Еще один шанс. Дилогия (СИ)

Целовальник с трудом сорвал крышку... Внутри находилось именно то, что было указано в списках. А именно разные деревянные изделия с прикрепленными к ним номерками. Он бросился ко второму ящику с названием "Система видеонаблюдения" - (Не кантовать)... Открыл его. Увидел тоже самое. Перешел к третьему... - Везде были эти "проклятые" щепки, палки и мусор с прикрепленными к ним табличками.

Таможенник спрыгнул с телеги и раздосадовано сплюнул. Он зло уставился на караванщика. - Сколько ты говорил положено мне - чтобы я не открывал ящики?

- Т-т-три рубля, - "умирающий" произнес отрешенно. Он всё ещё не верил, что беда прошла стороной.

- Деньги давай! - Пупочкин повернулся в сторону казенной избы и недовольно крикнул писарю. - Ануфрий, тщательно перепиши всю лабуду которую они везут. За перепись возьми по двойному тарифу. Всё-таки перевод с басурманского. А после скажи ребятам, что бы гнали их "в шею"...

Глава 29.

Осенний, порывистый ветер гнал по небу большие перистые облака. Он резкими рывками трепыхал уже начавшую желтеть листву на деревьях в неухоженной липовой аллее. Первые опавшие листья от его дуновений отрывались от веток и кружились в ярких разноцветных хороводах. В небе раздавались трубные звуки перелетных птиц, тянувшихся в южные, теплые страны. В давно покрашенных углах открытой террасы, что примыкала к помещичьему дому дрожали серебреные кружева паутины. Выцветшая ткань, которой были обшиты старые перила, оторвалась по краям и теперь негромко хлопала.

На веранде, за большим круглым столом сидел пожилой человек. Он прищурившись, смотрел вдаль аллеи и что-то в полголоса бормотал. Его ресницы часто моргали. От ветра у него слезились глаза. Но он не замечал этого.

- Дань, оброк, кормовые, дорожные, то - сё. Плата за всё! - рассуждал старец, глубоко погрузившись в свои мысли. - Царская казна пощады не знает! И каждый год - у них какие-то новые сборы, поборы, налоги, подати, - помещик глубоко вздохнул. Непроизвольно поднял руку и наконец-то вытер ладонью слезы, сбегавшие по щекам от ветра. Шмыгнул носом. - Вот так и живешь на свете - час от часа не легче! Где взять столько денег, чтобы не мучиться и наконец-то нормально вести хозяйство? Ну, не могу я с крестьян брать больше. Итак - всем недовольны. Зубы скалят. На Дон собераються бежать. Землицы много - мужиков мало. Ещё мрут - как мухи. А земля? Куда её столько?

Хозяин усадьбы задышал прерывисто, с посвистом. Его лицо стало сизым от прилива крови, по жилам и скулам стала "расходиться злость".

- Каждый год урожай всё меньше и меньше! А нонча ещё и засуха, - он пошамкал губами. Тяжело выдохнул. Шмыгнул носом. - Участок у леса, распахать, что ли? А с болотом, что делать? Одни лягушки да мошкара. А платить приходиться за всё. Ох - батюшка - кормилец... Нахапал ты землицы! А теперь куды мне её столько?

Ветер принес паутинку на лицо человека. Старец небрежно убрал её. Почесал нос. Снова протер пальцами глаза.

- Может часть земли заложить в монастырь? - он прищурил глаза. И начал что-то считать в уме. - Так монахи не лыком шиты - плохую землю не возьмут. Им - хорошую подавай! Да и рост назначат такой, что лучше уж сразу удавиться, чем платить по их закладным, когда время придет. Нет, это не выход. Не успеешь оглянуться, как тебя либо подставят, либо разорят. С церковью шутки плохи. Не монахи там, у паперти стоят - волки в живых шкурах. Жалость им не ведома.

Помещик поднял руки. Скрестил их и положил на стол. Начал задумчиво качаться вперед-назад.

- Эх, сдать бы землишку кому-нибудь в аренду! За хороший процент. Надолго! - маятник остановился. Глубоко вздохнул. Начал сжимать - разжимать кулаки. - Только где же я такого сердобольного найду, чтобы работал на непригодной земле, да ещё деньги платил мне за пользование? Правильно. Нигде... Нет теперь таких! Ох, и оскудела земля русская на добрых - бескорыстных людишек.

- Аркадий Петрович - слуга перебил размышления старца. Он подошел к террасе и громко произнес. - К Вам гость. Молодой помещик Воронцов Алексей Петрович. Прикажите позвать?

