Нужда

Алексей Николаевич Мошин

Нужда

I

– Не тоскуй, Васюта, голубчик!.. Ободрись… Знаешь пословицу: «Тоской города не возьмёшь»… Вот я поставила самоварчик, с хлебом напьёмся чаю, – будем сыты… И дети будут сыты… Подумай, какое счастье, что они теперь здоровы… А помнишь – утро нашей любви? Сколько было надежд!.. Васюта, – неужели ничто не сбудется?.. Ведь мы же по прежнему любим друг друга… Помнишь, как мы каждый вечер приходили к старой ветле, у пруда?..

Молодая женщина с бледным красивым лицом старалась заглянуть в глаза мужа. На него всегда хорошо, ободряюще действовали подобные её речи. Но он теперь только ниже опустил голову. Она неслышно вздохнула, позвала резвившихся оборванных двух детишек, ушла с ними в кухню и тихо закрыла дверь.

– Ему нужно подумать одному, – всё его раздражает… А чрез несколько минут успокоится, позовёт меня, приласкает… И будем горевать вместе… Может быть, что-нибудь и придумаем… Господи!..

Солнечные лучи ударили в маленькое окошко мансарды и радостными бликами заиграли на грубом полу и убогой мебели, и на пустом, без холста, мольберте, испачканном красками.

Василий Иванович Петров, художник, сидел на табурете, положив локти на стол, крепко сжав виски руками и думал о том, как бы и где бы ему заработать на пищу семье.

«Нужда… Это что-то хищное, жестокое, и мерзкое, и страшно могучее, властное. Горе человеку тому, кого победит нужда!.. Он беспомощно бьётся как муха в паутине, а нужда как паук высасывает все жизненные соки. Или вот, как сверчок с оборванными крыльями, уж не подняться ему, не взлететь над землёй… – А у меня отрастут, непременно отрастут крылья!.. Я поднимусь… Но где выход, – в чём?!. Должен же быть какой-нибудь выход?»

Василий Иванович был в этом уверен и оттого ещё не приходил в отчаяние, и всё искал.

II

Художнику Петрову не везло.

Окончив высшее художественное училище, он мечтал «не запрягаясь в службу», свободным трудом пробить себе дорогу. Он был уверен, что его труд даст ему имя и обеспечит безбедно существование для его семьи. Но первая картина его, о которой с большой похвалой отозвалась критика, стояла непроданной до последнего дня выставки. Только перед закрытием выставки удалось ему продать свою картину за ничтожную сумму, которой как раз хватило, чтобы заплатить в лавку долг, да ещё месяц прожить, не нуждаясь.

Чтобы как-нибудь перебиваться, пришлось брать заказы на портреты с фотографий; хороших заказов не было: не искали его таланта, умения прекрасно работать, – для хороших заказов искали художников с именами известными или даже громкими.

Василий Иванович работал на магазин, получая за свой труд очень мало, а магазин брал за работы Петрова довольно дорого. Но Василий Иванович не знал, для кого он делал тот или иной портрет и не мог достать непосредственно работы, которая хорошо оплатилась бы. Чтобы не голодать с семьёй, Василий Иванович должен был очень много работать на магазин. Некогда было написать этюд для себя, – о картине же на выставку и думать было нечего…

Так пропали у художника четыре года, в этой «подёнщине», как называл он свою работу.

III

Откуда-то узнал адрес Петрова один очень богатый меценат, Дарин, у которого была великолепная картинная галерея, – и пригласил Василия Ивановича письмом к себе.

Обрадовался и побежал бедный художник к знаменитому меценату.

Предварительно он одел старую, но чистую тщательно заштопанную женой крахмальную сорочку и порыжевший сюртук, пригладил слегка свои густые длинные волосы, а жена подвинтила ему пальцами усы и расправила бороду, как ей нравилось и казалось красивым.

День был ясный, весенний и всё на улице казалось Петрову жизнерадостным и приветливым: и неспешно сновавшая публика на тротуарах, и катившие на рысаках богачи, и тащившиеся на извозчиках и конках люди среднего достатка. В каждом лице, на которое падал взгляд художника, он находил что-то доброжелательное и приятное. Петров шёл быстро и бодро.

