Пес войны (СИ)

- Не знаю. Пойду поищу его, а потом мы вместе это посмотрим.

Вернулся Таскир один.

- Гирхарт, - сказал он, входя, и Гирхарт удивлённо поднял голову, услышав его напряженный голос, - Тархи погиб.

- Как?

- Как? - переспросил Таскир. - Обыкновенно. Как на войне погибают.

Вдвоём они вышли из палатки и прошли к окраине лагеря. Тело их товарища уже уложили на импровизированные носилки из подобранных копий и щита. Лицо Тархи искажала гримаса то ли муки, то ли ярости, лёгкий панцирь был залит кровью. Две раны, опытным глазом определил Гирхарт. Одна в грудь, другая в горло. Шагнув вперёд, он опустился на колени рядом с телом. Тархи больше нет, значит, собранные им разбойники остались без командира и кому-то придется их забрать, либо ему, либо Таскиру. Скорее ему, Таскир разбойный люд не очень-то жалует, имея с ним дело только по необходимости. Матерь милосердная, о чём он думает!

- Они заплатят и за это, - тихо сказал Гирхарт.

ГЛАВА 7

Время уже не бежало - мчалось галопом, и каждый день был на счету. Разгрома своих войск Коэна не простит, и как только о нём станет известно, за восставших примутся всерьёз. А значит, за эти дни требовалось превратить сошедшийся к ним сброд в хоть какое-то подобие армии. К удивлению Гирхарта, времени для этого оказалось даже больше, чем он рассчитывал. Видимо, в последние годы император изрядно поиздержался, воюя на два фронта, да ещё и пытаясь одновременно справиться с разбойниками и пиратами. Передышка была использована с толком. Собравшуюся толпу разбили на десятки и сотни, назначили им командиров и попытались преподать азы воинского устава. Все бойцы первого отряда стали десятниками и сотниками, и всё равно их не хватало. Ситуация усугублялась тем, что, прослышав о победе, к Вастасу стали стекаться новые добровольцы, и их число даже превысило ожидаемое. Всю эту ораву требовалось кормить и снаряжать, а пропитание приходилось добывать в уже изрядно разграбленной округе; с оружием же было ещё хуже. Всё, что было скоплено за прошедший год, разобрали до последнего ножа, и всё равно около трети осталось с пустыми руками, если не считать самодельных дубин и пращей. Доспехов же было совсем мало. Конечно, всё, что можно, сняли с убитых коэнцев, но всё равно...

Не хватало всего, но в первую очередь - дисциплины. Таскиру приходилось легче - и людей у него было поменьше, и люди эти были поспокойнее. Они шли сюда, достаточно чётко представляя, что их ждёт, и что они должны будут делать. Гирхартова же вольница пришла за свободой, понимая её исключительно как свободу убивать и грабить ненавистных хозяев, а заодно и всех, до кого удастся дотянуться. И с ходу втолковать им, как всё это соотносится с требованиями нести караульную службу и слушаться дурака-десятника, было невозможно - но необходимо. Гирхарт спал урывками и ел на ходу. Его лицо осунулось, глаза были обведены тёмными кругами, так что его несколько раз спрашивали, не заболел ли он. Гирхарт лишь отмахивался, с головой уйдя в водоворот неотложных дел.

Приходилось начинать с малого. Там, где не хватало подготовленных командиров, на десятки ставили тех, кого выбирали сами же рабы - и уж с них спрашивали за все нарушения. За дезертирство не карали: уход, как и приход, был свободным, не нравится служить - уходи, но вот обратно не примем. Даже на самовольные отлучки целых десятков пока приходилось закрывать глаза, если новобранцы возвращались до отбоя, так же как и на то, что новые бойцы творили во время этих отлучек.

Таскир как-то раз позвал Гирхарта в одно из крошечных селений в три двора у подножия Вастаса, где жили самые что ни на есть коренные рамальцы. То, что люди в нём были вырезаны подчистую, Гирхарта не удивило, но вот зачем понадобилось убивать скотину и собак, он так и не понял. Похоже было, что те, кто наведался сюда, опьянели от крови не хуже волков, наткнувшихся на неохраняемое овечье стадо. Все убитые были изуродованы, даже те, кому повезло погибнуть сразу в бесполезной попытке защититься, - кромсали уже мёртвых. Даан с Таскиром молча постояли над трупами женщины с задранной юбкой и ребёнка с выколотыми глазами. Рамалец ничего не сказал, но и так было ясно, что это дело рук Гирхатовых подчинённых.

