Падший (СИ)

– Меня они тоже считают отродьем, из-за чего мы вынуждены ютиться в Лихолесье.

– Интересно-интересно, а сейчас мы где?

– В Иллирионе – вотчине Высших. За ними закреплены ещё две вотчины – Лордерон и Изерадор. А нам отдали на откуп с дроу помимо Лихолесья ещё и Мраколесье.

М-да, представляю себе, какая там у них жизнь, если тут нас забраковали эти высокородные эльфы.

– И чем эта забраковка нам грозит – перековкой, сродни перевоспитания? Или уши вытянут до ваших размеров?

– Хм, если бы, а то…

– Что? – не понравилась мне саркастическая ухмылка лопоухого собеседника.

– …пойдём все вместе на перегной.

– Чего! Куда? – зацепил я видеокамерой потолок яйца, подскочив в очередной раз. – На что пойдём? На… дерьмо?!

– Да, нас бросят Древу Смерти, и оно вытянет из нас все соки, а затем, когда наши тела иссохнут, обратят в пепел и развеют по ветру, принося духам леса в жертву.

– Ты слыхал, Магомед, что нас ждёт здесь?

Не я один извёлся… на говно.

– Да я рвать этот лопоухий ишак руками на куски!

Тут мне почему-то вспомнился анекдот про гризли – нэт, руками задавили, да! Но улыбки он сейчас почему-то не вызвал. Впрочем, и оптимизма тоже не добавил.

– Как думаешь выбираться отсюда – себя и нас спасать, абориген?

На имя, он от меня, ещё не заработал, чтоб я окликал его по нему. Да он и не стремился пока что раскрываться до конца. Кто знает, вдруг неспроста нас к побегу подстрекает – ведь из Лихолесья. А там, сам говорил: живут отродья. Нет, что-то мне расхотелось обживаться у них, но это не значит: побег отменяется. Оно, конечно, лучше завсегда помучиться, к тому же у меня появился попутчик – Магомед. И я не стал расстраиваться по этому поводу, поскольку обычно попаданцам везёт на героинь. Ну так и из меня какой к лешему герой. Уж пускай лучше Магомед и дальше сопровождает меня – в нём росту метра два будет, да и силой не обделён. А уж мозгом в нашем отряде буду я, и естественно принимать решения.

Нет, лопоухому провокатору, я не стану доверять – неспроста он кидался на меня с оружием. Неспроста. Тут что-то неладно. Ну и ладно.

– А как выбираться думаешь, абориген? Да ещё с нами? Мы, не вы, к лесу не привычные.

– За себя говори, да! – откликнулся Магомед.

Хм, тоже мне медведь, и не таёжный, а скорее такой же, как гризли. Уступил – пускай порадуется, что я самое слабое звено в их цепи, а в пищевой – вне всякого сомнения. Да, без оружия мне никуда – тут и дубине обрадуешься. Но что-то я не видел их у лопоухих аборигенов – только луки со стрелами и дротики. Значит, мне необходима ещё и броня – на первое время не откажусь и от щита. А шлем на голове уже имеется. Зато лыжи отсутствуют – обе, точнее отсутствовали до поры до времени, поскольку перед тем, как за нами пожаловали высокородные лопоухие конвоем, отродье по соседству предупредило нас: во всём им уступать, и положиться на него. Уж оно-то нас в нужный момент не подведёт. А под монастырь – точно.

Однако нам и впрямь деваться было не куда, вот я и согласился, зато Магомед превратился в гризли. Его и задавили эльфы массой… пернатого зверя, и точно также как до этого мне, сунули мою же лыжу ему за спину, продев в рукава. Но Магомед и тут не сдался, его горячий кровь, да, кипела в жилах. Да поломать прочный пластик лыжи ему оказалось не под силу. Гнуть – гнулся, и только, но зато когда распрямлялся, уже трещали жилы у дитя гор, и скрипели зубы от боли.

– Силы не трать, Магомед, – посоветовал я ему. – Оставь на потом.

– Потом поздно будет, да!

Спорить с ним бессмысленно, вот я и не стал распаляться по пустякам, осматриваясь по сторонам, желая знать точное количество конвоя.