Петрова приняли в роскошном кабинете и предложили написать портрет карандашом с фотографии, снятой с девочки лет пяти, недавно умершей дочери мецената.

– Подписи мне не нужно, – сказал меценат, мужчина средних лет, тщательно причёсанный парикмахером, – всё равно у вас имени нет… А работаете вы недурно… Дорого я не заплачу. Скажите, сколько можете взять за этот портрет?..

Василий Иванович подумал и сказал:

– Двадцать пять рублей.

– А с магазина вы берёте по десяти рублей… Иногда, кажется, и дешевле… Я потому вас и пригласил, чтобы мне магазину не переплачивать… Десять рублей вы можете и с меня взять… И будете ещё от меня получать работы.

Василий Иванович согласился.

Когда художник шёл домой от мецената, он очень медленно шагал по улицам, низко опустив голову и ничего не видел перед собою.

Дарину очень понравился портрет, но он заплатил только десять рублей и больше не вспоминал о Петрове: должно быть не было подходящей для того работы.

Заболели у Петрова дети. Он несколько дней не работал, помогая жене ухаживать за детьми, дежуря ночами у маленьких кроваток. Днём пробовал он работать, но руки дрожали от волнения, и он портил бумагу, – ничего не выходило. Пришлось заложить всё, что было можно, чтобы платить докторам и в аптеку.

Из магазина присылали несколько раз за срочным заказом.

IV

Наконец, Петров окончил заказ и понёс в магазин.

У огромных окон магазина он остановился и взглянул на выставленные в витринах вещи. Там были две-три картины знаменитых художников, попавшие в магазин случайно, от наследников каких-нибудь меценатов или от разорившихся людей, несколько дорогих эстампов, фигуры из бронзы и терракоты и рамочки изящной работы для фотографий. Это был магазин ловкого итальянца Пиччикато, который не совсем чисто говорил по-русски, но в совершенстве изучил вкусы той русской публики, которая посещала его магазин.

Петров смотрел на вещи в витринах и думал:

«Либо громкая подпись, имя, которым можно хвастнуть, – либо уж репродукция… Работам нашего брата, художника без имени – места нет… Значит, – что же делать?.. Издыхать с голоду вместе с семьёй?.. Или всё работать грошовые портреты карандашом с карточек?.. Сейчас и такой-то работы ещё получить бы… Да авансом хоть рубля три»…

И художник вошёл в магазин.

Пиччикато, очень красивый брюнет, остриженный бобриком, с остренькой бородкой, усами кверху и свежим, розовым цветом лица, одетый по последней моде, показывал покупателю дорогую бронзу; итальянец то почтительно изгибался перед покупателем, то вдруг откидывался и с деланным восторгом и восхищением смотрел на вещь, которую он продавал, и говорил о том, с каким вкусом и талантом сделана эта вещь. Приказчики, красивые, элегантные молодые люди продавали другим покупателям кто – альбом, кто. – рамочки. Жена Пиччикато, красавица блондинка с широкими плечами и туго перетянутой талией оживлённо вполголоса говорила о чём-то с гвардейским офицером.

Когда Петров открыл дверь магазина, Пиччикато взглянул, кто входил, – и не ответив на поклон бедного художника, уже больше не обращал на него ни малейшего внимания. Только когда покупатель ушёл, и вслед за. ним унесли бронзу, – Пиччикато подошёл к Петрову.

– Так безобразно задерживать заказ нельзя. Магазин не может конфузить себя перед заказчиками. Вот что значит уплатить деньги сполна авансом. Это я сделал противно моим правилам, – вы уговорили меня нуждою для вашей семьи. Больше этого не будет. Теперь мы квиты. Больше работ сейчас нет, – всё отдано Ивикову, – он не хуже работает и берёт дешевле. Но если будет ещё работа, пожалуй, можете ещё рассчитывать, – мы пришлём за вами…

Василий Иванович вспомнил о Дарине:

«Пойду к нему, попрошу работы. Откровенно объясню положение… Если у него ничего нет, порекомендует кому-нибудь»…