Experience (СИ)

Пролетающую где-то в высоте жар-птицу и злой лай в ледяное небо вслед: я думала, мы друзья! почему? за что?!

Перья, выдранные из стервятника, завязшие на зубах: я тебя ненавижу! ещё раз подойдешь — разорву! убью!

Трудно что-то советовать, когда сам ранен изнутри. Когда всё, чему научился — не показывать свои слабые места. Она только сейчас замечает открытые кости на задней лапе волка. Это уже нанес кто-то другой. Не птицы. Совсем не птицы.

Иначе бы не реагировала так бурно на всего лишь пернатых падальщиков, с которыми каждый день сталкиваются все.

Лиса тыкает соседку лапой в бок, когда та снова закатывает свою старую и изрядно надоевшую «песню». Пора это прекращать. Но волчья морда, тихо что-то проворчав, снова подает голос, и голос этот опять срывается на вой. Выдох лисы растворяется в холодном воздухе, а потом она просто вцепляется волчице в загривок. Несильно стискивает зубы: успокойся.

Возьми себя в лапы. Угомонись. Прекрати выть, ты ничего не добьешься — здесь нет «твоих», кто пришли бы на этот бессильный крик ярости, переросший в жалкий скулеж о помощи. Во всем этом мире «твоих» нет. Да и «моих» тоже.

Та обмякает, замолкает и просто утыкается в мохнатую грудь лисицы. Тихо, тихо, успокойся. Я побуду твоей стаей. Ненадолго. Только не привязывайся. Ты знаешь, лисам не так нужен кто-то рядом, они сами по себе и приходят только когда им нужно обогреться. Тебе тоже нужно тепло. Только не привязывайся. Ты же уже знаешь, как легко уходят лисы?..

Ты помнишь другую лису. Белую. Пушистую. Убежавшую, как только ты… стала просто не нужна.

Не привязывайся.

Куда ты меня привела, волчок?

Крошечный сквер терялся где-то в глубине города, ютящийся между скалами домов. Забор с узкой решеткой, не перебраться. Сколько ни обходи, тут не было ворот, и забраться внутрь могли разве что птицы. Однако волчица как-то вывела её сюда, лиса даже не поняла, как.

Они стояли посреди небольшого сквера, над заборами которого возвышались бетонно-стеклянные громады. Деревья покрыты снегом, но вот только их листва ещё сохранилась, зеленея под белым налетом. Несмотря на глубокую полночь и зиму, здесь было немного теплее и светлее.

Потому что тепло и свет исходили… от воды в фонтане посреди скверика.

Волчица стояла на бортике, гордо выправившись, что особо смешно и нелепо смотрелось с её общим жалким видом. Как будто этот фонтан принадлежит ей.

Подойдя ближе, лисица заглянула в воду.

Она увидела маленьких золотых рыбок, снующих в кристально-чистой воде. Сунула лапу в воду — неожиданно тёплую, как будто летом, — рыжие засранцы с огромными плавниками брызнули в стороны. Лисица перевела взгляд обратно на волка. Та просто лучилась гордостью.

Где-то рядом под фонтаном лежал пакет, в котором, по всей видимости, она сюда принесла первых рыбешек.

Остается надеяться, — грустно подумала лиса, заметив острые зубы у одной из рыбок, попытавшейся цапнуть её за лапу, — из них не вырастут пираньи…

Что это? Метро?.. Я впервые здесь…

Впервые здесь — и оттого так страшно. Отовсюду грохот, разносящийся эхом по этим тоннелям, похожим на катакомбы. Высокие каменные своды, переходы и подпорки, гигантские лестницы, ведущие то вверх, то вниз, что ты уже даже и не знаешь, насколько глубоко под городом ты находишься. Этот бесконечный лабиринт переходов пугает новичка насмерть, он похож на какой-то гигантский загробный мир. Свет ламп озаряет одни участки, когда другие теряются во тьме, а вокруг снуют какие-то тени, в которых подслеповатый взгляд узнает таких же как она существ. Собаки и кошки, волки, змеи, крысы под ногами, что-то кричит под потолком — лучше даже не поднимать взгляд, зная, что вместо неба увидишь ещё одну стену, готовую, как тебе кажется, в любой момент на тебя обрушиться.

А ещё здесь есть тоннели с рельсами, уходящими в пугающую черноту. Ты не знаешь, ни куда они ведут, ни откуда. Много километров в глубокой темноте, с мелькающими изредка во мраке пятнами фонарей, в полудреме, и ты в другом месте. Разрозненные фрагменты, которые невесть как связывают артерии этого сердца, бьющегося под поверхностью замерзшего города.

