Остров с зеленой травой (СИ)

- Хочу искупаться.

Неуверенно начала спускаться по ступенькам в бассейн, но поскользнулась, не удержалась за поручни и упала в воду. Он подошел к лестнице, из воды показалось испуганное лицо жены. Подал ей руку, но она не воспользовалась его помощью, сама выбралась из бассейна. Кое-как вытерлась полотенцем и присела к столу. Затем занялась скомканными мокрыми волосами, пытаясь привести их в порядок, но у нее ничего не получалось.

Дмитрий Владимирович устало смотрел на нее, думал о том, что пока она в стельку не напьется - спать ее не уложить, и мечтал поскорее прилечь.

- А ты меня хоть капельку любишь? - спросила она заплетающимся языком.

- Разумеется.

- А я тебе нисколько не верю, - она отпила виски из стакана и начала гримасничать. - Если бы любил, то не пустил бы купаться. И в Фигерас отвез бы. И в море трахнул.

- Ты очень громко говоришь, пойдем в дом, - предложил он. Видя, что она колеблется, добавил: - Выпить возьмем с собой.

Они прошли в спальню. Уходя, она захватила с собой бутылку. В спальне он сел на кровать, а Ларка - в кресло напротив.

- Как твоя рука, - вспомнила она, закуривая сигарету, - болит?

- Ноет немного.

- Из-за этого ты не смог в море, да? Тебе было бы хорошо. А все-таки, откуда у тебя синяк, Димка? - прищурив глаза и ухмыляясь, спросила она.

- Я же тебе говорил, ударился о ступеньку... Давай ты не будешь больше пить, - спохватился он, надеясь, что Ларка достаточно пьяна и не обратила внимания, но было уже поздно.

Отбросив голову назад, Ларка картинно затянулась сигаретой и посмотрела на мужа злыми глазами.

- Как о ступеньку? О какую ступеньку? - трезво и зловеще спросила она.

- Ступеньки бывают только у лестницы, - раздраженно ответил он и потянулся к ней: - Дай сюда бутылку, хватит уже.

- Оставь бутылку в покое! - закричала она, пряча виски за спину. - Ты же ударил руку о перила, скотина такая! Что ты мне врешь!

Она с трудом встала и как была в купальнике, с бутылкой и сигаретой в руках, так и выскочила из спальни и побежала в кухню. Мерседес возилась у плиты и на шум повернулась к Ларке. Ларка вплотную подошла к ней, схватила за край передник, задрала его кверху и воскликнула:

- Вот он - передничек-то! - Потом вытянула перед собой руку с бутылкой и принялась тыкать в нее другой рукой с сигаретой. - Это твоя работа? Понимаешь, о чем я говорю? Мужу ты синяк поставила?

Темные глаза Мерседес почернели. Она с ненавистью смотрела на Ларку, держа в руках половинку репчатого лука и нож, и молчала.

- Так это ты, значит? - залилась пронзительным смехом Ларка, схватилась за живот и согнулась пополам.

Она хохотала, держась за стол, и никак не могла успокоиться. У нее началась истерика. Она приложилась к бутылке, облилась виски и в полусогнутом положении от раздирающего ее смеха заспешила обратно в спальню, по дороге задевая плечами за дверные косяки и безбожно ругаясь.

- Повелся на ее передник, да?! - завизжала она с порога. - Отвечай, козел козельский, повелся?!

У Дмитрия Владимировича от ненависти все внутри заклокотало. Ему было очень плохо, в этот момент он мечтал только об одном: чтобы этот день поскорее закончился. А Ларка уже не могла остановиться.

- Так я ничего не поняла, она дала тебе или нет? Не дала? - она надрывно захохотала: - Вот ведь сука каталонская!

Потом неожиданно замолчала и заплакала, размазывая по щекам слезы и потекшую тушь. Вид ее был жалок. Он смотрел на нее без капли участливости. Ему казалось, что эта немолодая пьяная женщина в мокром купальнике, с растрепанными крашеными волосами и перемазанным тушью лицом попала в его жизнь случайно и зачем-то надолго задержалась.

- А хочешь - я тебе свой передник достану? Чем мой хуже? - сквозь слезы предложила Ларка.

Она бросилась в гардеробную, прикатила оттуда еще не разобранный чемодан, открыла его и начала расшвыривать вещи перед носом у мужа, ища передник.

- Да где же он?! - закричала она, добравшись до дна. - Ты не брал?

