Мой парень - сущность

Вика испугалась сильнее, но все же этот страх был приглушенным, размягченным… Что же сделалось с ее чувствами?!

Вика кинула в одноклассника Вадима ручкой. Тот поднял предмет с пола и положил на место, ничему не удивившись.

Тогда она решилась на отчаянный шаг – укусила Юльку за вытянутый палец, пока та что-то рассказывала Кате, как обычно, активно жестикулируя. Девчонка посмотрела на свою руку и потерла палец, казалось, и не поняла, что это был укус.

– Нет, не может быть! – прокричала Вика, все больше убеждаясь, что все это не сон: она действительно сделалась для всех невидимой, неощущаемой, бесплотной.

Неведомая сила все больше влекла ее. Она из последних сил сдерживалась, чтобы не поддаться зову сияющего вдали коридора огня. Ей хотелось дождаться, когда Артем, наконец, дозвонится до ее номера.

Он сделал это со второй попытки:

– Викусь! Ты где? – спросил он.

– Артем? Это Галина Алексеевна, ее мама. Вики… больше нет.

Ее мама всхлипнула и отключилась. Вика хорошо расслышала этот разговор. Парень резко переменился в лице, обвел взглядом одноклассников и сказал:

– Мне надо идти, ребят! Не ждите сегодня, училке скажите, что я заболел.

Он схватил рюкзак, не собрав со стола ни учебник, ни канцелярию, и выбежал из класса.

– Что-то с Викой? – крикнула Катя вдогонку, но его и след простыл.

Вика хорошо расслышала разговор приятеля с мамой. Она окончательно поверила в случившееся: ее больше не было, она умерла. А раз так, каков смысл сопротивляться?

Она смиренно пошла туда, где ее, по-видимому, ждали. Плача настолько горько, насколько могла, с учетом слабой чувствительности к происходящему. Вика предположила, что эта пелена, сделавшая все чувства приглушенными, была чем-то вроде физических свойств нового мира, в котором оказывались души умерших людей.

Подходя к свечению, Вика была уверена, что ее ожидал ад. Отчего этот свет был не белым, а фиолетово-красным? Но это не сильно страшило ее сейчас. Боялась она скорее неизвестности. И даже не боялась, а больше волновалась и сожалела об упущенных в жизни возможностях. Она всегда подозревала, что после смерти такие дерзкие девчонки, как она, не могут попасть в рай. Она грубила маме, встречалась с мальчиками, не каждого из которых та одобряла. Она читала те книги и смотрела те фильмы, что хотела… Она много раз уже целовалась, и недавно парень впервые увидел ее обнаженной. Все это наверняка могло стать причиной для наказания после смерти. Которая уже наступила…

Вика сделала шаг в неизвестность – фиолетово-красное сияние приняло ее мягко, заволокло и убаюкало, как дитя в колыбели.

Очень долгое время ничего не было. Или, возможно, это длилось лишь миг?.. Но на это время она забыла обо всем, что знала, что любила, что ненавидела, чего боялась. Она будто полностью обнулилась. А затем она прозрела.

Глава 4

Попытка номер два

Костя плохо спал ночью. Под утро ему мимолетом приснилась незнакомка из сквера. Она читала книгу, а за ее спиной виднелись два сложенных белых крыла. Он очнулся, когда едва светало.

«Она не ангел. И не любая другая сущность, – убеждал себя он. – Просто человеческая девчонка. Девушка. Но отчего-то мои чары не подействовали на нее. Я слышал, что некоторые люди невосприимчивы, но впервые встречаю сам. Как странно… Закон Мерфи в действии: если есть вероятность того, что неприятность может случиться – она обязательно произойдёт. И как раз тогда, когда я сам ее захотел! Если бы это было просто очередным заданием, я бы даже обрадовался этому случаю и передал работу кому-нибудь другому. Возможно, проблема во мне? Другие инкубы наверняка смогли бы ее обработать… – где-то внизу живота екнуло. Он понял, что не хотел бы, чтобы ей встретились другие, такие как он.

– Позвонить бы Герману, рассказать… Может, что-то посоветует? – он посмотрел на часы. – Но слишком рано еще… – Все же он не вытерпел: – Да друг он мне или кто?!»

Костя нащупал на полу под кроватью сотовый и набрал номер.

– Герыч, привет. Прости, разбудил?

Герман недовольно «укнул» в трубку.

– Прости, бро, – повторил Костя виновато.

– Выкладывай, что стряслось. Ты б не стал звонить в такую рань без серьезной причины.