Такого же обрывочного, фрагментами паззла выстраивающегося на пути.

Хей, я тут. Не бойся, это я. Я тебя ждала. Не думала, что ты когда-нибудь придешь сюда. Что мы встретимся тут.

Добро пожаловать в самое сердце города, сестра.

Волчица испуганно жмется к спутнице, спокойно шествующей сквозь толпу теней. Здесь они кажутся единственными живыми среди окружения.

От станции к станции, и вот снова поверхность. Осенний ветер в морду, река под мостом и тёмно-синее небо над городом. Какой же он огромный. Какой же он большой. Сколько огней горит в ночи. А тут так… холодно. Волчица ежится от порыва ветра, завороженно смотря на мир, простирающийся внизу. Он такой огромный, на самом деле… он куда больше, чем ей казалось. А здесь, в центре, здесь ещё осень. Зима ещё не добралась досюда. Или просто здесь тепло потому, что рядом есть такое родное тёплое существо… такое похожее на тебя… Такое же потрепанное жизнью, понимающее.

Не привязывайся. Тебе скоро уходить.

В зубах лиса протягивает палочку с бенгальским огнем. Горящие искорки весело прыгают в жёлтых глазах лисицы, падая вниз в реку под мостом. Держи. Теплее будет. Волк не удерживается, утыкаясь одуревшей лисе в нос. Палочка падет куда-то вниз, рассыпая горячие искры, но и без неё достаточно тепло. Обеим.

Запах. Впервые за долгое время волчица чувствует запах, зарываясь носом в густой мех подруги. Чувствует дыхание, тепло, щекочущие шерстинки. Всё это настоящее, живое. Реальное — а не те жалкие приглушенные воспоминания, что подкидывает сознание при прикосновении на морозе, дуря и обманывая, сладко убеждая, что всё происходит наяву, на самом деле — подменяя отсутствие чувств тем, что сохранила память с прошлого лета.

Здесь ещё осень. Здесь ещё тепло. Здесь реально. И она сохранит эти листья под лапами, как один из самых дорогих моментов в памяти. Как воспоминание, которое потом достанет на лютом морозе, подменяя им грезу о прикосновении.

Здесь всё наяву. Здесь ещё осень. Красивая, тёплая, опьяняющая осень. Вот только скоро уходить. Над городом восходит луна, лед потихоньку добирается досюда. Но он ещё далеко, а здесь — островок тепла. Волк затягивает свой вой, и неожиданно к нему примешивается голос лисы. Мы расскажем друг другу всё, о чем мечтали. Всё, что пережили. Всё, чего боялись. Всё, что пришлось встретить на жизненном пути. Поделимся теплом, этим бенгальским огоньком, соберём ворох осенних листьев, сохранив их на зиму грядущую. А расходясь — пожелаем друг другу пережить надвигающиеся морозы.

…помнишь белую лисицу, убежавшую от тебя?..

Она заменит истлевшие листья прошлой осени на эти, новые. Заменит белую лису в памяти чёрной.

…тебе пора уходить.

Снова катакомбы с бредущими по ним в никуда тенями. Так не хочется идти в этот чёрный тоннель, ведущий в неизвестность, но время подходит к концу, и скоро часы остановятся. Замёрзнут. Обледенеют. Обернувшись первый раз, ты увидишь чёрный лисий силуэт, провожающий тебя. Обернувшись во второй, ты не увидишь никого.

Холодеет, тепло утекает от тела, снова начинают ныть застарелые шрамы и расходиться незажившие раны. Может, это всё было всего-навсего красивым сном?.. Той осенью часы в башенке над рекой ещё шли… Она точно помнит, что они ещё шли, прежде чем время остановилось.

Точно помнит, что это был не сон…

Или, всё-таки, сон?..

* * *

Холодно.

Встрепенувшись, волк подскочила, чувствуя, как её колотит сильная дрожь. Тепла в теле практически не оставалось. Вокруг стояла непроглядная и глубокая ночь, над головой маячили обледенелые ветки, а рядом возвышалась… ледяная статуя, похожая на огромного уснувшего медведя. Волчица поежилась и отошла от скульптуры. Похоже, она задремала прямо посреди парка. Хорошо ещё хоть вовремя проснулась, так и околеть можно… как вот этот вот мишка. Даже жутко думать, что он когда-то был живым. Он и сейчас совсем как живой.