Молот Ведьм

— Это перст Божий! — проревел кто-то из толпы словами Писания. Около двух десятков людей, в основном тех, кто стоял недалеко от помоста, упало на колени и начало в голос молиться. Баба в цветном платке пищала тонким, отчаянным голосом, с руками, вознесёнными над головой. Какой-то старик громко давал обет блюсти целомудрие, но какое отношение это имело к экзекуции, любезные мои, ваш покорный слуга не имел понятия. Тем более, что возраст и красота дающего обет указывали, что клятву будет нетрудно исполнить. Но всё же ситуация выходила из-под контроля. Я прекрасно видел группку зевак, которые стояли явно ошеломлённые, но в мрачном молчании. Я догадался, что это семьи убитых девушек. Среди них было несколько рослых мужчин, и я был уверен, что все они вооружены. На площади легко могло дойти до кровопролития, а отсюда лишь шаг, чтобы беспорядки распространились на весь город.

— Ну и зрелище приготовил себе бургграф, — подумал я злорадно, однако же мне было неспокойно. Тем более, что Шпрингер пришёл в себя и стал звать офицеров стражи. Я заметил, что арбалетчики, стоящие на стенах, нацелились в толпу. Что-то следовало сделать, ибо бездействие властей могло подтолкнуть простонародье к волнениям. Но Линде лишь с остолбенением смотрел на то, что происходит, и я не думал, что он в состоянии что-либо предпринять. В связи с этим, ваш покорный слуга должен был взять дело в свои руки. Несмотря на отрицательное отношение ко всей этой достойной сожаления бестолковщине и горячее желание остаться в тени событий. Я встал. Но не успел даже звука издать, как всё заглушил крик Риты.

— Лукавый здесь! — крикнула она пронзительным голосом, который, наверное, мог бы разбивать бокалы. — Не дайте себя обмануть, честные люди! Смотрите! — Она подняла руку, и заходящее солнце просвечивало между её белых пальцев. — Лукавый сошёл и разорвал верёвку когтями. Вы чувствуете запах серы?! Толпа зашумела неуверенно, а некоторые из стоящих у помоста на коленях поднялись с них, нервно поглядывая вокруг, будто дьявол вот-вот появится прямо рядом с ними в клубах серного дыма.

— Я видел дьявола! — рявкнул мужчина, стоящий в той угрюмо поглядывающей группке горожан. — Он оборвал верёвку и улетел в небо!

— И я видел! — быстро сориентировался в ситуации его товарищ.

— Молитесь! — Я скривился, поскольку Рита стояла рядом со мной, и показалось, что у меня лопнут барабанные перепонки.

— Отче наш, сущий на небесах… — начала она. О чудо, толпа сначала неохотно, но подхватила молитву. В голосе певицы было что-то пленительное, а её высокая, светлая фигура, склонённая над балюстрадой ложи, несомненно производила впечатление на чернь. Мрачная группка горожан громко и с воодушевлением повторяла слова молитвы, произносимые Ритой. И особенно мощно они проскандировали: … и дай нам силы, чтобы мы не прощали должникам нашим. Судьба приговорённого была в этот момент решена, а я приглядывался к Златовласке с уважительным интересом.

Пир был шумным, а еда и напитки превосходными. Как вы догадываетесь, любезные мои, главной темой разговоров стал невероятный двукратный обрыв верёвки висельника. Бургграф совершенно правильно решил не платить палачу ни гроша гонорара, а златорукий талант из Альтенбурга (хотя не знаю, будет ли его после происшествия в Биаррице кто-нибудь ещё так называть) совершенно правильно решил об этом гонораре не напоминать. В конце концов, подземелья замка Линде были обширными, а сам Линде решительно был не в настроении шутить и не потерпел бы никакой наглости. Рита Златовласка получила от бургграфа корзину самых прекрасных роз из садов Биаррица, и её переселили в апартаменты, достойные королевы. Я был уверен, что на этом любезности бургграфа не закончатся, и певица могла ожидать, что покинет город с ценными дарами. Которые, кстати говоря, она заслужила, поскольку все верили, что она предотвратила бойню. Ваш покорный слуга также мог быть ей благодарен, поскольку, чтобы успокоить толпу, мне пришлось бы вовлечь авторитет Инквизиции. А мы — люди смиренного сердца — предпочитаем всё-таки оставаться в тени.

