Империя (СИ)

— Император Элхарт Первый, — проговорил Гортан, справа от которого стоял Патриарх Артур Блэрк, а слева — Великий инквизитор Гильдар, — согласно первому закону тайного совета, я объявляю вам: вы лишаетесь своей власти и титула. Такова воля свободных граждан Катарской Империи.

Вслед за ними в покои зашли пять легионеров с обнажёнными мечами и трое инквизиторов в чёрных плащах. Они готовы были убить императора в случае, если тот попытается сопротивляться, или же если получат такой приказ. Этих людей подбирали лично Донак и Гильдар.

— Милорд, — сказал Артур, выйдя вперёд, — вы должны проследовать за нами, чтобы принять кару за свои прегрешения…

Император даже не смотрел в их сторону. Стоя на коленях, он смотрел на образ Бога и шёпотом молился ему. Не о спасении, нет, он просил Бога о том, чтобы он принял души этих безумцев в тот день, когда настанет страшный суд.

— Милорд, — повторил Артур, — вы обязаны… Должны…

И в этот миг Элхарт резко встал с колен и взглянул прямо в глаза нового Патриарха.

— Я твой император, Артур Блэрк. Я тот щит, что защищает тебя от тьмы, я тот меч, коим Господь наш карает своих врагов. Я твой император, и ты думаешь, что смеешь говорить мне, что я должен делать?

— Я… — замялся было священник, но Элхарт не дал ему и шанса ответить.

— Я тот, кого коснулась рука Бога. Я несу свет веры сквозь тьму. Я твой император. На колени!

Артур Блэрк, сам не понимая, что делает, медленно встал на колени, опустив взгляд в пол. Разом исчезла в его душе вся та решимость, с которой он шёл к этим покоям. Священника, который готовился в случае чего самолично убить Императора, охватил ужас, какой не могут описать никакие слова. Он словно видел перед собой самого Единого Бога, на которого осмелился поднять руку.

— Вы все! — Элхарт окинул взглядом мужчин, стоящих перед ним. — На колени перед Императором!

И была в его взгляде такая сила, такая решимость и вера, что легионеры роняли мечи из ослабевших рук, падая на колени. Они плакали и молили о пощаде, а вскоре и инквизиторы последовали их примеру. Люди видели перед собой не жалкого, ослабленного человека, которого они готовились убить, они видели Императора.

— Я был слеп, — прошептал Гильдар, опускаясь на колени, и в этот миг Гортан, оставшийся один на один с Элхартом, понял, что это конец. Он не понимал, против кого выступил, не понимал, что за сила таилась в этом человеке. За ним стоял сам Бог.

— Элхарт… — прошептал судья. По его щекам катились слёзы, а колени тряслись от ужаса.

— Ты предал своего Императора, Гортан, — Элхарт медленно подошёл к судье и одной рукой схватил старика за горло, подняв того над полом, — будь ты проклят.

Хруст позвонков обозначил конец жизни верховного судьи Гортана и рождение нового Императора.

========== Глава 22 ==========

Соладар, Дворец Императора

Восемь лет спустя

Император стоял перед своим народом. Тысячи людей собрались на дворцовой площади, чтобы лицезреть правителя и хотя бы на несколько минут оказаться окружёнными величием того, кто стал отцом для всех граждан Катарской Империи. Он был для них всем, они любили его, и каждый из собравшихся без раздумий отдал бы жизнь ради Императора. Это была не просто любовь, а настоящее поклонение. Люди возвели его в ранг наместника Единого Бога на земле.

Но Элхарт просто стоял, глядя на них. Он не произносил торжественных и вдохновенных речей, не хвалился теми успехами, что достигла Империя во времена его правления. Он лишь смотрел на своих граждан, и взгляд его, как шептались в толпе, устремлялся прямо в души. Император видел все их грехи, видел каждую поганую мыслишку, закрадывающуюся в голову простого смертного. Он знал о них всё. Он был наместником Бога, и власть его была безграничной. Но люди не знали о том, что даже сейчас правитель оставался простым смертным.

— Папа, — светловолосый юноша, стоявший по правую руку от Императора, тронул того за плечо, — может, хватит тут уже стоять?

