Золотой империал

оссийской Федерации» орел, как и положено, при регалиях и коронах. Правда, белый, словно польский, и на красном щите. Опять фантасмагория в стиле Гойи...

Президентская республика с парламентом под названием Государственная дума, конституцией, заимствованной слово в слово у какой-нибудь латиноамериканской банановой республики, гербом с бледным имперским орлом с имперскими же регалиями на революционном алом фоне, флагом коммерческого флота вместо государственного знамени и переиначенным на новый лад тем же автором, что и два предыдущих, гимном кровавой Советской власти — что может быть причудливее?.. Только бывшие провинции, ставшие суверенными государствами: незалежная Малороссия, марксистская Белоруссия, непонятно откуда взявшийся монструозный Казахстан, полудикие Азиатские эмираты, Балтийские провинции, Закавказье, Бессарабия, расколовшаяся на две части по Днестру... А ждут уже своей очереди и Татария, и какой-то Башкортостан, и Калмыкия, и еще восемьдесят девять «субъектов федерации». Петр Великий, Великая Екатерина, Александры — где вы?

А Чечня? Четвертый год идет уже вторая Чеченская война, суетливо заливаемая мальчишеской кровью, рекой текут туда деньги, рушатся взорванные отмороженными горцами дома...

Не выдержав, ротмистр выудил из рюкзака початую бутылку «Камю», конечно поддельного, но все-таки не такой отравы, как здешняя водка. Не спиться бы вам на этом пути, граф. Докатились! Пить в одиночку — моветон, господа! Разбудить, что ли, кого-нибудь из спутников?

Шаляпин, едва различимый в темноте, бесшумно выскользнул из травы и уставился на ротмистра фосфоресцирующими плошками глаз.

— А-а, это ты, дружище? — пьяно улыбнулся ему Чебриков. — Не составишь ли компанию загробному скитальцу? Или ангелы не пьют?

Внезапно хмель облачком вылетел из головы ротмистра: кот глядел неотрывно прямо в глаза, словно пытаясь что-то сообщить, а в неподвижном ночном воздухе разливалась мощная вибрация, заставлявшая трепетать в полном безветрии листочки берез...

Сорвавшись с места, ротмистр, не обращая внимания на сантименты, довольно грубо растолкал Александрова:

— Вставайте, Николай Ильич, тревога! Будите друзей, мы снимаемся!

26

— Да как же твои недоноски их упустили-то?! Клещ готов был голыми руками разорвать виноватого Базуку, возвышавшегося над ним на две головы.

— Их же человек десять там было.

— Двенадцать...

— Двенадцать... Не двенадцать, а двенадцать! Против троих мужиков и бабы...

— И кота.

Алексей опустил руки и вперил в двухметрового дебила ошалелый взгляд.

— Ты что?.. — Палец, украшенный массивной золотой печаткой, покрутился у виска. — Какой еще кот? Верзила сокрушенно развел руками:

— Да не знаю какой... Волшебный какой-то, заколдованный. А может быть, и оборотень...

Вадик суетливо перекрестился: выросший в многодетной семье жутко пьющего сантехника, он еще в безоблачном пионерском детстве был крещен в Кундравинской церкви и потертый алюминиевый крестик таскал на толстой золотой цепочке не для