Третья картина экзекуции прошла уже абсолютно гладко. Палач не баловался изящными ухищрениями, а просто сильно дёрнул приговорённого за ноги, разрывая спинной мозг. Я не хотел даже думать, что бы случилось, если бы верёвка оборвалась в третий раз, но Божье провидение всё-таки хранило Биарриц. Обрадованный бургграф велел выпустить из подземелий нескольких осуждённых, даже без предварительной внушающей порки кнутом, но я задумался об одном. Почему Рита решила погубить приговорённого в глазах толпы? Почему кричала о присутствии Лукавого, хотя с тем же успехом могла спасти преступнику жизнь, вскричав, что видит Ангелов? Впрочем, и то и другое было крайне подозрительным с точки зрения чистоты веры, и будь я бездушным службистом, мог бы возбудить официальное следствие. Уверен, многие братья-инквизиторы не преминули бы воспользоваться такой ситуацией.

— Поздравляю, — сказал я, когда во время пира оказался рядом с певицей. — Достойная восхищения выдержка, ясность ума и необыкновенная сила голоса. — Я чуть поднял кубок и выпил в её честь.

Она слегка улыбнулась. Её глаза блестели, а бледные щёки порозовели от вина.

— И слабая женщина может на что-нибудь пригодится, магистр Мордимер, — ответила она.

— Как видно, не слабая, ибо кто может о себе сказать, что спас спокойствие города и много человеческих жизней? — спросил я учтиво.

Она улыбнулась ещё больше, явно довольная собой. Как видно, немного надо, чтобы приятно польстить её тщеславию. Приблизилась ко мне, и я почувствовал тяжёлый запах её духов.

— Я заметила, что вы тогда тоже встали, магистр, — сказала она. — Не будет ли невежливо с моей стороны спросить, что вы собирались сделать?

Она стояла боком ко мне, и я видел в профиль её красивую мордашку и смелые очертания груди. Но вашего покорного слугу обучали открывать то, что скрыто, и доходить до сути вещей, не обманываясь неискренней двойной игрой. Поэтому я в душе улыбнулся, думая над женским тщеславием, а вслух сказал:

— Собирался принять власть над городом, именем Святой Службы.

— У вас есть такое право? — её глаза блеснули.

— Мы не дерзаем им пользоваться без особой нужды, — серьёзно ответил я.

— Вы одни, без стражи, без армии… — она явно не могла поверить.

— Такова мощь Господа, которую он обрёл, сходя с Креста муки своей и неся врагам железо и огонь, — произнёс я и отнюдь не разминулся с истиной, поскольку в сердцах многих людей имя Инквизиции звучало как тревожный набат.

Наш разговор прервал молодой подвыпивший дворянин, который бесцеремонно меня толкнул и начал распространяться о красоте и уме Риты.

— Позвольте вас представлю друг другу, — она мягко его прервала. — Магистр Мордимер Маддердин, инквизитор из Хеза.

Молодой дворянин побледнел, пробормотал слова извинения и постарался быстро исчезнуть в толпе. Я улыбнулся, а певица презрительно надула губы.

— Что за трус, — сказала она.

— Вы позволите задать вам вопрос?

Она смотрела на меня какое-то время, а потом кивнула проходящему мимо юноше.

— Вы не против наполнить мой бокал? — спросила с ослепительной улыбкой.

Юноша вспыхнул как барышня и чуть ли не вырвал бокал из руки Риты.

— Возможно, — ответила она, глядя мне в глаза. — Всё зависит от сути этого вопроса.

— Почему вы приговорили его к смерти? — спросил я. — Также легко вы ведь могли спасти ему жизнь.

Она звонко рассмеялась.

— А я уж подумала, что вы захотите изучить мои самые сладостные секреты и самые тёмные тайны, — сказала она, кокетливо обмахиваясь шёлковым платочком. — Обманули мои надежды!

— Молю о прощении, — я склонил голову.

— Благородная госпожа. — Юноша с бокалом в руке появился около Риты. — Позвольте…

Она взяла сосуд из его руки и снова одарила его улыбкой.

— Когда начнутся танцы, вы не откажете… — начал молодой человек со щеками, покрытыми пунцовым румянцем.

— Простите, — прервала она его мягко, но категорично. — Я сейчас разговариваю об очень важных делах с почтенным магистром Инквизиции.