти им навстречу? - после короткого молчания спросил Каниэл.

- Именно, - генералу, похоже, было неловко за свою внезапную вспышку.- Будем смотреть правде в глаза - шансов удержать город у нас всё равно нет. Всё, что мы можем - это упереться в землю и стоять до последнего, а для этого нужно выбрать хорошую позицию. В чистом поле нас сметут в два счёта. Подходящих мест в ближайших окрестностях нет, да и искушать их близостью города не стоит. Конечно, до сих пор этот Пёс не штурмовал городов, но мало ли что... Они могут попытаться, и никто не говорил, что у них не получится. Оборонительные сооружения Кадана в довольно плачевном состоянии...

- Да, это моё упущение, признаю.

- Не ваше, а вашего предшественника, но сейчас это неважно. Починить всё, что нуждается в починке, вы бы всё равно не успели.

Эргери ушел. Слуг Каниэл так и не позвал, и сейчас с трудом мог различить очертания предметов в уже ставшей привычной комнате. Вернётся ли он сюда?

Наместник отодвинул занавесь и вышел на балкон. Ночь уже вступила в свои права, в небе зажглись звёзды, и как ответ земли небу, в окнах домов загорелись огоньки. Осветились и центральные улицы. Кадан был достаточно богатым городом, чтобы позволить себе держать фонарщиков. Неужели он будет взят и разграблен? И он, Каниэл, наместник и правитель, ничего не может сделать для города, который уже начал считать своим. Даже поставить на его стенах набранное им войско. Только вывести своих людей в поле - и бесславно погибнуть вместе с ними.

Каниэл облокотился о перила, глядя на восток, откуда подходил скрытый пока за горизонтом враг. Генерал прав, у них нет ни единого шанса устоять, так зачем всё это? Гибель тысяч людей, собравшихся по его приказу, бой, где не будет места ни подвигам, ни славе... Пса не остановить, можно лишь спровоцировать на ещё большую жестокость. А за спиной - мирные селения, и множество рабов, готовых предать своих хозяев и присоединиться к бунтовщикам, а ещё дальше, за Рудесскими горами - Смун, где достаточно одной искры, чтобы с таким трудом усмиренные племена восстали против владычества Коэны, предав огню и мечу всё и всех, кто с ней связан. И потому он, Каниэл Лавар, патриций Великой Коэны, наместник Западной Рамаллы, до конца исполнит свой долг, не надеясь на победу и не спрашивая о смысле своих действий. Рано или поздно Пса остановят, но какой ценой... Может, и к лучшему, что Каниэл этого уже не увидит.

Гирхарт внимательно осматривал заросшие лесом холмы, на которых укрепилась вражеская армия. Она едва насчитывала десять тысяч человек, но расположились они, надо отдать им должное, очень и очень неплохо. Коэнцы перекрыли дорогу, проходившую меж двумя грядами лесистых холмов, и обойти их было весьма сложно: с одной стороны от них - глубокий и длинный овраг, по дну которого протекает небольшой ручей, с другой - болото. Сама дорога была перегорожена внушительным завалом, топорщившимся заострёнными кольями. Что находится на холмах, разглядеть было трудно, но можно не сомневаться - какие-то сюрпризы припасены и там. Что ж, наместник Лавар - неглупый человек. Гирхарт, хоть и с трудом, но вспомнил его - некогда, в краткий промежуток после окончания Внутренней войны и до начала кравтийско-арнарийской, их представили друг другу. Высший свет тесен. В войсках этот потомок древнего и славного рода никогда не служил, но не нужно быть гением военной мысли, чтобы уразуметь: противостоять столь превосходящему по численности противнику иного способа нет. Придется хорошенько потрудиться, чтобы пройти по этой дороге. А Тиокред шлёт гонцов с призывами поторопиться, и его можно понять. Ларч перешёл в наступление, его подсылы портят отношения Кравта с настаранскими союзниками, ещё немного - и императору в изгнании придется позабыть о своих планах и целиком сосредоточиться на обороне. Гирхарт знал это, гнал своих людей, как мог, и вот так некстати... Конечно, день или два особой роли не играют, но всё равно досадно. Одержать несколько блестящих побед со вполне терпимыми потерями, и умыться кровью, споткнувшись о штафирку!

- Болото непроходимо? - обернулся Гирхарт к сопровождавшему его Исмиру.