S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия (СИ)

Кот приоткрыл жёлтый глаз, потянулся и изящно сделав заднее сальто приземлился на четыре лапы рядом с Иваном.

- К тому же забыл сказать Вам о самом главном его отличии. Он свободно может перемещаться с Вами по Вашим снам. Обсуждайте, дискутируйте!

- Это, что типа белой горячки… А вот и я, Ваша любимая белочка и никуда Вы от меня , родимые, не денетесь, - съязвил Иван.

- Ну, что Вы, Ваня! Это в высшей степени интеллигентный и порядочный кот! – толстяк иронично посмотрел на Маню. – Всегда знает меру, а если нет, можете дематериализовать ботинком. Это уж он понимает…

Кот невозмутимо подошел к человеку в смокинге и преданно смотря ему в глаза неторопливо помочился ему на ботинок. Моча вспыхнула золотистыми искорками и мгновенно испарилось серебряной дымкой.

- Вот видите! На всё своё собственное мнение! – возбуждённо-радостно возопил толстяк, - Берите без раздумий…Срок действия выгодного предложения заканчивается, - он истерично хохотнул.

- Ну, ладно, чт- то мы с вами заговорились! И так, жду Вас всех завтра, - и он обвёл их весёлым взглядом. – в то же самое время… Пока!

Окружающее Ивана пространство вдруг как-то передёрнулось и он оказался пред занавешенным рольставнями павильоном с пришпиленным листком, на котором было отпечатано: «Ушла на базу!». Вокруг суетливо мчались люди с тележками, невнятный гомон множества голосов раздражающе влезал в уши, в глазах двоилось от обилия горящих в витринах умопомрачительных скидок, а во влажной ладони пульсировал серый плоский камешек с перечёркнутой буквой N, руной преображения  и просветления… В прочем, просветление так и не приходило…

ГЛАВА 2, в которой автор знакомит читателя с ещё одним персонажем торгового центра, странником блаженным Филей.

Знакомство автора с блаженным Филей  состоялось , как впрочем и всё в этой жизни, буднично-глупо... Почему-то самые важные вещи в нашей жизни случаются до боли обыденно и понимаем мы это значительно позже, ну, а всяким мелочам изменчивая мамаша-фортуна уделяет повышенное внимание, пытаясь и нас уверить в сакральной значимости происходящего... Да и понимание произошедшего чаще всего приходит спустя некоторое время, оформляясь в нечто, лишь последующими событиями и потугами нашего  серого вещества головного мозга... Человечество вступило в двадцать первый  век не достижениями в космосе или открытием альтернативных источников энергии, а пышным расцветом разнообразных супермаркетов, представляющих ум , честь и совесть нашей эпохи. Блуждание по магазинам заменило нам всё - радость общения и открытия чего-то нового, смысл зарабатывания денежных средств и обоснование их траты, поиски самого себя и цели жизни. Шоппинг заменил собою всё, обосновав это утилитарной необходимостью выживания человека в каменных джунглях города, куда он добровольно себя загнал, причём освоив города и пригороды, он постепенно ринулся осваивать глубинку, доселе не испорченную этим новомодным извращением хай-тека...

И так, в тот далёкий день и год я почему-то оказался в одном из достойных представителей плеяды этих кровососов "Ашанов" на шоссе Энтузиастов. У меня с детства почему-то сложилось твёрдое убеждение, что история , особенно отечественная, это такая шустрая тётка с извращённым чувством юмора и  непредсказуемым характером, когда тянущееся тысячелетиями состояние диаметрально меняется в несколько дней, причём загадывать и объяснять её метания могут либо дураки, либо гении. Как иначе можно объяснить, что бывший Владимирский тракт ("Владимирка"), по которому шли этапом в Сибирь на каторгу, переименовали в 1919 году в бодрящее сердце и уши шоссе Энтузиастов, и теперь десятки тысячи наших сограждан ранним утром спешат на добровольную каторгу в Москву  по шоссе с этим замечательным названием. Для смягчения  терзаний измотанного непосильной работой населения и облегчения их кошельков и был выстроен торговый центр под трепетным названием «Белый город», в котором и расположился упомянутый выше Ашан.

