Омега

ности, пребывающей одновременно во все точках земного существования конкретного Человека. То есть, Душа «не-локальна», не имеет постоянной привязки к конкретному отрезку Времени или варианту человеческой судьбы.

91.

Призрачная собака, обитающая согласно преданиям в горном районе между Францией и Германией, получила прозвище Аргонский Пес. Это – огромный зверь, размером с теленка, его косматая шерсть черна, как сажа. В отличие от прочих призрачных собак, Аргонский Пес имеет один глаз величиной с блюдце, располагающийся в самом центре лба, как у циклопа. Пес-призрак издает сатанинские завывания, из его пасти извергается пламя, с челюстей капает слюна, а дыхание подобно сильному порыву ветра. Лапы Пса не оставляют следов на земле. Есть поверье, будто эта собака – не столько призрак, сколько магическое существо, исполняющее роль проводника в царство мертвых подобно древнеегипетскому Анубису или греческому Церберу.

Легенды об Аргонском Псе были широко известны в Средние века и в Новое время. В Германии до сих пор популярна народная песня «Аргонский Пес в полночный час». Ее мелодия уже в XX веке стала основой известной советской песни «Наш паровоз вперед лети».

Ближайшими мифологическими «родственниками» Аргонского Пса являются призрачная Чёрная Шкура и Эликен (Аллекино), предводитель Дикой Охоты из южно-французских (окситанских) легенд.

ЧИСТИЛИЩЕ. 5 июня 1993 года, город Одесса – 16 августа 2004 г., Крым, село Рыбачье.

– Найдутся, – киваю я. – Есть один парень, мой студент. Недавно приехал в Крым из Узбекистана, живет под Бахчисараем, лидер их молодежной организации. Он – не из бешеных, поймет. Вернусь в Харьков, сразу же поговорю.

– Неплохо, – Дмитрий Курчевский сдержанно улыбается, зачем-то поправляет ворот черного френча. – Лечить от бешенства там будет некому… Ваш адрес я запомнил.

– Может, запишете? Мало ли?

– Запомнил, – теперь он уже не шутит. – Записывать не стоит, ни мне – ни вам. Опасно, особенно сейчас.

Я смотрю вперед, где из серой дымки тумана проступает Потемкинская лестница с черным силуэтом Дюка на самой вершине. День выдался неожиданно холодным, и прогулка на катере обернулась полярной экспедицией. Хорошо Курчевскому в его френче! Моя рубашка с короткими рукавами греет плохо.

Какое холодное лето! Холодное лето 1993-го…

– И еще, – голос Дмитрия звучит негромко, еле различимо из-за шума мотора. – Мне придется рассказать о вас друзьям. Имя и фамилию называть нельзя, поэтому требуется ваш псевдо. Лучше всего, чтобы он никак не был связан ни с работой, ни с внешностью. Привыкайте!

– К чему? К конспигации? – щурюсь я, пытаясь поймать взглядом вынырнувший из-за облаков робкий солнечный луч. – Явки, пароли, накладные бороды. Обожаю! Ладно, пусть будет… Да хоть Арлекин, какая разница? Только, извините, я на фронт не прошусь. Поговорить с людьми – всегда готов, но стрелять…

– А если придется, Арлекин?

На лице вождя нет улыбки.

…Стой! Сто-о-ой! Ага, сейчас. Контроль – еле-еле, процентов