Попрыгунчик (СИ)

— Али, я тебя всего на семь лет старше, какое, к чертям, поколение? — рассмеялся капитан. — Как сказанешь что-нибудь, так хоть стой, хоть падай.

— Да ну тебя, ничего больше тебе говорить не буду, — надулся Гураев.

— Ну и хорошо, хоть на плане сосредоточиться смогу. Или у тебя еще вопросы?

— У матросов нет вопросов, — ответил старлей, вставая со стула. — Пойду я к дозору готовиться.

— Иди-иди к молодежи, веселись. Оставь старика с его проблемами и бумажками.

— Смотри, плесенью тут от старости не покройся за ночь, — сострил на прощание его друг и вышел из кабинета.

Капитан Иванченко немного посидел в тишине, глянул на клумбу, которую высадил на полях листа бумаги за прошедшие два часа и, поняв, что сегодня его вряд ли посетят какие-нибудь идеи, достал из ящика стола стакан и слегка початую бутылку коньяка. «Утро вечера мудренее», — нашел он себе оправдание, плеснул напитка на два пальца и тут же одним залпом все выпил.

— Господи, когда же эта никчемная война уже закончится? — пошли мысли вслух. — Как мне всё это осточертело!

Шел уже третий год, как он, устав от действующего режима и провозглашаемого властями равенства, на деле оказавшегося липой и профанацией, присоединился к Армии Сопротивления. И таких, как капитан, по всей стране были тысячи.

Чтобы действовать эффективнее и не выдать себя раньше времени, много лет назад их Главным Предводителем было решено создать пять баз на всей территории необъятной Родины: Центральную — у южного начала Уральских гор; Северную — недалеко от столицы, среди бескрайних болот, топей и лесов; Восточную, расположившуюся на месте слияния рек Лена и Алдан; Южную, спрятавшуюся среди кавказских гор, и Главный Штаб, о расположении которого было известно крайне узкому кругу лиц.

Каждый из центров жил своей вполне автономной жизнью, нарушая всеми доступными им способами работу правительственных учреждений, заводов, предприятий и производств, расположенных в зоне их ответственности, тем самым подготавливая почву для готовящейся революции. Иногда приходили особые задания из Главного Штаба, выполнение которых становилось приоритетной задачей. Вот и сейчас Южной базе было прислано одновременно аж целых четыре таких задания против обычных двух-трех в квартал, план к одному из которых никак не мог разработать капитан Иваненко.

Казалось бы, крайне простое поручение: «Как можно незаметнее пробраться в Кавказскую резиденцию Президента и добыть старинную книгу „О камнях и власти». Доставить в Главный Штаб”. Но, во-первых, как можно незаметно проникнуть на территорию, охраняемую сотней вооруженных по последнему слову армейской техники солдат? Как обойти защитный контур периметра? Во-вторых, как выглядит эта самая книга и в какой из сорока семи комнат именно она хранится? И в-третьих, на кой черт им вообще понадобилась эта старая рухлядь?

Слишком много вопросов и никаких ответов. А действовать на ощупь капитану не хотелось — не мог он направо и налево разбазаривать человеческий ресурс, как делали это в Правительстве страны. И дело было вовсе не в том, что в его подчинении было мало людей, нет. Просто сама человеческая жизнь была высшей ценностью в его понимании, и гибель каждого солдата становилась его личной трагедией. «И как я такой вообще военным стал?» — часто спрашивал он у себя, но никак не мог найти ответа.

А тем временем старинные механические часы на столе Иванченко, доставшиеся ему в наследство от прадеда, пробили двенадцать, а дата в окошечке сменилась с седьмого на восьмое апреля.

Но владелец их уже не слышал, а лишь тихонько похрапывал, закопавшись в ворохе бумаг. Дернувшись во сне, он локтем столкнул со стола пустую бутылку из-под коньяка, и та, удачно приземлившись, закатилась под шкаф, где и встретилась со своей подругой из-под водки, затерявшейся в один из прошлых таких вечеров. Выигрывая на одной войне, капитан нес поражение за поражением на другой, своей личной. И никто не знал, какая война и в чью пользу закончится первой.

