Актриса и жмот

— Вы знаете, милочка, — на второй минуте «тайный агент Мальгауден» властным движением руки взяла мисс Флейминг за локоток и отвела в сторону, — он вообще-то добрый и хороший мальчик. Вы, пожалуйста, не обращайте внимания на его выкрутасы, хорошо? Он умеет быть чутким и заботливым.

— Миссис Мальгауден…

— Надо же, никогда не думала, что мой оболтус сможет заинтересовать такую девушку, как вы, — прижав кулачки к груди так, что её сумочка спала на сгиб локтя, женщина сделала шаг назад и осмотрела будущую невестку — а в этом она уже не сомневалась — с ног до головы. — Я даже мечтать не могла! Ой, сегодня же обрадую мистера Мальгаудена. Итак, кто же ваши родители? — мягко поинтересовалась София.

«А вот этого, кстати, и я не знаю», — услышал краем уха Генрих.

— Они живут и работают в Америке. А я осталась с дедушкой и бабушкой в Лондоне.

— Ох, как похвально! И посвятили себя детям?

— Эм… да.

— Это очень хорошо, что вы любите детей, Юточка. Поверьте мне, когда у вас появятся свои, вы полюбите их ещё больше. Итак, мой карапуз ещё не удосужился пригласить вас к нам с мистером Мальгауденом в гости и познакомить с родителями? — Зыркнула миссис Мальгауден на сына. — Решено! Вас приглашаю я. Вы всенепременно должны побывать у нас в доме, жаль только, что хозяин постоянно занят, но ничего. Я просто обязана показать вам фотографии маленького Генриха, он ещё с пелёнок был само очарование и милашество.

— Оу, я в этом не сомневаюсь, миссис Мальгауден, — посмотрела Ньюта на почти свинцового цвета лицо мужчины, которое в данный момент ей больше напомнило перегоревшую лампу накаливания.

— У него была такая беленькая шапочка с ушками, ох до чего он смотрелся в ней потешно и забавно, — увлекала девушку дальше по направлению на выход из дома в сад София. — Ой, а как он научился считать! Я вам сейчас расскажу!

Посмотрев им в след, Генрих нащупал в кармане айфон.

«Где там у нас Мери?» — только эта «тарахтушка» и «погремушка» могла отвлечь и заговорить маму.

Глава 4

О лошадях и людях

А чуть позже заболела Форки. Простояв всю зиму в холодной палатке, она всё-таки подхватила какой-то вирус и осложнение в виде бронхита. Юта вместе с тем самым ветеринаром не отходила от кобылы целыми днями, чем нанесла очередной сокрушительный удар по самолюбию мистера Мальгаудена. И в конце концов была наказана — сама свалилась с температурой.

— Не пойду проведывать, — закинул ногу на ногу в своём домашнем кабинете обиженный в самое сердце мужчина.

— Конечно, не ходи! — заломила в негодовании руки София. — Зачем?! Зачем тебе хорошая, нормальная, адекватная девушка? Одному-то лучше! Да и мы с отцом всегда будем рядом. Ах, да! У тебя же ещё есть Беатриче! Так что забей, сынок! Ты в шоколаде! — хлопнула в ладоши мама.

Как это ни странно, но такую же позицию заняла и сама Юта, и даже озвучила её по телефону.

— Нет, нет и нет, Генрих! Ни в коем случае! — что есть силы остатками голоса хрипела она в трубку. — Я не могу предстать перед посторонними в таком жалком виде!

«Ах, вот оно что! Я уже посторонний! — задохнулся мистер Мальгауден, радуясь, что она сейчас не видит его лица. — А когда у меня на пороге сопли на палец наматывала, зубами ирландские пляски выстукивала, то это значит ничего, был почти родным». — Её заявление его реально напрягло.

— Внезапно, — процедил он сквозь зубы в телефон. — А когда постучались ко мне в сочельник? Что было тогда?

Пауза.

— Эм-м… а… хм…

— Думаю, валяться и болеть в одиночестве не так уж и весело, правильно?

— Меня проведывают… — поспешно выскочило у девушки, но она вовремя осеклась.

В голове у Генриха взорвалась атомная бомба.

«Живодёр», мать его! Тьфу ты чёрт, «животновод» заглядывает! Ах, ты ж…»

— И кто же? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, голосом, который обычно со следующей буквы становится звериным грозным рыком. — Если не секрет, конечно.

— Детишки… из школы, — «мяукнула» директриса.

«Угу, детишки, значит».

Через час он стоял на пороге дома Честера Флейминга в Барнете.

— Проходите, — открыла ему дверь действительно какая-то девочка лет тринадцати. — Я уже ухожу. Мисс Флейминг там, на диване, — махнула она рукой вглубь квартиры.

— Плохой, плохой, плохой кот! — услышал Генрих голос Ньюты, когда продвигался по коридору. — Как тебе не стыдно, Метроном? В твои-то годы!

Мистер Мальгауден вошел в гостиную, которая выглядела как после обстрела снежками — везде валялись белые бумажки, обрывки салфеток. Посреди этого великолепия стояла сама больная, закутанная в плед, а перед ней вылизывался как ни в чем не бывало огромный коричневый пятнистый котяра, размером почти с небольшую собаку.

«Такого не грех и на цепь посадить», — ухмыльнулся гость.

— Добрый день, — поздоровался он.

— Эм-м… добрый день, Генрих, — спохватилась девушка и ещё сильнее закуталась в плед. Вид у неё был, действительно, весьма болезненный и жалкий — красный распухший носик, глаза как у китайцев и чёрные круги под глазами, как у их любимцев — панд.

— Что случилось? — положил он на журнальный столик красивый букет ромашек и подарочную коробку бельгийского печенья.

— Да вот! — указала она рукой на животное и плюхнулась на диван. — Пока мы с Кэтти в дедушкином кабинете разбирали стихотворения на Праздник Птиц, этот негодяй разорвал все мои носовые платки.

В это время пятнистый негодяй сидел и умывался лапой, будто сделал одолжение, забросав гостиную бумажными ошмётками, жутко устал, вымотался и имеет право на сострадание как минимум, и усиленное питание — это если по справедливости.

Таким образом, мистеру Мальгаудену, владельцу двух ночных клубов и замка вблизи Лондона, пришлось сбегать в аптеку за новыми носовыми платками, а также прихватить в супермаркете пару баночек корма для пушистого разбойника.

— А почему Метроном? — спросил девушку, когда они чуть позже пили чай с бельгийским печеньем.

— Он постоянно хвостом туда-сюда виляет как метроном.

Но если Генрих полагал, что на этом злоключения с его компаньонкой исчерпали себя, он глубоко заблуждался и был обаятельно наивен.

— Мне нужна ваша помощь! Срочно! — услышал он спустя неделю полный нетерпения голос своей актрисы.

— Я вас слушаю, — с айфоном у уха, мужчина отбросил ручку на бумаги с калькуляцией последнего месяца, и устало протёр ладонью лицо.