Новое житие - покой нам только снится (СИ)

   Внезапно по площади скользнула овальная тень. Фюрер присел и выронил коробочку. При этом почему-то стал креститься не по-нашему, с лева – направо. Старуха произнесла «свят-свят» и «изыйди, сатана». После этого Гитлер стремглав бросился к своей лакированной машине с Груздевым. Юноша с огненным мечом стал замахиваться на круглую серебристую «юлу», которая на поверку оказалась довольно большой. Быстро снизившись, она повисла над церковным куполом. Затем рванула дальше, на запад – с бешеной скоростью…

   …Виктор разомкнул непослушные веки. Землянка, в которой он себя обнаружил, освещалась германской карбидной лампой на столе, что стоял в дальнем углу. Выход и по совместительству вход был завешан пятнистой плащ-палаткой. В правом углу на аккуратной вешалке, выполненной из берёзового дерева, висели офицерские плащи с прелинами, с одной или двумя звёздочками на серебристых погонах. В специальных нишах, прорубленных в брёвнах, виднелись бутылки с увеселительным, пачки галет, сыр и ветчина, нарезанные дольками, в прозрачных полиэтиленовых упаковках, плоские банки из-под сардин. В отдельной нише вытянулась канистра с синевато-жёлтой этикеткой, заполненная прованским маслом.

   Лампа на столе светила слишком ярко. Виктор со сна не мог рассмотреть расположившегося на стуле человека. Лишь смутный силуэт в голубовато-сером, с серебристыми бликами на плечах подсказывал, что это «Федот да не тот».  Мысль, что он угодил к немцам, как громом поразила его. Ошарашенный (он лежал на полу, прислонённый к бревенчатой стене, с туго перетянутыми руками и ногами), он тут же ощутил на животе пустую, распахнутую кобуру.

-  Вот сволочи, - процедил он. – Похитили, значит.

-  Не надо так драматизировать, товарищ капитан… как есть… о, товарищ Померанцев Виктор Павлович, - заговорил противный, но излишне любезный мужчина. – Вы действительно оказаться в германский плен. Ви это прекрасно понимайт. Это отшень важно. От ваш поведений будет зависеть ваш дальнейший судьба. Ви это понимайт, товарищ Померанцев? Ферштейн?

-   Гитлер тебе ферштейн, а не советский офицер! – рявкнул Виктор так, что в голове помутилось.

-  О, не надо так есть грубо! Зачем ви так говорить, товарищ Померанцев? Так ни есть надо. Ми должен стать ваш короший друг.

-   Обсеришься! Какой я тебе друг, падла? Можешь меня пытать, можешь расстреливать…

-   Зачем мне вас расстреливайт? О, ви думайт о нас с позиций красный пропаганда. Она показывайт через жидовски комиссарен всех немцев как дурак. Это совсем не так. Ми уважайт сильный и мужественный враг. Ви скоро убедиться в этом. А пока ви должен успокоиться и разговаривайт с приятный собеседник. Как будто ви есть мой приэтель. Альзо?

-   С тобой что ли, гнида? Ты мне в приятели навязываешься? Ты башкой своей допри – из тебя такой же приятель как из говна… ну, это… О чём нам с тобой говорить, фриц? Ну, твари…

-   О, ви опять ругаться напрасно. Это совсем не надо делайт, товарищ. Я тоже когда-то биль товарищ, Померанцев. Я бывши дойче коммунист, спартаковец. Рот фронт! – силуэт поднял над головой кулак. – Рот фронт, камрад! Ви это понимайт, товарищ?