— Я, как и ты, стою здесь для того, чтобы во мне люди обретали силу, - негромко сказал Элхарт, пригладив короткую бороду, в которой уже начали проявляться седые волоски. — Как ты думаешь, Эрхен, сильны ли эти люди?

Эрхен посмотрел на собравшихся. Все они: мужчины, женщины, старики и дети — все смотрели на правителя и его сына с нескрываемым восхищением. Их глаза полнились любовью и обожанием.

— Нет, — сказал юноша, опёршись руками на перила балкона, — они слабы, отец. Но слабость их в том, что они зависимы от тебя. Ты стал для них идолом, которому скоро будут поклоняться с такой же истовостью, как и Единому Богу. Я думаю…

Эрхен замолчал, встретившись взглядом с отцом, в глазах которого было лишь холодное осуждение.

— Достаточно, — сказал Император, — на сегодня наше общение с гражданами окончено. А с тобой мы ещё поговорим, Эрхен. Я не позволю, чтобы мой сын оскорблял Единого Бога своими… сравнениями.

С этими словами он взмахнул рукой, прощаясь с людьми, собравшимися на площади. Этот жест был встречен аплодисментами, но Император не обратил на это внимания, он развернулся и вышел с балкона, оставив своего сына наедине с ликующей толпой.

— Слава! — кричали люди. — Слава Императору!

— Да, — пробормотал Эрхен, следуя за отцом, — слава.

Выход вёл прямо к тронному залу, где Императора уже ждал человек, к которому Эрхен испытывал настоящее отвращение — Гильдар. Великий инквизитор, так его называли при дворе, но молодой принц прекрасно видел суть этого человека. Гильдар в душе своей был настоящим падальщиком. Балор, ближайший друг Императора, добился того, что инквизиция была лишена почти всей своей власти и привилегий. Она была загнана в строжайшие рамки, позволявшие ей действовать только в пределах церкви, и теперь Гильдар постоянно подначивал Императора на тему того, что враги истинной веры не дремлют, и если инквизиторы будут продолжать бездействовать, то…

Эрхен даже в мыслях не хотел повторять тот бред, которым накачивал его отца инквизитор. Принц прекрасно понимал, что вера — это такая материя, которая должна развиваться только мирным путём, а если кого-то принуждать верить в Единого Бога, и верить только так, как этого требует церковь, то получится что-то совсем нехорошее. Но, к огромному сожалению принца, он видел, как его отец медленно склоняется к тому, чтобы вернуть инквизиции хотя бы часть тех полномочий, что она имела в годы своего основания.

Гильдар подошёл к Императору и, захватив его одной из своих ядовитых речей, повёл правителя куда-то в сторону, тем самым позволив Эрхену незаметно ускользнуть из тронного зала, избежав длинного и нудного разговора с отцом на тему того, как можно говорить о Едином Боге и как этого делать нельзя. Юноша уже дошёл до самых дверей, ведущих к спасению, как вдруг его окликнул знакомый голос.

— Плохой день? — поинтересовался лорд Балор, который тоже находился в зале. Он хотел поговорить с Элхартом о делах в Корантаре и ещё кое о чём, но чёртов инквизитор, как всегда, влез со своими просьбами, заняв того на добрые полчаса. И эти полчаса лорд Соладара решил потратить на приятную беседу с мальчиком, для которого он стал наставником. — Опять поругались, что ли?

— Привет, дядя, — принц улыбнулся Балору, и улыбка эта была первой за весь день, — всё как всегда.

— Эрхен, чему я тебя уже лет восемь учу? М?

— Молчание — золото, — устало повторил Эрхен, — но нельзя же всё время молчать о своих мыслях и убеждениях. Как я стану достойным отца, если буду всё время молчать?

— Хороший политик не тот, кто без конца говорит всё, что ему в голову приходит, — многозначительно сказал Балор, — а тот, кто может сказать нужные слова в нужное время. Дай угадаю, ты опять что-то ляпнул про Бога?

— Да, — понуро склонил голову Эрхен.

— Ну и зачем ты это сделал? Ты ведь прекрасно знаешь, как твоей отец к этому относится. Это для него как красная тряпка для быка. Говори с Императором о чём угодно, только Бога не трогай, и будет у вас мир и покой в семье, а мне не придётся по двадцать раз на дню налаживать между вами мосты.