Новое житие - покой нам только снится (СИ)

-   Понятно, что ясно, - с улыбкой кивнул Цвигун, ощущая нешуточное беспокойство.

-   Вот и славненько! Рад, что вы такой, - потёр руки молодой человек. – Я постараюсь быть сегодня ровно в шестнадцать. Вот ещё что… Давайте условимся – правая третья по счёту лавочка на центральной аллее. Жду…  Всё, я рад! Ждите, ждите… - он затряс его ладонь в своей руке, что заметно увлажнилась.

-  Ой, пардон! – Васька нарочно замер в полуобороте, изучая реакцию Барышникова: - Вы не сказали, откуда вести счёт.

-  К-какой именно с-счёт? – неожиданно-срывающимся фальцетом переспросил его молодой человек.

-  Как какой? Лавочек, конечно. С начала аллеи или с конца?

   Барышников рассеянно махнул рукой на выход. Он тут же углубился в свои канцелярские дела, будто его не существовало вовсе, а подпольная работа и борьба с оккупантами были досадной необходимостью.

   Это всё больше не понравилось Цвигуну.  Выходя из управы, он покружил по площади, опустевшей после облавы. Ничего подозрительного он не заметил и как будто не почуял. Хотя тревога его росла. Она готова была поглотить весь мир. Но рядом с ним скрипнула тормозами легковая «опель-капитан», что вернуло его к действительности.

   Из отворившейся дверки высунулась знакомая голоса в фуражке СС:

-   Герр Краснопольский! Прошу, сядьте в эту машину.

-  Если просите, можно, конечно, - размял Васька затёкшие от общения руки.

   Поправив шляпу, он неловко, будто протискиваясь сквозь невидимые углы, залез в салон машины.

-   А вот и я, господа хорошие! Здоровеньки булы, как говорят на Украине.

   Машина мгновенно тронулась с места, загудев форсированным двигателем. Рессоры приятно раскачивали салон на выбоинах и углублениях, которыми была богата здешняя поверхность. Тем временем Васька успел осмотреться. Рядом с ним сидел пожилой чин с шевроном СД на рукаве. На груди его отлично сшитого «филдграу» была чёрно-серебристая ленточка Железного креста 2-го класса  времён «империалистической», медаль «За боевые заслуги», а также Бронзовый крест с мечами. Судя по погонам и кленовым листикам в петличках, это был обергруппефюрер. Скорее всего, тот чёрт, о котором брехал этот Фоммель намедни. Когда не хотел отпускать с этим Ставински. Изучая моложавое, тронутое сетью морщин и коричневатым загаром лицо, он предположил, что генерал-лейтенант Службы безопасности загорал под палящим Солнцем. Конечно, так он мог загореть и здесь, на юге России. Или в Крыму. Насупленные брови генерала, что были медно-красные, только усиливали эту версию. Вряд ли так загоришь в тех места, о которых я подумал. Уж не из Африки ли приехал этот гусь?

   А генерал СД Герхард Лоренц с интересом и потаённой брезгливостью (второе он усиленно маскировал под радушной улыбкой) изучал этого самоуверенного русского. Или он выдаёт себя за перебежчика, либо таковым и является. Однако решение он принял, оказавшись по ту сторону фронта. Скорее всего, циник и трус. За всей его бравадой скрыто, во-первых, неуёмное желание власти, а, во-вторых, желание вкусить все удовольствия жизни.  Но смотрит он в глаза и слишком уверенно. Встречного взгляда ничуть не боится, но и не давит своим на собеседника. Значит, профи, хоть и начинающий. Держится в целом уверенно, но слишком дерзко. Провоцирует на эмоции, а значит привык повелевать в своём СМЕРШе. Во всяком случае, считает свою «крышу»  вполне надёжной. Но, чья эта крыша? Врёт этот Краснодольский, выдающий себя за Краснопольского, или говорит правду – о троцкистском подполье? Заманчиво, если такая организация как «4-й Интернационал» действительно существует. Если на самом деле у неё руководители – в высших эшелонах Красной армии и большевистской партии? Всё необходимо выяснить в ближайшие часы. Вот для этого он и приготовил для всех кое-что. Так, один фокус… Болван Фоммель, что осенью и зимой 1941-го отличился в карательных акциях под Смоленском, так и не смог толково выведать у русского, кто за ним стоит. Что ж, «ПОТРОШИТЬ ОБЪЕКТ» это целое искусство. Ничего, придётся самому поправить ситуацию.

-   Вы наверняка поняли, герр Краснопольский, что я приехал… как это говорится в России, по ваша душа, - благожелательно усмехнулся Лоренц. Чтобы показать своё расположение, он протянул Ваське свою  крепкую, костистую лапу, с которой снял перчатку: - Обергруппефюрер Лоренц Служба Безопасности. К вашим услугам…

-   Очень приятно, - ответил на рукопожатие Васька, у которого губы заученно сложились в любезную гримасу. – Как говорят у нас в Россия – наслышаны…

   Он посмотрел генерал-лейтенанту СД прямо в глаза. Они время от времени светились, но затем разом потускнели.

   Фоммель кивком головы указал водителю на поворот. Тот чуть было не задел фонарный столб левым крылом. Стайка воробьёв взметнулась во все стороны. Поднялось облако мучнисто-золотой пыли. Русские мальчишки (оборванные и измождённые дети войны) сбежались поглазеть на лакированное авто с причудливыми молниями на белых номерных табличках.

-   Рад, что вы находите меня приятным собеседником, - решил подыграть ему Лоренц. – Я правильно понял вас, герр Краснопольский? Хорошо… Вижу, что мы начинаем находить общий интерес с первых минут общения. Скажу откровенно, что вы представляете огромный интерес для имперской службы безопасности и нашего реферата. Особенно в свете вашего недавнего предложения. Так вот…

   Тут Лоренц как будто нарочно заложил в фундамент начинающегося общения нарочито-длинную паузу.  Они сидели бок о бок, рассматривая друг друга боковым зрением. Но одновременно делали вид, что думают о чём-то своём. Это продолжалось до тех пор, пока молчание для обоих не стало невыносимым.

   Первым сдался Фоммель, чтобы вовремя подыграть своему шефу. Он оглушительно прокашлялся в сторону Васьки. Затем  поёрзал на своём сидении так, что водитель судорожно вильнул, едва не задев мотоциклиста-фельдкурьера в развевающемся клеёнчатом плаще с прелиной.  Дурак, подавил при этом в себе желание, сказать Лоренц.

-   Будете здоровы, господин оберштурбанфюрер, - учтиво заметил Васька, чувствуя, что становится не по себе. – Я хотел сказать, что лёгкие свои берегите.

   Фоммель вспыхнул до мочек ушей, но тут же подавил свою ярость. Он вовремя ощутил перемену в настроениях  шефа. Тому русский «Иванович» явно нравился. Этого нельзя было сбрасывать со счетов.

-  Мы прервали наш разговор, чтобы побыть «тет-а-тет», - ещё более учтиво произнёс Лоренц (в уме он уже представил, как накажет Фоммеля).  – Мне жаль, что я приехал так поздно. Случись это раньше, работа с вами велась бы более продуктивно.