Надо помочь Ральфу (СИ)

– Ладно, раз такое дело, попробуем как-то управиться с вашими эльфами, – а что еще мог Максим сказать библиотекарю, который, к тому же, еще и пацифист. Не понравились Максиму эльфы. Не любил он высокомерных, которые выпендриваются. И в снисхождении ни от кого не нуждался. Он еще раз подумал, что лучше бы сейчас отрывал лишние усы у клубники: нужное дело и, главное, никого не надо уговаривать, сам решаешь, где оторвать, сам отрываешь. И хрен надо повыдергать… Растет этот хрен на участке – ни удержу на него, ни погибели… – Послушай, Эмилий, а других каких-нибудь поселений, в которых нормальные жители, здесь поблизости нет? Мы бы им рассказали про Шкварца с его хаврюгами, а они бы собрали отряд и пошли воевать за правое дело и возможность проводить футбольные матчи.

– Уполномоченные Послы никогда на посторонние дела не отвлекаются, – Эмилий с укоризной посмотрел на спутника. – Это очень высокое звание. Уполномоченные Послы и, тем более, Призраки Справедливости, должны прилагать все усилия и способности, чтобы выполнить Указы и приказы их светлости герцога. Все остальное их не касается. Нам с тобой нельзя отвлекаться на какие-то мелочи.

– Знаешь, дружище, я, пожалуй, отвлекся бы на что-нибудь мелкое, если при этом появилась бы возможность завербовать для Ральфа сотню-другую хороших воинов, – сообщил Максим. – Мне кажется, что каждая дополнительная сотня воинов не будет для Ральфа лишней.

– Не будет, – согласился библиотекарь. – Но их светлость говорил только об эльфах и кобольдах, и дело нашей чести, прежде всего, выполнить его указание. Конечно, потом можно будет подумать и о чем-то дополнительном.

– Рутина у вас здесь. Рутина и полное отсутствие инициативы, – привычно осудил Максим Средние века вообще, и порядки герцогства, в частности. – Но мы с тобой, Эмилий, не чиновники и не догматики, а активные патриоты. И должны сами соображать. Ты ведь здесь все и всех знаешь, постарайся припомнить, есть поблизости какое-нибудь поселение, которое может выставить боевой отряд, способный приять участие в битве?

– Ты считаешь возможным отклониться?

– Считаю, не считаю, не в этом дело. Отклоняться от намеченной программы мы сейчас, конечно, не станем. Но мы должны определять возможные резервы и, при необходимости, оперативно использовать их. А если имеется возможность набрать отряд в помощь Ральфу, почему бы нам этого не сделать?

– Потому что у нас четкий приказ их светлости. И обсуждать его, или отклоняться от его точного выполнения, мы не имеем права. И давай не будем более обсуждать этот вопрос.

«Все-таки он бюрократ, – решил Максим. – Самый настоящий бюрократ. Интересно получается: еще Средневековье, а бюрократы уже есть».

– Не будем, так не будем… – Максим по своему миру знал, что с бюрократами спорить бесполезно. Они придерживаются буквы закона, и убедить их, что это нелепо, нельзя.

И Эмилий замолчал. Не желал он больше разговаривать на эту тему. И спорить, тем более, не желал. Так он и шли минуть десяток. Прервал молчание Максим.

– Все-таки я Призрак Справедливости, – напомнил он. – И мне хотелось бы знать обстановку, чтобы заранее прикинуть, как нам следует действовать, если обстоятельства сложатся нестандартно. Какие, в ближайшей округе имеются поселения, и что нам следует ожидать от их обитателей?

Напоминание о Призраке Справедливости подействовало. В этом образе Максим представлял их светлость. А их светлости дракон подчинялся беспрекословно.

– Да, да. Конечно, – послушно подхватил дракон. – В ближайшей округе имеется три крупных поселения. Но ожидать активные действия от их обитателей, мне кажется, нет смысла.

– Пожалуйста поподробней, – попросил Максим. – И почему ты так думаешь?

– Сравнительно недалеко от нас находятся два поселения: Рыжие Лудики и Большие Жужжалы. Ближе всего Рыжие Лудики. Но там, сейчас, живут, в основном, женщины и дети. Угрозы нам они не представляют, но и помощи никакой оказать не смогут.

– Почему нет мужчин, куда он девались, чем занимаются?

– В Рыжих Лудиках все взрослые мужчины – лудильщики. Они путешествуют по окрестным поселениям, ремонтируют различную металлическую посуду и емкости. Должен сказать, что лудиковцы достигли в этом ремесле значительного мастерства, и пользуются успехом.