Но Гирхарт проглотил и это. Найти тех, кто расправился с мирными крестьянами, было, наверное, не так уж и сложно, но он предпочёл не терять на это времени, его и так вечно не хватало. Окрестности Вастаса пустели, те, кто выжил, бежали, и возможности поразвлечься у жадных до крови "мстителей" становилось всё меньше.

К некоторому удивлению Гирхарта, неоценимым помощником в его делах оказалась Фрина. Её слава далеко разлетелась по окрестным землям, и теперь её очередное прорицание, гласившее, что лишь те, кто будет подчиняться предводителям, смогут увидеть победу и разделить с ними грядущую славу и богатство, заставило призадуматься даже самых буйных сорвиголов. И всё равно Гирхарт испытал что-то схожее с облегчением, когда разведчики привезли известие, что приближается новый коэнский отряд.

Пастух, доставивший эту весть, застал Гирхарта за проверкой наличного арсенала. Среди пришедших к Вастасу были ещё несколько кузнецов, и восставшие развернули прямо здесь походные кузницы, в которых перековывали на оружие различные металлические предметы. В дело шло всё, от серпов и лопат до кандалов и рабских ошейников. Конечно, мечи из таких кузниц выходили плохонькие, но это было лучше, чем совсем ничего. Гораздо хуже было то, что большинство новобранцев не умело с ними обращаться. Конечно, новоявленных солдат усердно обучали, но научиться чему-то путному за пару десятков дней было невозможно при всём желании, так же как и наковать оружия на всех. И потому Гирхарт, используя опыт иных народов, порой довольно успешно противостоявших коэнскому напору, приказал вытесать длинные колья с острыми, обожжёнными на огне концами, так что получилось некое подобие копий. Вопрос со щитами решили сами бывшие рабы. Кто-то из них, родом с востока, показал, как у них на родине плетут щиты из прутьев, обтягивая их сырыми шкурами. Щит получался маленький и непрочный, но лёгкий и удобный в обращении. Гирхарт это предложение весьма одобрил, благо и прутьев, и шкур хватало: собравшиеся на горе повстанцы активно истребляли окрестные стада, а лозняк рос у любого ручья.

Гирхарт как раз подсчитывал, сколько ещё щитов им может понадобиться, когда послышался топот копыт и в лагерь влетел Мис, один из пастухов, постоянно патрулировавших дорогу. По тому, как он гнал коня, сразу стало ясно, что везёт важные известия. И нетрудно было догадаться, какие именно.

- Коэнцы! - подтвердил его догадку Мис, едва спрыгнув с седла. - Идут к Кимне.

- К Кимне? Не сюда?

- Не, - мотнул головой пастух, - к городу.

- Много их?

- Полк.

- Ты уверен?

- Ага. Три тысячи. Но командует ими не полковник, точно. Перевязь у него не полковничья.

Гирхарт нахмурился. В принципе, командовать полком мог и капитан, это случалось, хотя и нечасто, но сейчас - вряд ли. Не станет его величество Алькерин после того, как они в хвост и в гриву отлупили Дорани, посылать против них один полк. Значит, командир - генерал, этот отряд - передовой, и следует ждать подкреплений. Потому-то он и движется к Кимне, собираясь там дождаться резервов, вместо того, чтобы сразу ввязываться в бой. Впрочем, эта причина наверняка была не единственной. Гирхарт хорошо знал географию Рамаллы, и ему не нужно было видеть карту, чтобы представить себе местность. Они привыкли говорить о Коэнской дороге, имея в виду ее ответвление, ведущее непосредственно к Вастасу. Но от Кимны до Коэны шли целых две дороги: одна, та, что получше и поновее, идущая вдоль побережья, именовалась Морской, вторую, похуже, зато короче, из Главной после постройки Морской перекрестили в Старую. Очевидно, в Коэне испугались, что повстанцы вздумают пойти прямо на столицу. Вреда городу они, конечно, причинить не смогут, но вот окрестности способны разграбить основательно, а ведь вблизи столицы поместья принадлежат в основном знати и богачам, которые очень озабочены их сохранностью. Возможно, кое-кто из них постарался пустить в ход своё влияние при дворе, чтобы быть уверенным в безопасности своих владений, и власти прислушались к их доводам. Так или иначе, но неведомый пока генерал явно стремится занять ключевую позицию, чтобы перекрыть обе дороги разом.