Эльдорадо (СИ)

"Моя мама ела цветы сейбы, когда ждала ребенка" - вспомнила Кьяри. За словами хлынули образы. Нио, карабкающийся по покрытому шипами стволу. Бледно розовые цветы. Смеющаяся Иса гладила Нио по спине.

Нио набрал в горсть гальку и отправил её в рот. Сглатывая, он зажмурился, и Кьяри поняла, что больше не может этого выносить. Несправедливо! Неправильно! Не может быть! Нио снова поднес камень к губам, и Кьяри ударила его по рукам.

- Прекрати!

Но Нио не остановился, нашел ещё один камень величиной с сердце колибри и взял его в рот.

Кьяри казалось, что она падает в пропасть. Не замечая собственных слез, не слыша своего крика, она бросилась на Нио с кулаками. Нио легко ушёл от удара, вскочил на ноги и отступил на несколько шагов. Кьяри вдруг показалось, что солнце светит слишком ярко. Его свет давил на веки и обжигал кожу. Нио положил на язык ещё один камень и глотнул.

- Ты пожаллеешь об этом! - выкрикнула Кьяри и бросилась бежать. Она не знала, о чем стоило жалеть Нио о том, что камни разорвут его живот или о том, что он ладил с Исой и смеялся над её смертью.

Селение было небольшим. Глиняные хижины с соломенными крышами стояли рядами. На дверях старика Римака висели золотые кольца и плетенка из тростника, охраняющая дом от злых духов.

Облокотившись о стену, старик грелся на солнце и курил трубку.

- Римак! Ты должен наказать Нио! Он ... Он смеялся надо мной! Следил за моей матерью! И ел камни!

- Успокойся, девочка, - просипел Римак, не вынимая трубку изо рта. - Я знаю тебя... Кажется, ты ходила на мои занятия в прошлом году?

- Нио он...

- Я никак не могу вспомнить твое имя. Стар совсем стал. Память никуда не годится, пальцы не слушаются, глаза подводят. Нио!

Появившись из-за спины Кьяри, Нио приблизился к старику.

- Я забыл сегодня утром выпить свои настойки из трав, мой мальчик, - старик посмотрел на него и улыбнулся. Глубокие морщины делали смуглое лицо старика похожим на кору дерева.

Нио скользнул в дом и вернулся с глиняной чашкой. Пока старик шумно пил, Нио сидел у его ног.

Кьяри поднесла руку к лицу, дотронулась до мокрой щеки и поняла, что плачет. Вытерев слёзы, она заметила, что по голым ступням старика ползают муравьи.

- Стар я совсем стал, - повторил Римак. - Лекарство пить забываю. А когда-то знал имя каждого ребенка, старика, мужчины и женщины в округе. Помнил, кто и когда родился, кто, когда и на ком женился. Разбуди меня среди ночи, мог сказать сколько у чиа воинов, стрел, луков, копий и какие жертвы приносились на алтарь бога солнца за последние пять лет. Глаза теперь тоже не те, что раньше. Не могу даже толком прочитать кипу, что приносят гонцы императора. Говорят, в столице, когда хранитель кипу начинает ошибаться, его убивают. Мне повезло, что у меня есть Нио. У моих детей никогда не хватало усидчивости и сосредоточенности, чтобы научиться узелковому письму. Если бы не Нио, кто записывал бы важные события, происходящие в нашей деревне?

Кьяри показалось или во взгляде Нио мелькнули самодовольство и насмешка? Даже если так, она устала злиться. Она собиралась развернуться и уйти, когда старик заговорил снова.

- Тебе нужно увидеть его работу.

В доме Римака разноцветные верёвки со стройными рядами узлов висели на стенах и лежали в резных шкатулках. Словно исполняя только ему известный ритуал, старик с любовью коснулся каждой верёвки. С такой заботой мать гладит по голове ребенка, а охотник трогает хохолок ручного сокола.

- Ты ещё слишком молода и не понимаешь до конца, зачем нужны эти записи. Они связывают нас с прошлым. Кипу может рассказать, сколько воинов погибло, а сколько стало рабами в войне десятилетней давности. Кипу бережет наши тайны. Например, сколько копий, топоров, дротиков и стрел хранится на деревенском складе. Узлы кипу связывают нас с остальным миром. Благодаря им, мы, не покидая деревню, узнаем, что происходит в империи, какой император правит, какие народы он завоевал, какие города и дороги построил. Я долго искал ученика, которому мог бы доверить дело своей жизни. И никто никогда не подходил для этого так, как подходит Нио. У него замечательная память и ловкие руки. Вот, возьми. Присмотрись.

