Мой парень - сущность

Его разбудил звонок в дверь. Квартира в последнее время стала напоминать проходной двор.

Он встал с дивана, стряхнул крошки от чипсов с футболки и пошел открывать.

Герман. В стельку пьяный.

– О, дружище! Хорошо погулял?

– Костян! Я вспомнил! – Герману, видимо, захотелось дружеских объятий, он раскинул руки.

– Пойдем, я положу тебя на диванчик, – сказал Костя, подставляя другу плечо для опоры.

– Нет, Костя! Ты не понял! Я вспомнил та-а-ко-о-е-е…

– Расскажешь мне все, но сперва сними ботинки и пойдем со мной.

Костя уложил друга на диване в гостевой комнате.

– Водички будешь?

– Да! – сказал Герман и икнул.

Выпив принесенный стакан залпом, он приподнялся на локте:

– Я был на вечеринке с обалденной телкой во-о-от с такими… – его руки описали в воздухе восьмой размер груди.

– Рад за тебя. – Костя не любил такие подробности.

– Нет, радоваться не чему. Это мое задание от Миндобра. Ненавижу задания от Миндобра! Потому мне и пришлось напиться, чтобы заложить основы для расставания «по-хо-ро-шему», – он с трудом выговаривал буквы.

– А-а-а, да, действительно, тебя стоит пожалеть, – Костя сдерживал улыбку.

Герман попытался принять серьезное выражение, но получалось комично. Он произнес, выпучивая глаза:

– И сев в такси, я ВСПОМНИЛ! Знаешь, кто мы с тобой?

– Инкубы? – улыбнулся Костя.

– Да нет же! Кто мы с тобой друг другу?

– Друзья?

– Не-е-ет, мы не просто друзья! Ты был мне сыном! – Костя аж поперхнулся. – Да, да, да! – вскрикивал Герман, жестикулируя. – Семь жизней назад я был твоим отцом! Я воспитывал тебя, Костенька!

– Интересно…

Герман продолжал восторгаться:

– Это потрясающе! Я тебя родил! Прикинь?! Ты звал меня папкой! – экспрессия пьяного папаши зашкаливала. – Возможно, именно тогда и началась наша с тобой крепкая мужская дружба?

Костя участливо улыбнулся:

– Ну, теоретически, я тоже мог быть когда-то твоим отцом… Просто ты еще не допился до этих воспоминаний.

– Ничего ты не понимаешь! Я не пьяный, я счастливый сукин сын! И у меня был мой любимый сыночек – ты! – он потянулся к нему губами в намерении поцеловать, скорее всего, в лоб.

– Не-не-не, остынь, – отбрыкивался от поползновений Костя. – Целоваться с пьяным отцом ему мне не нравилось даже в этой жизни.

Герман обиделся:

– Эх ты, – бросил он. – Неблагодарный ты сын!

– Гера, хватит! – Костя устал от эмоционального разговора с пьяным другом. Временами Германа бывало слишком много. – Отдохни, поспи, утром поговорим…

Герман вздохнул и повыше натянул одеяло. Костя выключил свет и вышел из гостевой комнаты.

– Как чувствует себя счастливый папаша? – спросил Костя, заходя в комнату к другу поздним утром.

– О, бро. Моя башка кипит, как чайник со свистком. И этот свист меня убьет.

– На, выпей таблеточку, – Костя протянул стакан с шипящей жидкостью.

Через десять минут Герман немного оклемался. Благо похмелье у сущностей длилось недолго.

– Ты помнишь, что я рассказал тебе? – спросил он серьезно. – Костя с опаской кивнул. – Так вот, это все чистая правда! Я все вспомнил. Мы жили в Лондоне, я был графом, а ты моим сыном. В той седьмой жизни, что я восстановил.

– Класс! Но что это меняет между нами?

– Я на правах твоего когда-то отца настоятельно тебя прошу принять меры к выздоровлению! Ты не можешь отказать любящему родителю!

Константин рассмеялся:

– Ни одна женщина не уговаривала меня ее трахнуть так, как уговариваешь меня ты!

– Я люблю тебя, ты – мой друг. Мой некогда сын!

– Ладно, Гера. Можешь выдохнуть. Твой «бывший» сын не готов умирать, пока жива на этом свете Лена. Я планировал найти лекарство в известном тебе борделе. Секс, купленный за деньги, хоть немного оправдает меня в моих же глазах, – он давно принял этот план как единственно возможный, при котором не нужно никого соблазнять, притворяться, ранить уходом. Однако критический момент для него еще не настал: он намеревался терпеть и дальше, пока не прижмет вконец.

