Попрыгунчик (СИ)

План работал безупречно.

Через пять минут столь запутанного пути рядовой наконец-то оказался в той самой комнате, откуда и начиналось их задание. Мотор, создающий повышенное давление в пневмотрубе, молчал — значит, остальные еще не успели покинуть резиденцию. По крайней мере, не этим способом.

Мареев подошел к приборной панели и, смахнув с нее слой пыли, стал оживлять технику, находящуюся уже как лет тридцать в законсервированном состоянии. На удивление, танцев с бубном в этот раз не понадобилось — мотор, повинуясь командам с пульта управления, немного почихав, затарахтел.

— Вот это мне сегодня прет! — обрадовался вслух рядовой. — Вернусь на базу, надо бу…

Внезапный громкий взрыв заглушил его, так и не дав узнать, что же такого интересного он собирался сделать по возвращению назад.

***

— Али, живее!

— Азатов, ты псих! Если мы выживем, я тебя во все щели вые…

Мощная взрывная волна ударила в спину бегущим, повалив их на пыльный бетонный пол подвала и протащив по инерции еще пару метров. Над ними пролетела чья-то горящая голова и, отскочив от стены, укатилась за поворот.

Граната, которую рядовой Азатов без какого-либо предупреждения кинул в шахту лифта, стоило лишь оттуда выбраться старшему лейтенанту Гураеву, сработала как надо, обвалив ход и забрав с собой на тот свет не менее двух солдат противника.

Старлей попытался встать и тут же упал обратно, грязно выругавшись. Видимо, неудачно приземлившись, он сломал правую руку в лучезапястном суставе и теперь ничего не мог ею делать. Особенно грустным был тот факт, что стрелять с левой руки Гураев не умел. Только если себе в висок.

Азатов, хромая, подошел к своему командиру и мощным рывком помог тому встать на ноги. В этот момент из-за угла метрах в десяти перед ними появился стражник, взяв их на прицел. Но через секунду он уже опустил пистолет.

— Фига себе у вас эффектное появление! Долго репетировали?

— Мареев? — удивился старлей, узнав своего бойца во вражеской форме. — Ты чего так вырядился?

— На бал-маскарад собрался, — съязвил тот. — Мы тут лясы точить будем или все-таки, наконец, свалим отсюда? Пневмотруба зовет!

***

— Азатов, это, видать, по твоей части, — Гураев протянул тому взрывпакет. — Сноси избушку к хренам собачьим.

— Погоди, так ведь еще Сидорчук там. Как он-то выбираться будет?

— Никак. Он, — старлей запнулся. — Застрелили, в общем, его. Так что не тяни кота за хвост — поможешь или мне самому одной рукой возиться с ней?

— Две минуты нам хватит? — мрачно спросил Азатов, крепя бомбу к к вакуум-конденсору.

— Самое то.

— Ну, тогда бегом отсюда! — рядовой в несколько касаний по экрану запустил обратный отсчет.

Цифры быстро сменяли друг друга, отсчитывая последние мгновения жизни старенькой сторожки. Жаль только, что солдаты противника, отправленные в погоню за диверсантами по трубе, даже и не догадывались об этом.

С десяток человеческих жизней за старую книжку. И что в ней такого ценного?

Конец I акта.

========== Акт II. Глава 1. 211 ==========

АКТ II

«Конец начала или начало конца?»

Ох, какая же ты близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя,

Мы теперь с тобой

Одной веревкой связаны,

Стали оба мы скалолазами.

©В.С. Высоцкий

Глава 1,

про различные части тела русалок, бокс без правил, сосенки-елочки и еще совсем немножко про любовь, превратности мадам Судьбы и дядю Мишу

— А тебе так даже больше идет, сразу лет на пять помолодел! — улыбнулась Юля, сидя на койке. — Ну Игорек, не хмурься — вот это тебе точно не к лицу.

— Да что ты! Я б на тебя посмотрел, если бы два месяца твоих трудов отправились коту под хвост!

— Зато, — она поднялась, подошла и положила свои руки мне на плечи, — тебя теперь намного приятнее целовать.

***

За те три дня, что мы вчетвером находились в изоляторе, случилось и поменялось многое.