========== 142 ==========

Едва старший лейтенант Алихан Гураев переступил порог транспортного ангара, как что-то на огромной скорости налетело на него слева и сшибло с ног.

— Ибрагимов, твою мать! — вырвалось у старлея. — Хер ли ты тут носишься, как конь с яйцами?!

— Дык, это, машину зарядить надо, товарищ старший лейтенант, — отвечал боец, глядя, как поднимается с пола его злой командир. — А там, этот, электрощиток который. Во-от…

— Хрен тебе в рот! Вы до сих пор не зарядили? Совсем офонарели?

— Тут просто, это, такая ситуация случилась. Мы подсоединили кабель к зарядной платформе, а он, это, типа как заискрится! Ну, мы свет вырубили, кабель вытащили, смотрим — а там, это, все черное. И Ведерников такой говорит, типа…

— Ты когда по-русски нормально разговаривать научишься, а Ибрагимов? «Ну, это, типа» — слушать противно, — перебил старший лейтенант. — Где Ведерников?

— Он, это… В смысле, вон он у машины возится, — вовремя опомнился и исправился сержант.

Рядовой Антон Ведерников действительно в этот момент сидел на корточках за машиной и собирал инструменты с пола обратно в ящик.

— Ведерников, хоть ты по-человечески объясни мне, что у вас тут происходит? Развели на базе зоопарк какой-то…

— Коротнуло, товарищ старший лейтенант, — отвечал тот, не отвлекаясь от своего занятия. — Зарядный кабель надо менять — спалили мы его, а переходный блок платформы я поменял на запасной.

— А ты что, умеешь, что ли? — удивился старлей.

— Я на гражданке электриком работал четыре года. И не такое чинил, — спокойно, без капли какой-либо гордости объяснил боец.

— Хвалю! Хоть кто-то из вас троих на что-то путное годен. Кстати, а третий где? Куда вы Гамзатова дели?

— В машине ждет. Все равно только под ногами мешался. И вы садитесь, товарищ старший лейтенант. Сейчас за пять минут зарядимся и отправимся на маршрут.

Рядовой Ведерников подождал, пока его командир и подошедший сержант погрузятся внутрь, взял двумя руками черный кабель от другой платформы и подсоединил его к переходному блоку. В тот же момент машина, стоявшая до этого спокойно, оторвалась от зарядной платформы и зависла в десяти сантиметрах над ней. На экране блока зажегся индикатор на уровне 23% и пополз вверх. Это значило, что у рядового было минут пять-десять на перекур.

***

Вообще Антону не нравились эти обращения по званиям и армейские порядки. Он за двадцать лет своей жизни привык, что все его зовут просто Тохой. Или редко, когда мать сердилась на него, — Антоном Саидовичем.

Кто такой Саид — парень не имел ни малейшего понятия. Его отец бросил их с матерью, едва маленькому Антошке исполнилось семь месяцев. «Ну и пусть! И без него очень даже хорошо!» — обманывал себя мальчишка в детстве. На самом же деле жили они крайне бедно. Поэтому, как только Антон завершил обязательный уровень школьного образования, он отправился работать на градообразующий военный завод, где его и распределили в электрики.

А полгода назад стало совсем худо. На этом предприятии, кормящем чуть ли не весь город, в одном из цехов произошел мощнейший взрыв, разрушивший половину здания. Завод встал, и вслед за ним почти до нуля просела общая прибыль города. Распределять между людьми стало попросту нечего. Казалось, ложись да умирай. Но тут появился он.

Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, Антон начал заниматься «незаконной частной деятельностью», а проще говоря — чинить электронику другим людям за еду, что было запрещено и каралось тремя годами колонии. На одном из таких индивидуальных вызовов его и встретил вербовщик, предложивший ему присоединиться к Армии Сопротивления. Не то чтобы Антон полностью разделял их взгляды и хотел смены власти. Нет. Просто единственным его желанием было спокойное и сытое завтра для себя и матери.

***

Раздался громкий и противный писк, и машина медленно опустилась на платформу — зарядка была завершена. Рядовой, вернувшись из своих мыслей в реальный мир, спокойно докурил, отключил систему и присоединился к остальным.