Выйдя из ряда касс с полной тележкой непонятно чего, несколько осоловевший и уставший от всеобщего гармоничного бардака  милого сердцу супермаркета, я увидел Фила.  Подозреваю, что в этой жизни нами руководят наши подспудные желания и привычки, а не наш отточенный интеллект и острый ум, которыми  мы, по своему скудоумию, периодически гордимся.  Ослабевший организм, насмотревшись на всё изобилие этой жрачки, банально хотел есть и пить. Фил сидел между двумя вывесками. На одной, на фоне Фольксвагена сиял белозубой улыбкой смазливый жеребец в солнцезащитных очках , указывая пальцем на надпись "Положись на нас!", причём в слове "положи-сь" две последние буквы были закрыты воздушным шариком, так что нас вроде как патриотично  призывали положить на немецкий автопром, а  на второй вывеске эротично торчала сосиска в тесте с выведенным кетчупом текстом "Мы здесь!". Кокетливая зелёная стрелочка висящая ниже указывала на букву «W» с писающим мальчиком.  Филя сидел за отдельным столиком.  Он  был одет  в коричневую потёртую, но опрятную рясу с серыми заплатами на локтях, из под рясы сиротливо торчали довольно чистые, как это ни странно, но голые ноги. Рядом  у стула стояла пара поношенных ботинок, зелёный линялый рюкзачок с надписью «Camel  trophy» и гладкая белая палка, обмотанная вверху изолентой. Филя был высок, немного  плешив и  худощаво-угловат. Узкое лицо с довольно большим носом и небольшой аккуратной бородкой "а-ля мини-лопата" словно улыбалось чему-то своему, длинные худые руки, торчащие из  немного коротких рукавов рясы , постоянно были в движении, словно он кого-то ждал и сильно нервничал.  Перед ним на столе стояли два высоких стеклянных стакана , в один из которых  он положил круглый пакетик с чаем ("прокладки", как он их называл), а второй стакан был пуст. Кипяток из него  благополучно перекочевал в пенопластиковую  коробочку с "Дошираком" и теперь Фил соредоточенно-медитативно помешивал разваренную вермишель. На столике  стояла написанная от руки сложенная домиком картонка "Сидеть - бесплатно, поговорить - 1000 руб."  Вся эта картина была настолько диковато-ирреалистична, что я остановился, приоткрыв рот. Невозмутимость и какая-то отрешённая спокойность Фили просто завораживала - человек вне правил и времени, истинный странник, чья цель сам путь, кто сам - путь.  Невероятно, но казалось, он статичен и постоянен в этом пёстром балагане окружающего переменчивого мира, как окаменевший фундамент старого здания,  на котором возводятся все последующие новые сооружения, этакий невероятный базис  старого нового мира, забавный в своей нелогичности и неуместности, но от этого ещё более влияющий  на все происходящие сейчас события...

Желудок, однако, в отличие от мозга, жил своей утилитарной жизнью и нетерпеливо бурчал в ожидании отнюдь не духовной пищи. Милое существо из-за стоявшего рядом прилавка, взглянув на меня так, словно собралась отдаться прямо на плите между салатами и курами гриль, душевно произнесло хрипловатым голосом: - « Что  будете заказывать?..»  Меня всегда интересовало, когда появляется у официанток этот взгляд с улицы красных фонарей - в процессе работы в бистро или их обучают более опытные "товарищи" в процессе работы.

-  Не надо тратить время на лишние разговоры, давайте  накладывать  всю эту вкуснятину прямо сейчас, немедленно, - заголосил  желудок, получив экстренное послание от глаз и носовых рецепторов.  В процесс запоздало вмешалась голова с калькуляцией  жиров, белков, углеводов, а также калорийности и ценового диапазона. Совместными усилиями был отобран салат Цезарь, картофель по-деревенски с  вялой колбаской-афродизиаком и компот, в котором словно рыбки в аквариуме, беспокойно плавали взволнованные сухофруткы. Уместив весь  этот завтрак аристократа на подносе и повернувшись к столикам, я понял, что они все заняты и старушка-судьба предлагает мне попробовать примоститься потрапезничать с этим колоритным фанатом Доширака  или, в противном случае, стоя.  Подойдя к столику и ещё раз взглянув на кусочек картона с "поговорить -  1000 руб", я вопросительно кивнул на свободный стул и получил в ответ изучающий доброжелательно-внимательный взгляд и молчаливый приглашающий жест рукой. Филя закончил священнодействовать со своей вермишелью и полез в свой рюкзак. откуда был извлечён маленький свёрток,  в котором оказались две алюминиевые ложки - большая суповая и чайная. Он аккуратно протёр их о тряпочку, зачем-то посмотрел на свет, и, словно раздумывая, засунул маленькую в чай.  Большая же благополучно пришла на смену пластмассовой вилке, которой он мешал Доширак.  Завершив это священнодействие , он замер , сосредоточенно уставился в свой лоточек с вермишелью и что-то благоговейно забормотал. Как оказалось позднее это был отрывок из 38 псалма : -  " Услышь, Господи, молитву мою, и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим. Ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои. Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду, и не будет меня. " Почему именно этот отрывок был  для него так важен,  осталось загадкой, но подобный ритуал он совершал всегда перед едой, когда мы потом ели вместе.. Пережёвывание того, что Бог послал, проходило в сосредоточенной тишине с обеих сторон. Я почему-то суетливо достал из сумки купленный ранее в Ашане багет с чесноком, разломил его пополам и жестом предложил Филе. Филя немного недоумённо несколько раз перевёл взгляд с багета на меня и обратно, потом его глаза озорно вспыхнули и он пальцем подвинул ко мне одну из двух, боевого вида,  потрёпанных конфет,  лежащих у его стакана с чаем. Он взял кусок багета и с видимым наслаждением понюхал мягкий батон, зажмурив глаза от удовольствия, потом , покосившись на табличку, что невнятно пробормотал и убрал её со стола в свой рюкзак.