Наощупь верёвка была жесткой и твердой из-за въевшейся в неё краски.

- Видишь, как много узлов, как тесно они прижимаются друг к другу в первом ряду? Погляди, на одинаковые промежутки между узлами второго ряда. Смотри, как равномерно пропитались краской волокна. Такого результата непросто добиться. Даже кипу из столицы, редко могут сравниться с этой работой. Это сделал Нио. Ему понадобилось пять дней, чтобы создать эту запись. Он сам сплел верёвку, замешал краску и вымочил в ней верёвку, а затем по памяти воспроизвел мой рассказ. При этом не перепутал ни одну цифру, ни одну дату. Поверь мне, девочка, сам император был бы рад заполучить такого мастера кипу.

Старик улыбнулся Нио. Нио улыбнулся в ответ. Точно так же он улыбался год назад Исе. От воспоминания у Кьяри скрутило живот. Как наяву она увидела розовые цветы и смеющуюся мать. Неужели при взгляде на Нио она всегда будет думать о матери?

Старик долго говорил о кипу, часто ворчал на ломоту в костях и постоянную усталость, а потом сел в кресло, повесил голову на грудь и заснул.

- Он всегда спит днем, - зачем-то пояснил Нио.

- Когда я была совсем маленькой с нами жила бабушка, мать моего отца. В старости у неё нарушился сон. Она спала днем, а ночами сидела у очага и шила одежду.

- С нами тоже жила бабушка, она была такой толстой, что ходила как утка, переваливаясь с боку на бок, - выпалил Нио и принялся изображать походку старухи. Но посреди движения он вдруг остановился и помрачнел.

Эта смена настроения передалась Кьяри. Её снова обступили тоска и грусть последних дней. Желая избавиться от этой тяжести, Кьяри повернулась к Нио. Неизвестно откуда пршла уверенность, если она заставит его говорить и улыбаться, мрачные тени прошлого развеются.

- Ты научишь меня залазить на сейбу по шипам?

Кьяри испытала удовлетворение, увидев, как Нио распахнул глаза. Удивление изменило его лицо - когда Нио забыл о необходимости плотно сжимать губы, в его чертах появилась мягкость и плавность.

- Если ты не боишься поцарапаться.

- Я ничего не боюсь. Этой весной я сама поймала каймана.

- Наверное, он только вылупился из яйца и был совсем беззубый? - усмехнулся Нио.

- Смотри! - Кьяри поднесла руку к лицу Нио, чтобы он мог разглядеть три маленьких шрама на запястье. - А ещё у каймана очень вкусное мясо. Я угощу тебя, когда в следующий раз поймаю каймана.

Муха села на лицо Римака. Старик дёрнулся и громко всхрапнул. Вспомнив, что ей пора домой, Кьяри вскочила на ноги.

- На самом деле тот кайман был не совсем взрослым. Одногодка, - крикнула она вместо прощания.

Нио улыбнулся, и Кьяри решила, что научилась управлять его настроением.

Атавалп сидел у костра перед домом, чистил корень маниока и жевал тростинку.

- Я приготовил маисовую похлебку, - мягко сказал он. Когда Кьяри Кьяри присела рядом, Атавалп погладил её по спине.

От упоминания о еде в животе у Кьяри заурчало. Ласка отца принесла облегчение, будто Кьяри боялась его гнева. Откуда эта мысль? Ведь Кьяри никогда не боялась отца.

"Ребенок Исы умер и забрал её с собой, потому что он был вам не нужен. Вы ненавидели его, и он решил, что умереть лучше, чем жить с вами!" - прозвучал в голове Кьяри голос Нио.

Еда разморила Кьяри. Каждый раз, когда она моргала, ей чудилось, что с неба падает звезда.

- Я всегда смогу защитить тебя, - сказал Атавалп, накрывая Кьяри одеялом. - Меня защищают перья орла, которые мне подарила твоя мать в день нашей свадьбы. Они делают меня непобедимым и неуязвимым для стрел и камней.

- Если мама могла защитить тебя, почему она не защитила себя?

Атавалп опустил голову и глубоко вздохнул.

- Предвидеть опасность угрожающую близким легче, чем разглядеть свою беду. Иса любила тебя и меня. И её любовь всегда будет защищать нас.