Надлом (ЛП)

спрятана во мраке.

Мы подходим к трём стоящим в ряд, покрытым металлом зданиям. Большая изящная вывеска,

которой, очевидно, уже не один год, провозглашает: «Ремонт Мотоциклов Динкина». Хай поднимает

вверх ворота гаража. Джо открывает рот, словно хочет шикнуть, но затем закрывает его. Наверное,

поняла, что тихо поднять гаражные ворота никак нельзя.

Внутри находятся мотоциклы. Много-много мотоциклов и необходимое оборудование для их

починки. Просто мечта фанатика-мотоциклиста. Большинство из них с эмблемой — крестом, чаще

всего красным на белом фоне. Хай, Джо и Ури быстро закатывают свои мотоциклы на место,

постоянно оглядываясь по сторонам. Хай опускает ворота, и мы переходим ко второму пункту —

моему внешнему виду. Что носит плохая девочка, притворяясь хорошей девочкой, которая

притворяется плохой?

Джо идёт впереди, придерживаясь окраины городка, так как у нас уже нет мотоциклов,

которые надо было бы толкать. Её хромота сейчас намного заметней, должно быть, толкать

мотоцикл было тяжелее, чем она это показывала. Небо начинает проясняться, освещая скрытые

прежде от глаз части трейлер-парка. Чем больше я приглядываюсь, тем больше понимаю, что

трейлеры не просто запущены, а заброшены. Напротив дверей проросли сорняки, слишком много

окон остаётся тёмными. Машин мало, никаких разбросанных игрушек или чего-то подобного. Кто

бы не жил в большинстве этих трейлерах, он уже давно отсюда уехал.

В конце концов мы возвращаемся к главной дороге и останавливаемся напротив бежево-

красного трейлера, который был новым, наверное, где-то в 1970х годах. Сорняки кучатся у его

основания, а деревянное крыльцо выглядит прогнившим.

Дом, милый дом.

Хай, храбрый парень, запрыгивает на ветхое крылечко в два счёта. Он протягивает руку, и

напряжённая Джо бросает ему вытащенную из кармана карточку. Хай подхватывает её в воздухе и,

используя в качестве отмычки, открывает замок с легкостью, говорящей о долгой практике.

И это хорошие парни? Человечество обречено.

— Прямо как в старые времена, да, Джо?

Он удостаивается натянутой улыбки. Джо, очевидно, не рада оказаться дома.

— Эй, Хай, научишь меня, как это делать? — спрашивает Ури, осторожно забираясь по

разрушенной лестнице, чтобы заглянуть за плечо Хаю.

— Конечно, дружище.

— Почему вы взламываете замок? По-моему, вы сказали, что это ваш дом? — спрашиваю я.

— Он принадлежал моим родителям, и я предполагаю, что сейчас он мой. — Джо пожимает

плечами так, словно её это не волнует, однако движение получается слишком натянутым. — Но я

здесь не живу. Нельзя, пока не завершу обучение.

— У тебя даже нет ключа? — удивляюсь я.

— Большинство родителей в отъезде, охраняют Маяки. Именно поэтому все дети живут в

школе. Родители не хотят, чтобы здесь была куча неконтролируемых мест для сборищ, поэтому мы

не получаем ключи до окончания обучения.

Отлично же это работает — вместо того, чтобы устраивать неконтролируемые сборища, дети

знают, как тайком свалить и как взломать замок. Дверь открывается с мягким щелчком, и Хай

проскальзывает внутрь. Мы с Ури следуем за ним.

Спёртый, затхлый воздух ударяет мне в лицо. Этим местом явно не пользовались долгое

время. « Он принадлежал моим родителям», — сказала Джо. Я оборачиваюсь к ней, она стоит возле

двери неподвижно. Хай тоже смотрит на неё.

— Джо? Ты в порядке? — мягко спрашивает он.

Джо поднимает взгляд.

— Конечно, — резко отвечает она, однако, колеблется, прежде чем зайти внутрь.