– Шлюхи будут в восторге! – присвистнул Герман. – Может, сами приплатят тебе за удовольствие?

– Перегибаешь палку. Я не собираюсь раздаривать удовольствие шлюхам. Возьму все, что мне нужно, и до следующего раза буду держаться как можно дольше.

Косте было неприятно вводить друга в заблуждение касательно сроков излечения. Волнение Германа за него хоть и раздражало, но подтверждало искренность его дружеских чувств.

– Что ж, я рад, что мой друг не утратил остатков рассудка.

Герман так и не понял подвоха.

– Хочешь, я поговорю с Леной, объясню, что для тебя это значит?

– Нет. Даже не думай. Она человек, и лишняя информация ей ни к чему. Из твоих… опытных уст это прозвучит кощунственно.

Сотовый Кости издал звук – входящее сообщение от Адриана.

«Получил ответ от Оракула, обсудим сегодня с глазу на глаз?»

Костя напрягся и написал ответ:

«Я дома, приезжай».

Пикнуло входящее следом:

«Буду через полчаса».

***

– Привет, Константин, – приветствовал Адриан. Он заметил Германа: – О, ты тоже здесь.

– Я уже ухожу, – поспешил ответить тот.

– Останься, ты не помешаешь, – сказал Адриан. – Я не хотел лишь, чтобы участвовали девушки.

– Что ответил Оракул? – спросил Костя. – Не томи.

– Как я и предполагал, ничего определенного. По правилам можно было задать всего один вопрос. Я долго выбирал и спросил: «Какие существуют способы избежать скорой физической смерти для Елены Еремеевой? – он развернул лист белой бумаги, сложенный вчетверо, это был скан официального ангельского бланка. – Ответ Оракула гласит: «Сомнительные. Существует два сомнительных способа изменить предначертанное».

– Беззубый инкуб! – выругался Костя. – У Оракула плохое чувство юмора!

– Я предупреждал, что его ответ нам немногое даст.

Герман спросил с недовольством:

– Почему ты не посоветовался с нами, какой вопрос ему задать?

Адриан сдержанно объяснил:

– В долг влез я, и решение принял сам. Я заранее обдумал и пришел к выводу, что советоваться не целесообразно. О чем бы мы ни спросили, ответ бы получили в том же духе. Спросили бы, кто повинен в выдаче квоты, Оракул мог ответить, что виноватые. Или в лучшем случае Миндобра или Минзла. Ну и что бы нам это дало?

– Можно было спросить не: «Какие существуют способы?», – а задать вопрос прямо: «Что можно сделать?» Оракул мог бы предложить конкретные пути решения.

Адриан начал раздражаться:

– Если помнишь, твоей изначальной идеей было узнать, кто повинен в выдаче квоты, чтобы понимать, с кем торговаться. Сейчас ты сам себе противоречишь, Герман.

Инкуб притих:

– Извини, был неправ.

Адриан продолжил:

– Я сперва сам хотел спросить: «Что нужно сделать?», но испугался получить в ответ: «Ничего». Или нечто вроде: «Кто ищет – тот всегда найдет…» Если задуматься, полученный нами ответ не так и плох: теперь мы знаем, что все-таки способ есть. И не один, а целых два. Оракул считает их сомнительными, а значит, наверняка они связаны с новыми долгами и отрицательными побочными эффектами. Потому вряд ли нам в этом помогут ангелы…

– Да, – согласился Костя. – Время идти за помощью к демонам.

– Потому я и хотел решить вопрос без участия девушек, – сказал Адриан. – Незачем мозолить глаза демонам красивыми девчонками.

***

Вика придумала бесхитростный план, как раздобыть информацию о таинственном однокласснике. Она решила начать с самого простого: после занятий подкараулила Афанасия в коридоре, подошла к нему и сказала:

– Да пребудет с тобою Свет, куратор. Мне нужна твоя консультация. Мы можем сегодня поговорить?

– Конечно, ангел. В чем состоит вопрос?

– Разговор деликатный. Прогуляемся в парке?

Тот был несколько удивлен, но согласился.

– Афанасий, – обратилась она к нему, присаживаясь на лавочку под яблонями. – Я хотела бы подружиться с Алехандро, – она решила воспользоваться излюбленной ангельской формулировкой – «подружиться», которой легко можно было маскировать совершенно другие мотивы.