Печать на сердце твоем

олуночным выговором. Згур всмотрелся, но вечерний сумрак не позволял увидеть ничего — кроме серой береговой полоски и зарослей камыша. Он подумал,

кивнул Сове. Парень вышел вперед, приложил ладони ко рту:

— А вы не забыли старенького Хальга? В ответ ударил хохот.

— Скажи своему Згури, чтобы ехал сюда! Один, без вас! Здесь мелко, он даже не промочит ножек!

Фрактарии недовольно заворчали. Згуру и самому стало не по себе. Сканды коварны, им нельзя верить ни в чем. Но Олавсон неглуп. Убить лучевского воеводу можно куда проще, не приглашая в такую даль.

— Страшно? — За рекой вновь захохотали. — Трусишка Згури наделал в штанишки?

Это был вызов. Згур криво усмехнулся и вскочил в р седло. Будь что будет!

Горскла и вправду оказалась мелкой — вода не достигала до стремян. Стена камыша быстро приблизилась, в ней зачернел узкий проход. Вдали мелькнул огонек костра.

— Сюда! Не свались с лошадки, маленький Згури! Згур усмехнулся. На такие насмешки не обижаются. Сильный отвечает на смех смехом.

— Эй, где там ваш Хальг? Еще не убежал?

— О, нет, нет! — откликнулись совсем рядом. — Мне очень страшно есть, маленький ужасный Згури, но я тут!

Голос был иной. Тот, кто отозвался, был старше и ве-нетские слова выговаривал совсем по-другому: жестко, коверкая звуки. Хальг?!

Згур ударил коня каблуком и через мгновение оказался на берегу. Стена камыша была позади, прямо перед ним темнела лесная опушка. Костер горел чуть в стороне, а возле него столпились люди в знакомых рогатых шлемах. Згур придержал коня.

— Сюда! Маленький Згури все-таки промок! Пусть подсушит ножки!

«Рогатые» расступились. Вперед вышли двое — высокие, плечистые. На них не было шлемов. Отблеск костра осветил седые волосы того, кто шел первым. Второй был черен, как воронье крыло, длинные кудри падали на плечи, борода закрывала грудь.

Згур спрыгнул с коня, потрепал гнедого по крутой шее и, не торопясь, пошел навстречу. Седой, похоже, Хальг. Черный, наверно, родич, иначе не шел бы рядом с кону-гом…

Не доходя нескольких шагов, все трое остановились. Костер светил скандам в спину, но Згур уже мог разглядеть их лица. Седой, тот, что шел справа, был гладко выбрит, костистые скулы грозили порвать кожу, в небольших светлых глазах светилась насмешка. Второй, словно утонувший в черной бороде, смотрел угрюмо, набычась. Рука лежала на крыже меча — франкского, такого же, как у Згура.

— Чолом!

Згур взмахнул правой рукой, запоздало сообразив, что поздоровался по-огрски, словно перед Кеевыми кметами. Он хотел исправиться, повторив то же по-венетски, но этого не потребовалось. Седой внезапно захохотал.

— Чолом! — Рука в кольчужной чешуе взметнулась вверх. — Боги! Быть не может так! Ты что, есть сполот, парень?

Згур обомлел, но растерянность длилась всего мгновение. Почему бы бродягам-скандам не знать о сполотах?

— Я не сполот, — Згур проговорил это на родном наречии. — Тепло, но не горячо! Может, снова попробуешь?

— Ты волотич, — голос того, кто был моложе, внезапно