Дмитрий Владимирович молчал. Она отпихнула чемодан в сторону, подошла к нему и принялась трясти его за плечи.

- Димчик, ты же любишь меня и без него, правда? Это ведь не страшно, что я уже старая? Ты же любишь старых, так ведь? Ну, отвечай, так ведь?

Он с удивлением поднял на нее глаза.

- Что ты несешь?

- Ты что же, думаешь, я ничего не знала про твою мамочку? - снова отвратительно завизжала она.

- Про какую мамочку? - зло спросил он и схватился рукою за грудь.

- Про ту, которая тебе в мамочки годилась! - торжественно объявила Ларка и ткнула мужа пальцем в лоб.

Он стиснул зубы до скрежета, голова у него закружилась. По его лицу Ларка поняла, что до него дошло, о ком идет речь.

- Да, я про твою старую буфетную шлюху! - залилась она истеричным смехом, тряся перед его носом складками живота.

В глазах у него потемнело. Он схватил жену, швырнул ее на кровать, наклонился над ней и замахнулся кулаком.

- Заткнись, тварь! И не смей...

И в этот миг, когда Дмитрий Владимирович был как никогда искренен в проявлении своих чувств, часы его стекли с камня на землю и стали кучкой пластилина.

Договорить он не успел, повалился набок на кровать рядом с Ларкой, захрипел, отрывисто вдохнул пару раз без выдоха, как будто хотел успеть наполнить легкие перед безвоздушным полетом или глубоким нырком, и затих; тяжелая рука его со сжатым кулаком рухнула Ларке на грудь.

Когда он на нее замахнулся, Ларка от страха закрыла глаза и теперь, ощущая на себе тяжесть его руки, боялась их открыть. Выждав немного и ничего не понимая, в ужасе начала медленно выбираться из-под руки мужа. Наконец сбросила ее с себя и открыла глаза.

Дмитрий Владимирович лежал на боку с полузакрытыми глазами и открытым ртом - так застала его смерть.

- Дим-ка! - протяжно и дико закричала она.

Муж молчал. Она с опаской, коротко толкнула его в плечо и быстро отдернула руку, будто, вынужденно дотрагиваясь до чего-то отврати-тельного, боялась замараться. От толчка он завалился навзничь, голова его мотнулась и осталась повернутой в ее сторону, волосы сбились на лоб.

- Димочка, не молчи! Димочка! Родненький! Не оставляй меня! - заго-лосила она, как простая деревенская баба, каковой всю жизнь и была.

Димка молчал. Она вдруг отрезвела и обезумела. Оседлала его, забравшись ему на грудь, повернула к себе его голову и принялась хлестать по щекам, требуя ответа:

- Ну не молчи же ты! Ну не молчи же, скотина! Хватит притво-ряться!

Димка молчал. Лишь бескровные губы его вкруг раззявленного рта сминались, кривились под Ларкиными шлепками - словно гримасничали, насмехаясь над тщетою ее усилий, да волосы мотались по не успевшему загореть лбу.

Она соскочила с кровати, побежалам к двери, закричала в коридор:

- Мерседес! Иди сюда! Быстрее!

Вернулась к мужу, припала ухом к его груди, послушала недолго, снова побежала к двери.

В коридоре появилась Мерседес.

- Вызови "Скорую"! Слышишь? Срочно вызови "Скорую"! - закричала на нее Ларка.

Мерседес не шелохнулась.

- Что стоишь?! Не понимаешь? Твою мать, что же это такое.

Ларка заплакала. Очнувшись, снова закричала, тряся руками перед лицом невозмутимой Мерседес.

- "Скорая помощь"! Как там у вас? Амбуланс! - вспомнила Ларка. - Амбуланс ваша! Поняла? Амбуланс!

Мерседес кивнула.

Ларка побежала обратно к кровати, запуталась ногами в одежде, разбросанной повсюду, совсем неловко упала и больно ударилась коленями об пол. Зарыдала, обхватила голову руками, завертела ею, как в припадке безумной боли. Очнулась, подобрала с пола шарфик, прижала ко рту. Захлебываясь слезами, жалобно запричитала: "Мамочка моя, мамочка", на четвереньках поползла к кровати, забралась на нее и со стоном припала вдовьей головой к Димкиной груди - слушать Димкину тишину.

Мерседес прикрыла дверь в спальню и прошла к себе. В своей комнате сняла передник и швырнула его на стул. Надела босоножки, причесалась, взяла сумку, вышла из виллы и застучала каблучками по каменной тропинке, ведущей к калитке на заднем дворе.