Золотой империал

го рога и коня, не припомните?

Скорей бы, чего он тянет?..

В тот самый момент, когда Роланд лениво занес свой меч, чтобы поставить заключительную точку, откуда-то сверху на его голову свалилось нечто такое, что ротмистр поначалу принял за растрепанную меховую шапку.

Удар так и не состоялся.

Истошно взвыв, Роланд отшвырнул роковой для Чебрикова мизерикорд и свободной рукой попытался содрать с себя новоявленный головной убор, издававший при этом ничуть не менее душераздирающие звуки.

Автоматически воспользовавшись неожиданной передышкой, Петр Андреевич скользкой от собственной крови левой рукой сгреб рукоять меча и, уже изготовившись для боя, с изумлением распознал в неожиданном спасителе Шаляпина, с неистовостью древнего самурая дравшего сейчас своими нешуточными когтями (Чебриков, несмотря на взаимные дружеские чувства, имел неоднократную возможность убедиться в их остроте) холеную физиономию предводителя людоедов.

— Сдавайтесь, князь! — прохрипел он, не узнавая собственного голоса, оставшись верным рыцарским традициям фехтования и дав Роланду еще один шанс, но тот, издав сдавленный рык, только опасно отмахнулся мечом, безуспешно пытаясь содрать с лица разъяренного кота.

В голове начинало мутиться, предметы плыли, видимо, порезы, особенно последний, были не так уж безобидны.

«Сомлею сейчас от потери крови, как барышня! — пронеслось в голове. — Какие уж тут могут быть сантименты!»

— Напрасно... — выдавил он из последних сил, замахиваясь и моля Бога только об одном: не попасть лезвием по самоотверженному четвероногому другу...

Последнее, что Петр Андреевич увидел, уже проваливаясь в темноту, были сдвоенный темный фонтан, смахивающий на нефтяной, разом выросший на месте головы Роланда, да катящийся футбольным мячом, подпрыгивая на неровностях пола, странный шар, увенчанный ощетинившимся мохнатым «украшением»...

— Голова была у Роланда, кроме коня и меча, — прошептал граф ответ на последний вопрос противника...
* * *

— Жив курилка! Очнулся!

Странно знакомый голос. Глаза открывать не хочется, веки словно налиты свинцом. Лежать бы так да лежать, не думая ни о чем.

— Петр Андреевич, господин ротмистр... А это, похоже, Валя. Черт, как все тело болит! Молотили его, что ли?

— Господин ротмистр...

— Да, Валюша... — Ротмистр не услышал своего голоса и попытался снова: — Да...

— Живой! — раздалось со всех сторон, и Петр Андреевич окончательно очнулся.

Он лежал на чем-то мягком в странно знакомой комнате. Плетеные коврики на стенах, светильники, сделанные из деталей чего-то некогда механического... Да это же подземный бункер краснознаменцев!

— Лежите, лежите! — Подняться ротмистру не дали. — Вам нужен покой... Какой там покой!

Воспоминания возвращались кусками: бой со скейтбордистами, плен, раненый Берестов...

— Все живы? Берестов, Николай? Он снова не услышал своего голоса, но невидимая Валя тут же заверила:

— Все-все живы, Петр Андреевич! Все в порядке! Фантасмагорический поединок... Роланд, владетель