Наездник на пернатой зверюге – раз. Ещё один с клинком, торчащим из-за плеча – два. Три и четыре – лопоухие аборигены с луками. И пять – светящийся с волосами высший – один из троицы, с которым я повстречался в третий раз.

Он-то как раз, гад, и улыбался злобно, и при этом, не скрывая своего злорадства.

Кто бы мог подумать, что за одно наше несходство с ними, нам грозит от них подобное скотство. И ведь они заставили чувствовать меня себя полным… отродьем. Ну, ничего, ничего, мы ещё побарахтаемся.

– Магомед.

– Да.

– Ты как?

– Не понял?!

– Выдернуть у меня лыжу из рукава сможешь?

– Легко! А на кой?

– Потом сюрприз будет. Избавишь меня от неё, как только скажу, – не опасался я, что эльфы подслушают нас, ибо не знали нашего языка, а если скалившийся позади маг и догадывался, то пока разберёт нашу тарабарщину, уже казнь начнётся.

Только казнить будем мы с Магомедом этих лопоухих ишаков, а не они – нас.

– Далеко нам ещё идти до Древа Смерти? – спросил я у отродья.

– Запах чуешь? – повело оно носом, и фыркнуло.

– Вроде пахнет чем-то, – чуток приукрасил я те ароматы, что витали сейчас вокруг нас. И куда вдруг разом пропал царящий в поселении высших эльфов аромат подобный на дурманящий нектар? Теперь же несло зловониями.

Тут даже трава была пожухлой, но при этом вполне живой, и тянулась к нам, стараясь ухватить за ноги.

Похоже, что отсюда и выкорчёвывали высшие те корчи, притащившие меня к ним. И главное для них с ними всё было в порядке вещей, а вот с нами, людьми, нет. Ну не бред ли сумасшедших?

Магомед почему-то остановился, и я уткнулся носом в его спину, едва не отлетел назад, услышав:

– Назад, Арол!

Стало быть, сам не он – сознался-таки, как любил говорить Давид.

Надо же вспомнил его… не к месту и не ко времени, а следом и Чуму, когда выглянул из-за Магомеда, чего лучше бы не делал вообще. На глаза попалось чёрное древо, ничуть не отличающееся от корчей, с огнями горящих глаз; алчно сверкнуло ими в нас, заставив взбучиться и забурлить зловонную жижу, простирающуюся вокруг него.

– Пришли! – едва не вскрикнул я. Тогда как хотелось орать: "Уже! Почему так быстро?"

– Арол, когда хватать палка у тебя из-за спина, да? – напомнил Магомед.

Честно признаюсь: забыл, а мой план побега вылетел напрочь из головы.

– Я думаю… – запнулся я, удивляясь сам себе, когда тут и думать было нечего, а что следовало – действовать, – …пора!

Магомед ухватился за неё и рванул. В тот миг мне показалось: вырвет лыжу мне вместе с кистями рук. Но лопнули… и не жилы на кистях, а путы, и мои руки опустились сами собой к лыже, упавшей наземь.

Никто из эльфов не ожидал от нас с Магомедом такой прыти, даже отродье подговорившее нас. И они не издевались над ним, как со мной и Магомедом. И возможно причина была проста – лыжи всего две, а нас – трое. Так что с ней и остался стоять за спиной Магомед, с растопыренными руками в стороны; больше не собирался имитировать пугало, уподобившись ветряной мельнице с лопастями – двинул разом парочку эльфов с луками, продемонстрировав им русско-кавказскую национальную забаву – зашибу. И ведь зашиб, правда, не до смерти – просто к земле положил обоих, а следом уже и я вступил в схватку с магом. Его и следовало вывести первым вслед за лучниками – кто знает, что он может натворить, а лично я почему-то нисколько не сомневался в его способностях испепелить нас. У него ж ведь искрились волосы как у оголённого провода. Что и испытал на себе, законтачив его лыжей по голове – у меня самого сыпанули искры из глаз.

В голову прилетело больно. Неужто Магомед перестарался или меня клинком плашмя достал из-за спины четвёртый эльф. А помниться был среди них и наездник на пернатой зверюге.

Небо сейчас и увидел я, отвалившись на спину, а там отродье верхом с наездником на его крылатом звере и… изображение пропало вместе с резкостью. А когда включилось вновь, земля почему-то то приближалась, то удалялась – и боль при тряске усиливалась.