– Тем и живут? – поинтересовался Максим. – Но, как я представляю, работа это временная и нестабильная.

– Ну… Официально считается, что дело обстоит именно так.

– А неофициально?

– Неофициально, они промышляют еще тем, что уводят лошадей и затем продают их.

– Ты хочешь сказать – воруют.

– Ничего подобного. Именно уводят. Это, как определенный вид спорта. Понимаешь, Максим, жители Рыжих Лудиков любят лошадей. Лошади отвечают взаимностью и охотно уходят с ними. Ты хочешь спросить, как к этому относится канцелярия их светлости?

– Именно, – подтвердил Максим.

– Над этим вопросом работал специальный межведомственный научный комитет. И сделал определенные выводы. Доказано, что взаимная приязнь жителей Рыжих Лудиков и лошадей, друг к другу, возникла еще в древности и, со временем, превратилась в народный обычай. А народный обычай, нравится он тебе, или не нравиться, не запретишь. У нас все-таки достаточно высокий уровень демократии. Проявляем взаимопонимание и толерантность. Без этого нельзя. Канцелярия их светлости и правители других государств исходят из этих же принципов. Причем мы уверены, что со временем обычай, уводить лошадей исчезнет. Во всяком случае, подобная тенденция наблюдается. Статистика хорошая. В прошлом году население Рыжих Лудиков увеличилось на четыре процента, а увод лошадей всего на полтора. Явный прогресс. Исходя из этих двух цифр, специалисты в области политологии вычислили точную дату, когда обычай уводить лошадей отомрет сам по себе.

Максим не верил политологам в своем мире, не поверил в их предсказание, и в параллельном.

– Кстати, а почему такое странное название поселения: Рыжие Лудики?

– Х-м-м…– Эмилий улыбнулся, – это уже не канцелярия, это народ придумал. У них, в поселении, добрая половина обитателей – рыжие. Как их еще называть…

– А вторая половина? – не смог не полюбопытствовать Максим.

– Вторая половина – неизвестно. Это дети младшего возраста и для того, чтобы определить цвет волос, всех сорванцов, их надо помыть. А этим никто заниматься не желает. Бестолковое дело: полдня, и ребенок опять чумазый. Подождем, пока подрастут. Но если о главном, что тебя интересует, то в поселении сейчас живут только женщины и дети. Никакой помощи их светлости они оказать не сумеют.

– Что представляют Большие Жужжалы, и почему поселение так странно называется?

Там две крупные ткацкие мастерские. Они работают по двадцать часов в сутки. Когда ни подойдешь – жужжат. Были просто Жужжалы, так недалеко, в другом поселении, тоже поставили ткацкую мастерскую. Тогда Жужжалы переименовали в Большие Жужжалы, а второй поселок назвали Малые Жужжалы.

– А эти? – поинтересовался Максим. – Эти могут, скажем, на недельку перестать жужжать и прийти на помощь их светлости?

– Перестать жужжать могут, а прийти на помощь не могут. Все жители Жужжал – пацифисты, их и уговаривать нет смысла.

– Драконы?

– Нет, люди. Но тоже упрямые: против войн, против применения силы, против применения оружия.

– А, если, скажем, применить силу против них?

– Вот этого делать не следует. У них градус терпения низкий. Потерпят, потерпят, потом лезут в чулан за мечами и дубинами. Но если их не трогать, эти ткачи, ни на шаг не отступят от семи заповедей пацифиста.

– У нас это называется «Вооруженный нейтралитет», – сообщил Максим. – Эмилий, один нескромный вопрос. Можно?

– Нескромный, это какой?

– Как тебе объяснить, – Максим задумался… – Ну, скажем так: чтобы ты не рассердился.

– Спрашивай.

– Если тебя обидеть, ты тоже за дубину возьмешься?

– Вот ты о чем… Нет, я не возьмусь. В системе моих мировоззрений, и мировоззрений жителей Жужжал, имеется одна небольшая, но существенная разница. Они официальные, зарегистрированные в местном управлении бытовые пацифисты. Вступали в члены, зарегистрировались, ходят на собрания, числятся в каких-то списках. Выбирают друг друга куда-то. Но имеют право, если очень захочется, выйти ненадолго из своего пацифистского состояния. Потом опять входят. Это тоже одно из преимуществ нашей широкой демократии. А я идейный, нигде не числюсь. Просто пацифист.