- Воронцов... Воронцов? - начал вспоминать хозяин дома. Он недоуменно посмотрел на слугу.

- Сын Петра Воронцова - Алексей. Он приехал недавно из Новгорода. Только, что вступил в права своей вотчины. Его земли лежат за лесным озером. Он заехал засвидетельствовать свое почтение и познакомиться.

- Сосед? - хозяин усадьбы по-прежнему ничего не мог вспомнить про гостя. Он свёл губы уточкой. Сморщил лоб. Захлопал ресницами. Начал повторять полученные известия. - Приехал из Новгорода? Земля у него - за озером?

- Да, - прислуга решил помочь своему барину. - Вы про него говорили намедни с Рулькиным Иваном Ильичем. Он Вам поведал, что новый сосед юн, глуп и бестолков. По его словам только полный "лапоть" мог устроить непонятно, что в своей деревне. Крестьян кормить не на что, а он какие-то избы строит. Дорогу начал ремонтировать. Вышки ставит. Иван Ильич, верно, подметил, что он бес толку тратит последние отцовские деньги. Расходует их куда попало и без надобности. - Слуга прокашлялся. После чего добавил. - С вашего дозволения... Вы согласились со старым приятелем и назвали Воронцова ветреником и повесой.

- Сын Петра Воронцова... Ветреник и повеса, - наконец-то в голову хозяина дома начали приходить путные мысли. - Кажется, у него не осталось родственников? Пожилой барин задумался и задал себе вопрос. - Ни кого? - Это плохо! Хотя нет... Постойте! Ну, да! Он полный сирота? Это - хорошо... Это очень хорошо!

Старик "мгновенно" принял решение.

- Василий, подойди! - хозяин искривил брови и гневно посмотрел на слугу. - Ты, что такое плетёшь... - про нашего гостя? Да как ты посмел, холоп? - В его глазах внезапно вспыхнули злорадные, злые огоньки. - Ты разве забыл, что его троюродная бабка была родственницей моему праправнуку от двоюродного брата? А это, стало быть, что он мне праправнучатый троюродный племянник! С памятью у тебя - совсем плохо? Тебя, что? Давно не пороли? Или холодную забыл? - Старец сжал губы, после чего зло посмотрел по сторонам. - Ну, да! Так и есть! Я всё вспомнил! Зови сюда моего любимого племянника. Чего рот раззявил? Покличь его быстро! - хозяин усадьбы резко ударил ладонью по крышке стола.

- Сию минуту! - пожилой холоп, испугавшись барского гнева, молнией кинулся исполнять его повеление.

- Ах! Алексей... - старый хитрец прижал руки к груди. Прокашлился. И начал репетировать приветствие грубым голосом. - Племянник мой, дорогой! Грех нам старикам на свою долю жаловаться - Бога гневить. Мы, жизнь прожили! Глядишь, скоро помрем. О тебе, касатик, сокрушаюсь! - Не в деревне бы тебе тут киснуть, небо коптить, а в Белокаменной состоять при государыне-царице.

Старый хрыч недовольно сморщился. - Нет! Так не пойдет! Все-таки дальний родственник. Ни разу не виделись! - Он страдальчески шмыгнул носом, пустил слезу. - Алеша! Ты - ведь сынок Петра - моего любимца. Эвон, ты, какой стал... - да-а! Небось деревенька-то у тебя небольшая. Как она там зовется? Кажется - Таганово? И землицы-то у тебя - с гулькин нос. Всего триста десятин. Чем же ты крестьян, дворню кормить будешь? Ах, судьба - судьбинушка, горе - горьюшко! А самому прожить - как? Ведь такая засуха нонче? Ох, худо... худо...

Пожилой мужчина задумался на несколько минут. Поднял подбородок. Задумчиво погладил его рукой. Тряхнул головой. Сделал печальные глаза. Пустил скупую родительскую слезу. - Да! Так, гораздо лучше. - "Актер" мысленно похвалил себя за усердие и нервно сглотнул слюну. - Что? Ты - уже вырос? Как быстро летит время? Сколько же годков минуло с тех пор? Кажется, ещё совсем недавно мы с твоим дедом вместе ходили на ливонцев... или... на поляков? Ох, и погоняли мы их тогда - лихо! Да-а, славные денёчки были... А ты, стало быть, его внук! - Репетиция была закончена. Помещик вытер слёзы от резкого ветра. Шмыгнул носом и снова погрузился в раздумья. - Все-таки! Как хорошо и вовремя он зашел.