– Я встретил девушку, которая на меня не обратила никакого внимания…

– Ты что, серьезно? – недоверчиво спросил Герман. – Может, ты заболел?

– Ничего я не заболел, – буркнул Костя.

– Давай я возьму твое задание, не вопрос! – Герману никогда не была в тягость работа такого рода.

– Нет. Не нужно. Это не задание.

– Не задание? – переспросил Герман. Его голос сник. – Ты что сам хотел с ней зажечь?

– Хотел.

– О, бро, это прогресс! – шутливо отвесил Герман. – Мой друг наконец-то решил разнообразить свою жизнь не навязанным свыше перепихоном?

– Герман, давай серьезно. Она не отреагировала. Никак.

– Ну, да… это проблема. Попробуй снова.

– Я это и так понял, но что если опять мимо?

– Не говори никому. Это косяк, Костян. Ты же понимаешь… Я – могила. Но и ты сам помалкивай.

– Ты не понял, – вздохнул Костя. Редко, но случалось, что Герман не отличался сообразительностью. – Что если я так и не смогу с ней… – он задумался, подбирая слово, – замутить? Но я хочу этого. Очень сильно.

– Думаю, в тебе сыграла типичная человеческая черта – мужское самолюбие. Уж не знаю, откуда это в инкубе, особенно в чистокровном. Но все же даже ты немножечко человек. Когда женщина отказывает мужчине, у него просыпается инстинкт охотника, и он во что бы то ни стало старается заполучить этот трофей. Ты понимаешь, о чем я говорю? У многих человеческих мужчин есть такая черта. – Герман временами удивлял очевидностью.

– Я прочел побольше твоего, Гера, – ответил Костя сдержанно, старясь не обидеть. – И понимаю, о чем ты говоришь. Но не думаю, что причина в этом.

– А в чем тогда? Мы не умеем влюбляться.

– Не умеем, – согласился Костя. – Но я жалею об этом.

– Брось ты! Чего хорошего в любви? Одни страданья! Наша жизнь идеальна, бро.

– Слышу рассуждение истинного полукровки, – пожурил друга Костя.

– Это комплимент?!

– Я натурал, и комплиментов тебе не делаю, – усмехнулся он. – Ну что, советы еще будут?

– Надо бы подумать… Покажись ей в альфа-прикиде.

– Думал уже об этом, а вдруг спугну?

– Все любят красавчиков, дружище, – сказал Герман тоном истинного знатока.

– Не все. И ты знаешь это не хуже меня.

– Ну, тогда приди в «гоблине».

– Хватить стебаться! – бросил Костя, теряя терпение.

– Да я же помочь хочу… – прозвучало искренне. – Я еще подумаю, что можно сделать. Созвонимся днем. Не кисни, – Герман отключился.

С семи утра Костя уже нес вахту неподалеку от подъезда прекрасной незнакомки. Благо, ждать пришлось недолго – в полдевятого она вышла из дома и направилась к метро.

***

Полдень выдался ясный. Температура поднялась немногим выше двадцати градусов, что по меркам нынешнего холодного лета могло считаться жарой. Утром Лена вышла из дома в жакете, но сейчас, выйдя после собеседования на ласковое солнышко, несла его в руках. Она шла по Пятницкой в шелковой блузке пудрового цвета и темно-серой юбке-карандаше, цокая шпильками.

Прошедшей ночью она спала очень мало, не в силах оторваться от чтения, пока не дошла до последней точки. Сейчас она сожалела, что не оставила на десерт ни странички. Хотя книга была написана мелким шрифтом, и толщина тома была внушительной, все равно все хорошее рано или поздно заканчивалось. В отношении книг – заканчивалось очень быстро.

К несчастью, бессонная ночь дала о себе знать на утреннем собеседовании. Лена медленно соображала, и рекрутер пару раз поставила ее в тупик, задав нешаблонные вопросы. Девушка все же ответила на них, но под пристальным взглядом сорокалетней женщины с большим профессиональным стажем и аналитическим складом ума, она растерялась и, наверное, той могло показаться, что Лена говорила ей неправду. Вакансия же ей понравилась, и условия, и офис тоже. Даже местоположение было удобным. Ей бы хотелось, чтобы они перезвонили, но обнадеживать себя не стала. Яркий солнечный луч ослепил – она зажмурилась и отвернулась в сторону, очень кстати увидев суши-бар популярной сети. Ее желудок тотчас высказал мнение, что неплохо было бы перекусить. «Почему бы не зайти? – подумала она. – А не заесть ли провал порцией «Филадельфии»? Знала бы мама, как я бездумно трачу заработанные деньги… Ну, это же мои деньги».