Актриса и жмот

— Что вы… Да как вы смеете! — завопил так, будто она принялась разбирать его замок по камушку. — Кто вам разрешал?

— Оу, простите, — поставила боязливым жестом посуду на стол девушка. — Я хотела сделать вам… отблагодарить. Думала…

— Опять вы думаете! — всплеснул руками Генрих. — И это после всего того, что с вами сделал этот процесс! Куда он вас привёл! — обвёл он помещение жестом, будто гостья попала не к нему в замок, а в дом терпимости.

— Извините, — выключила она конфорку под плитой. — Чай я могу допить? — вытянулась в струнку.

Хозяин строго оглядел её с ног до головы.

— Можете. Но только у меня на глазах, в холле. Следуйте за мной, — и, развернувшись на пятках, направился к лестнице.

Мальгауден шел и вспоминал весь уходящий год. Где же он успел так нагрешить, что его наказали незваной гостьей в сочельник? Старушек, вроде бы, не давил, да и вообще никого не давил, щенков живьём не варил, врал в меру, кушал тоже, девушек не бросал, потому что не заводил отношений, маме звонил регулярно.

«Где? Где прокол? Где я лоханулся? Да ещё и так! — оглянулся на следовавшую за ним незнакомку с парующей кружкой чая в руках. Тут ему вспомнилось, что ещё не спросил её имени, но он сразу же отбросил эту мысль. — На кой? Может ещё день рождения узнать? Перетопчется».

А гостья действительно остановилась в нерешительности на пороге холла и стала переминаться с ноги на ногу.

— Эм… — шагнула она в комнату, — а как ваше имя? Если не секрет, конечно.

Генрих поморщился.

— Моё имя слишком известно в некоторых кругах. — Он потянулся за кочергой и поправил дрова в камине. — Впрочем, — вернул инструмент на место у стены и опять откинулся на спинку кресла, — вряд ли вы туда вхожи. — Повернул голову и посмотрел на ноги незнакомки в тапочках, валявшихся в комнате для гостей.

— А как вас зовут ваши друзья?

— Меня не зовут. Я сам прихожу.

Девушка прихлебнула горячий напиток и обвела взглядом помещение. Немного удивилась, увидев на камине, вместо традиционных часов в стиле барокко, стеклянную колбу «восьмёркой» с мельчайшим песком внутри и на подставке из грубого дерева. Рядом стоял массивный фонарик. Скорее всего, подводный. Подойти поближе и рассмотреть не получалось — пусть к огню загораживала троица: слева хозяин в своём кресле, справа металлически

й кот из нержавеющих пластин напоминающих не то чешую, не то кольчугу, а между ними, словно человек с золотого сечения Микеланджело с распростёртыми руками и ногами, сушился огромный раскрытый трикотажный чёрный зонт-трость.

— Какой у вас интересный питомец, — заметила отполированную спинку кота девушка. Видимо, животное регулярно поглаживали по этому месту. — Вы, наверное, его очень любите. А как зовут его?

Генриху захотелось спрятать кота за пазуху, но он всё-таки ответил:

— Беатриче.

— Вот как? Это кошечка?

— Да. Под хвостом пусто, поэтому кошечка, — мужчина сделал вид, что такой операции, как кастрация, в его мире просто не существует.

— Как интересно. А у нас с дедушкой тоже живёт кот. Его зовут…

— Послушайте, миссис…

— Мисс.

— Что?

— Мисс Флейминг.

«Хм… Мда, похожа», — вспомнил Мальгауден фламинго.

— Послушайте, мисс… идите к себе в комнату. Пожалуйста. Если вы сейчас же не оставите меня в покое, я за руку отведу вас спать и лягу вместе с вами.

Девушка слегка задохнулась от столь неожиданных планов хозяина, а от неудобства ситуации чуть не выронила чашку.

— Счастливого Рождества, — очень вежливым тоном попрощалась она и, развернувшись, неслышно вышла.

— Угу.

* * *

Проснулся Генрих как обычно. В шесть.

Было ещё темно.

Мужчина вспомнил, что сегодня Рождество, а значит, у него масса дел. Начались загруженные деньки — в одном его клубе под названием «Thermos» назначена вечеринка компании социологических исследований, а главный зал второго клуба «System» на свой день рождения заказал один банковский клерк — короче, забот невпроворот.

Мистер Мальгауден прошел в ванную, побрился, затем сварил себе кофе на кухне, старательно обходя результаты труда вчерашней гостьи.

«Ничего, послезавтра приедет мистер Стюарт и всё выкинет», — окинул брезгливым взглядом застывшие и подсохшие оладьи.

Кстати, только увидев их, он вспомнил, что в замке не один.

Разбавляя в воздухе аромат кофе запахом туалетной воды после бритья, проследовал через холл в спальню, где в довольно быстром темпе оделся. Когда направился к комнате для гостей, предвкушая, как сейчас разбудит постоялицу таким же «Бах! Бах!», каким вчера она нарушила гомеостаз единства замка и хозяина, по пути наткнулся взглядом на нечто незнакомое под ёлкой. «Дерево», кстати, сегодня не горело огнями — его он выключил перед сном — и выглядело как-то по-другому.

Может, поэтому Генрих до сих пор не заметил этой красивой красочной коробки на полу у самого ствола. Сюрприз смахивал на подарок, но почему-то не упакованный в положенную бумагу и не перевязанный предусмотренным цветочком.

Долго не раздумывая, Мальгауден подошел, поднял находку и взвесил на руках.

«Хм, увесисто. Тринитротолуол?» — поднёс к уху и прислушался.

Коробка ответила мёртвой тишиной.

«Вскрывать только в присутствии свидетелей» — гласила в углу надпись небольшими буквами.

— Что за… чертовщина… — сдвинул брови к переносице Генрих. — Если бы я следовал всем предписаниям, — принялся вертеть куб в поисках зацепки, — я бы не был сейчас… — наконец ему удалось поддеть пальцами крышку и снять её. — Матерь божья, — вырвалось у Мальгаудена помимо воли от представшего пред ним душераздирающего зрелища — коробок был под завязку утрамбован пачками фунтов стерлингов, поверх которых лежала одинокая пятифунтовая купюра. От красного цвета и профиля Королевы ЕлизаветыII рябило в глазах. — В жизни не видел ничего сексуальней… — как зачарованный заулыбался Генрих. В век безналички и криптовалюты, он уже даже забыл, как выглядят пачки «живых» денег.

И тут же заметил конверт, прикреплённый к крышке. С предвкушением быстренько распечатал его и прочитал красивый, «сказочный» типографский шрифт.

«Итак, вы стали счастливым обладателем ста тысяч и пяти фунтов стерлингов. Поздравляем. Это настоящие деньги. Потратьте их по своему желанию, но помните, расплачиваться ими вы можете только в присутствии тех, с кем вскрыли коробку. В противном случае банкноты сразу же превратятся в фальшивые. Свидетелям же принадлежит равная с вами доля. Остерегайтесь настоящих подделок. Счастливого Рождества».