Трейлер точно такой же, как и множество обычных домов, только размером поменьше и

25

загажен больше. Тут есть диван и телевизор (не с плоским экраном). Крошечная кухонька. На стене,

ведущей в прихожую, расположен экскурс в жизнь семьи. На большинстве фотографий

улыбающиеся мужчина и женщина. Судя по её бурным кудрям и его карим глазам, это родители

Джо. Маленькая Джо улыбается со школьных фотографий и снимков с софтбола. Счастливая Джо, с

двумя здоровыми маленькими ножками.

Хай исчезает за боковой дверью, и я следую за ним. Детская спальня Джо. Фактически,

кровать- шкаф. Настоящие спальни гораздо больше. Я осматриваюсь. Не ожидала, что она будет

сиреневой.

Кровать, аккуратно застланная выцветшим фиолетовым ватным одеялом, занимает

практически всё пространство. Магнитофон (можно подумать, что он сохранился ещё с эпохи

динозавров) стоит на низком столике рядом с коллекцией дешёвых книг в мягкой обложке,

резинками для волос, дисками и другими свидетелями детства Джо. На одной из стен есть пробковая

доска, завешанная постерами, поздравительными открытками и фотографиями. Это опять же

фотографии семьи и школьные снимки, но на них уже фигурируют двое других людей. Один из них

— Джо, а другой…

Хай.

Хмм. Судя по тому, что я видела, я бы не назвала их лучшими друзьями.

Парень со снимков копается в шкафу.

— Джо! Ты идёшь? Я не знаю, что ей дать!

Джо забирается внутрь. Комната настолько мала, что не может вместить нас всех. Я сажусь на

кровать.

— Иди возьми в кухне ножницы, и… — Джо сглатывает, — …папину машинку для стрижки

из-под раковины в ванной. Нам надо что-то сделать с её волосами. — Она смотрит на меня. —

Бунтарки не выглядят так. — Рада видеть, что она снова «жизнерадостна и весела». — Что

случилось с твоими волосами? — Затем ей на ум приходит более очевидный вопрос: — И почему ты

вообще оказалась в сумасшедшем доме?

Меня так и подмывает сказать: «Потому что я сумасшедшая», — просто для того, чтобы

увидеть её реакцию, но мне удаётся побороть это желание. Вместо этого я заимствую историю,

которую слышала от одной встреченной на улице девочки.

— Мне некуда было идти, — пожимаю я плечами. — Я думала, что в больнице будет…

безопаснее… чем в доме моей последней приёмной семьи … — Я показываю на свои оборванные

волосы и шрамы, позволяя ей самостоятельно заполнить пробелы.

На ее лице написано: «Чушь собачья», но рот остаётся закрытым.

Джо вытаскивает Хая в коридор и, заняв его место, принимается копаться в шкафу. Она

вслепую кидает в мою сторону джинсы, а за ними чёрную футболку с нарисованным на ней неоново-

зелёным кроссовком, от которого разбегается куча таких же неоновых молний. Видно, вытащила

наугад. Покопавшись глубже, она достаёт потрепанную куртку в военном стиле: армейско-зелёного

цвета, с заклёпками и поясом на талии. Хоть рукава её и потёрлись, выглядит она очень даже круто.

Маме нравилось одевать меня в пастельных тонах, как будто вся эта нежность могла в конечном

итоге впитаться в меня.

— Переодевайся, — приказывает Джо и, выйдя наружу, закрывает за собой дверь.

Я переодеваюсь. Джо выше и грудастее меня, поэтому джинсы мне приходится подвернуть, а

рубашка оказывает немного свободной, но сидит всё это достаточно хорошо.

Хай и Джо ждут меня в ванной комнате. Точнее, в ванной комнате находится Джо, и так как

помещение слишком мало, Хай смог ступить туда только одной ногой. Если быть честной, то нога у

него, действительно, большая.

Джо держит ножницы, за которыми посылала Хая. Обычно я не позволяю девчонкам, которые

не испытывают ко мне симпатии, находиться рядом со мной с чем-нибудь острым, а уж тем более, я

не позволяю им стричь мои волосы. Протиснувшись в ванную, я забираю у неё ножницы. Она

пожимает плечами, кладёт машинку для стрижки на раковину цвета авокадо и оставляет меня одну.

Да уж, постаралась я изуродовать свои чудесные чёрные локоны. Искромсала их так, что с

одной стороны они совсем короткие, длиной всего несколько сантиметров, а с другой — длинные. К