Зазеркальные близнецы

овые, запруженные голодными толпами, влекомыми кликушами-вождями, прелестных великих княжон, цесаревича, Елизавету Федоровну и самого помазанника Божия — окровавленных и лежащих вповалку в ржавой воде неглубокой сырой ямы где-нибудь под Екатеринбургом… Услужливое воображение, к тому же подогретое алкоголем, нарисовало такую яркую картину, что ротмистр, не выдержав, зажмурился и сжал виски ладонями. Водитель удивленно поглядел на него в зеркальце заднего обзора и осведомился:

— Вам нездоровится, сударь?

Образ, расстрелянных детей, особенно маленькой Сонечки, заваливаемых землей в небрежно вырытой братской могиле, еще стоял перед глазами, и Александр сделал над собой героическое усилие, чтобы прийти в себя.

— Спасибо, милейший, ничего, все в порядке.
* * *

— Ты понимаешь, упрямец, что на карту поставлено все?! — кричал Александру в лицо громким шепотом Владовский, мелко тряся его за отвороты пиджака и обдавая кабацкими ароматами. Бежецкий, потрясенный услышанным, не обращал на это никакого внимания, безвольно болтаясь в неожиданно сильных руках репортера.

По словам Моти, в репортерских кругах Санкт-Петербурга с некоторых пор упорно распространялся слух о том, что некий заметный чин дворцовой спецслужбы намерен созвать в ближайшее время пресс-конференцию для журналистов самых “отвязанных” столичных и зарубежных изданий. Говорили, что на пресс-конференции должны быть преданы гласности документы, подтверждающие давно муссируемые в обществе слухи о сексуальных связях императрицы и “светлейшего”, более того, о вовлечении им в наркотическую зависимость великих княжон и цесаревича, бессовестное расхищение казны, тесное общение с английскими и североамериканскими резидентами… Надо ли говорить, что обнародование даже малой толики подобных, естественно, подлинных материалов произвело бы эффект разорвавшейся бомбы и привело бы самое малое к отставке кабинета и цепи грандиознейших скандалов, последствия которых не взялся бы предсказать никто.

— Ты представляешь, Сашка, чем это грозит России? — менторским тоном вещал уже малость отошедший Мотя. — Оппозиция давно поднимает вопрос о признании Государя неспособным и ограничении его прав на управление Империей, не говоря уже о том, что цесаревич, продли Господи его дни, еще слишком мал, болезнен и по причине своего малолетства не имеет наследника мужского пола, а, следовательно, Россию в случае непредвиденного (Мотя размашисто перекрестился) хода событий ждет либо правление новой императрицы (а надеждой, что она станет новой Екатериной Великой, себя никто не тешит), или… Ты же знаешь Александр, что в Лондоне, где давно окопался Владимир Кириллович, спят и видят, чтобы посадить его на российский престол. Это же война, Сашка, это новая большая война…

Александр понимал, сопоставлял и представлял. Он представлял себе даже больше, чем мог представить репортер.

— Если ты в своем чистоплюйском запале не думаешь о себе, то подумай хотя бы о Елене, о стариках, их же убьют твои откровения и связанный