Во-первых, мы поняли, что с нами произошло. По крайней мере, даже если и не поняли, то нам хотелось в это верить. Так вот, видимо, тот стеклянный шар, что нашел Илья, ни что иное, как машина времени. Да, такая компактная, бытовая. Наверное, где-нибудь в XXX веке она есть у каждой домохозяйки. И эта условная домохозяйка, однажды выйдя за свежим и ароматным хлебом в XXI век, переходя речку по мосту, случайно обронила свою временную машинку в воду. Шарик, увлекаемый течением, покатился по дну реки, пока не встретил нас. Или же мы встретили его. В любом случае лучше этой встречи никогда бы не происходило. А дальше тонкий механизм машины времени не выдержал такого грубого обращения Ильи с ним и, решив отомстить, закинул нас сюда.

Но вот что это за «сюда» пока что оставалось загадкой. Надеюсь, ненадолго.

Во-вторых, Маша простила Илью. Хотя, казалось бы, сорвалась она, а виноват оказался он. Логика явно женская. Ну, да ладно, сами разберутся. Еще мне не хватало попасть под раздачу для полного счастья.

Случилось это уже на следующий день. Конечно, как любая порядочная девушка, Маша сначала закатила повторную истерику, правда не такую сильную, как в первый раз. Скорее, из вредности, чем по поводу. По комнате летали подушки, ложки, жестяные тарелки, одна из которых даже попала в меня, после того как мой друг от нее ловко увернулся. Но спустя всего лишь десять минут они вдвоем уже сидели в дальнем углу и что-то тихо обсуждали. Мы с Юлей старались им не мешать и делали вид, что крайне увлечены устранением беспорядка, учиненного ее подругой.

— Любви моей ты боялся зря, не так я страшно люблю, — тихонько себе под нос начала напевать Юля, собирая ложки с пола.

— Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою, — подхватил я, выуживая тарелку из-под койки.

— Ты знаешь эту песню?

— Ну да, есть такое.

— Забавно, я думала, что ты больше специалист по тяжелому року или, скажем, металлу. А ты и с любовной лирикой знаком, — девушка хитро прищурилась, будто уличила меня в чем-то постыдном.

— Внешность обманчива, не правда ли?

Слово за слово и через несколько минут мы уже сидели в другом углу, подальше от Маши и Ильи и так же тихо болтали совершенно о разных вещах. Оказалось, эта маленькая хрупкая девчонка с длинной косой весьма неплохо разбирается в тяжелой музыке. Даже странно, что я этого раньше не распознал. А еще у нее прекрасные большие серо-зеленые глаза. Как у русалок. Нет, я этих морских красавиц никогда в своей жизни не видел, и, скорее всего, их не существует в природе. Но если существуют, то глаза у них должны быть именно такого цвета. И такие же бездонные…

Взгляду рядового Варнавского, зашедшего в это время к нам в изолятор, предстала странная картина: две парочки, сидящие в разных концах комнаты и о чем-то друг с другом шептавшиеся, на фоне общего беспорядка. И самое обидное — они совершенно никак не отреагировали на его появление. Даже ухом не повели!

Переглянувшись со своим рыжим другом Тимошкой, который, по всей видимости, тоже не понимал, что здесь происходит, и почему никто не радуется появлению его царского величества, Варнавский решил, что зайдет немного попозже. Обед все-таки дело добровольное, не хотят — и не надо.

В-третьих, у нас закончились темы для разговоров. Кажется, за первые два дня мы обсудили просто все, что только можно: начиная от скромных обеденных порций, что нам перепадали, как заключенным под стражу, заканчивая совсем уж философскими размышлениями о предначертанности и фатуме. И весь вчерашний день каждый развлекал себя как мог.

Илья занимал себя физически — отжимания, пресс, скручивания, выпрыгивания, приседания, планка и прочие, прочие упражнения, пока в перерыве между подходами не залип на крутящуюся под потолком большую пылинку. Черт знает, о чем он задумался, но с полчаса точно лежал на полу, закинув руки за голову, словно на лужайке в теплый июньский день.

Маша к этому вопросу подошла более прозаично: просто спала, просыпаясь только к обеду и ужину. Эх, вот бы мне такую способность…