Печать на сердце твоем

то путь и вправду короткий, он замялся, а потом посоветовал «дорогим гостям» на него не сворачивать.

Згур переглянулся с мрачным, насупленным Ярчуком, поинтересовавшись, не разбойники ли на холмах озоруют. Хозяин тут же пояснил, что зимой станичников в здешних местах не встретишь, потому как тут и грабить нечего, а зимовать холодно. Так что дело не в лихих людях, а совсем в ином.

Сообразив, что гости от него не отстанут, чернобородый хлебнул из тяжелой братины и со вздохом заметил, что вся беда в здешнем народе. Народ же в Нистрии пошел ныне пугливый да темный. Добро б в леших да нав верили, а то понавыдумывали страхов, да так, что сами себя запугали. В волатов верят, в карлов лесных и в такую ерунду, что и сказать противно.

При этих словах Згур украдкой взглянул на Ярчука, но венет был серьезен. Решив на досуге побеседовать с ним о лесных карлах, Згур улыбнулся и попросил бородача все-таки рассказать о дороге через холмы. Просто для интересу.

Старшой поскреб бороду и повторил, что народец в вешних местах темен, а посему всяким байкам верить е должно, но если «дорогие гости» хотят слегка повесе-иться…

Згур согласился и попросил Ярчука достать мапу. Стар-юй разгладил хрустящую бересту и еще раз повторил, что ичему этому он не верит. Но вот темные люди говорят…

Первым делом он указал на значок, напоминающий ворота. Это и в самом деле оказались ворота — каменные, построенные в неведомые годы. Назывались они действительно на «Ро», но как-то странно: то ли Роземон, то ли Ро-месон. Ворота как ворота, камень тесаный, серый, но «темные люди» напридумывали Дий ведает что. Например, ежели ворота обойти, то и дорога сгинет. Или — еще смешнее: каждый у этих ворот свое видит, потом рассказать — ни один рассказ с другим не совпадет.

А дальше — и вовсе ерунда. Болтают, будто дорога желтой становится. Точнее — рыжей. Ее так и зовут — Рыжий шлях, чтобы с Полуденным не перепутать. Конечно, врут, никакая дорога ни желтая, ни рыжая. Бородач клятвенно заверил, что сам ее видел, и ничего такого не заметил. Ну, желтоватая слегка, так ведь камень такой. А камнем этим дорогу в давние годы волаты выстлали. То есть, конечно, не волаты, но народ здесь темный, в волатов верит. И в карлов лесных верит. И в Костяную Девку верит, что в Голубце живет. Все это чушь, а посему спрашивать у Девки Костяной дорогу и смысла нет, и бояться ее тоже смысла нет. И уж совсем глупо Рыжим шляхом идти, когда есть Полуденный — такой удобный да спокойный. А шлях этот Рыжий, будь он трижды неладен, лучше Кобницким назвать. Отчего? Оттого!

Более ничего добиться от старшого не удалось. После очередной чары он встрепенулся и принялся рассказывать бесконечную историю о каких-то братьях Пандах, чей дворец до сих пор, говорят, за холмами стоит. Дворец стоит, а братья сгинули — убил их Вареный Мужик, что из ковша родился им на погибель. Правда, иные говорят, будто все наоборот было, и братья Панды сами Вареного Мужика на куски разрубили да обратно в ковш кинули. А ковш этот непростой,