-   Зараза-а-а… - Виктор плюнул, но не попал. – Знаю, конечно. Как не знать! Психологический контакт вот как это называется. Тоже грамотные, так что… Научили тебя, так думаешь разжалобить? Слушай, б…, если ты действительно был коммунистом – знаешь ты кто!?! Тебя на огне медленном надо теперь изжарить, понятно? Я вот не коммунист и то – жалею…

   Он с ужасом поймал себя на том, что начал откровенничать. Либо фрицев контакт сработал, либо его характер дал слабину. А это в условиях военного времени, знаете ли… Он хотел сказать, что отца арестовали ещё в 1934-м и он до сих пор не знает о нём ничего, но вовремя сдержался. Другая мысль поразила его: если те ребята из СМЕРШа, что сдали его тем двум мерзавцам на «додже», предатели или агенты, то… Кому тогда верить, товарищи? Есть ли вера вообще? В Бога, в совесть? Господи, помоги! Образумь и защити раба своего, Виктора. Не раба конечно – ученика…

- О, ви, кажется, хотеть мне что-то сказать товарищ Померанцев. Что-то про кипящий масло и медленный огонь, - вкрадчиво заметил голос, который начинал порядком надоедать.  – Ви думайт так обидеть меня? О, найн! Я есть привыкать к такой обращений. Да, я есть бивши коммунист. С начала война на Восток я изменить свой убеждений. Могу объяснять. Национал-социализм оказаться близок мой разум. Это есть социализмус, что оказывайт близки мой разум. Это социализмус доказывайт величий арийский раса и германский наций в Европа, а также весь мир. Если другой народ будет следовать за германский, он также обрести этот величий. Ви понимайт, о чём я говорить?

-  Не понимайт! – с наслаждением передразнил его Виктор. – Ну и ишак ты! Социализм ещё приплёл, ни к селу, ни к городу. Что ты знаешь о социализме? За него людей в паровозных топках сжигали, как Сергея Лазо. За него расстреливали из пулемёта, как в фильме «Чапаев». За него с раненых шашками кожу лоскутами сдирали, как у Серафимовича в «Железном потоке» и у Шолохова…

-   Что ви знает о социализм кроме красный пропаганда? – встрял гитлеровец с возрастающим зловещим интересом. – Только фильм и книг не может дать вам знайт вся правда. Ви ошибаться, товарищ Померанцев. Ви ошибаться то, что правда так доступен ваш ум. Ви не думайт, что красный пропаганда может убедить вас не знать правда? Что красный пропаганда убеждайт вас поверит ложь…

-   Какая ложь, сука!?! – Виктор, наконец, приподнялся и слегка подогнул ноги. Приятное тепло разлилось по отёкшим членам. – Что  ты знаешь обо мне? Что ты знаешь о нас!?! Ни хрена вы не знаете, убийцы. Только жечь и разрушать можете. Насиловать женщин и мучать пленных. Живыми бы вас и всю вашу Германию…

- О, ви совсем национал-социалист! – тихо засмеялся гитлеровец. Его рука легла на стол, где покоилось нечто тусклое и железно, что заставило Виктора поостыть. – Совсем как  фюрер, что есть требовать освобождать жизненный пространств от неполноценный раса. Жестокость и ещё жестокость, хотя надо оставаться добрый человек. Так сказать Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер. Но я есть Абвер. Я не имейт отношений к полиций, СС и СД. Это есть подлый организаций. Это есть животный, но не есть человек. Ми так думайт в Абвер и Вермахт. Ви верит нам?

-   Верит, не верит… По-русски выучись как следует, а потом вопросики свои хитрые задавай. Ферштейн? То-то… Конечно не верю. Тебе, фашисту, как можно верить? Хрень какую-то поносишь из себя, как сивая кобыла. Башку б тебе отшиб…  Ишь, какие добренькие выискались! Мол, мы тут ни при чем, нас заставили. А кто воюет – только СС? Или ваш вермахт? Вы и воюете. Советских людей убивает и мучает только СС? Вы сперва убиваете, а потом они. Потому что вы первые идёте по нашей земле, а они – следом за вами. Понял ты, пучок дерьма? То-то… Если вы такие хорошие и благородные, на кой вы вторглись на нашу землю? Что вам тут, сметаной помазали?  Что ж вы своему фюреру поганому башку не открутите!?! А!?!  Ага… Язык-то проглотил, гуманист хренов?!?