Письма С (СИ)

Долго шли под разномастными яркими вывесками, мимо шумных клубов и компаний перезревших школьников. Пряные запахи коктейлей сгущали и без того вязкий воздух, уже начинающий остывать. Монах, сильно сутулясь и держа руки в карманах, быстро продвигался по многолюдной улице, Олег сохранял вид спокойный и лавировал следом.

Остановились у небольшой голографической панели, над которой, как мячик в воде, плавал постоянно меняющий окрас игровой шлем. Монах слегка выпрямился и с лёгким оскалом сказал:

— Ну, дальше сам. Дверь в конце зала. Главное держи себя в руках, я прикрою.

В ответ на шутку Олег снисходительно приподнял бровь и спустился к двери, покрытой наклейками со всевозможными логотипами и фигурками людей и монстров.

Лазерное безумие ударило по глазам, визгливая музыка напомнила скрип пенопласта по стеклу вперемешку с мяуканьем помирающей кошки. Слишком медленно свыкаясь с освещением, Олег с прищуром посмотрел на ровные ряды раскидных кресел с лежащими в них людьми и медленно двинулся вглубь помещения по мягкому красному ковролину с золистыми завитушками узоров. Музыка вызывала полнейшее недоумение: для кого? У пары столов собрались зрители, но и те сидели в плотных наушниках, с азартом обсуждая меж собой происходящее на экране. Олег мельком глянул на одну из искрящихся живых картинок. Примитивные мультяшные человечки бегали по плохо прорисованным лужайкам, квадратными битами выламывали двери в домах, крошили друг друга и собирали золотые монетки. Бред.

Ему могло бы понравиться это место. Тут приятный пиолумрак. Сменить музыку, побольше девушек, барную стойку — и можно жить.

Остановившись перед узенькой стальной дверью, Олег предварительно прощупал — не больше трёх, вроде бы. Потрогал оттопыренный карман штанов и нажал звонок. Шагнул в открывшийся проём и оказался в небольшой комнатушке, перегороженной наискось стойкой с толстым стеклом. После того, как дверь закрылась, стало необычайно тихо, даже без отдалённого намёка на соседство с бушующими децибелами.

Сидящий за стеклом худощавый мужчина в атласном жилете и клетчатой рубашке с закатанными рукавами поднял на гостя до синевы выбритое усталое лицо с парой близко посаженных усталых глаз.

— Что у вас?

Олег подсунул под стекло заготовленную записку и следом пропихнул пухлую скрутку банкнот. Мужчина развернул бумажку, несколько раз перевёл взгляд с неё на Олега, одним пальцем отодвинул деньги обратно и елейно произнёс:

— Я не совсем понимаю, чем могу вам помочь.

— Там всё написано, — спокойно ответил Олег и опёрся обеими руками на узкий прилавок, — мне сказали, что с наличными не должно возникнуть заминок.

— Вы позволите? — ткнув пальцев, дождался утвердительного кивка и снял с денег резинку. Достал из кармана квадратный прут и провёл над развёрнутой купюрой. На лицо вернулась улыбка, мужчина махнул рукой, и за его спиной всплыло множество экранов, на которых с морганьем ежесекундно обновлялись какие-то таблицы, графики, транслировалось видео. — У вас экспресс-ставки...

— Верно, — спокойно кивнул в ответ.

— И должен предупредить, что на несколько позиций коэффициенты нестабильны, буквально недавно поменялись.

— Не страшно.

— В таком случае... — брокер быстро пересчитал деньги, выдернул из паза в стойке панель и перевёл все данные с записки в систему. — А вы рисковый человек! Вот талон, последний результат будет через двадцать минут. Можете подождать в игровом зале, скоротать время в сети. Бесплатно, разумеется.

Олег кивнул и вышел. Поморщился от вновь обрушившейся какофонии электронной музыки, устроился за ближайшим свободным столом и скрестил руки на груди. За дверью росло беспокойство, вытесняя всплеск победного клича. Ага, жадность, она такая.

Взять украденное — даже почти благородно. Если бы Олег вообще заморачивался с темой благородства. Слово-то такое... для сопливых романтиков. Есть просто правильное и неправильное. То, что не вредит Вселенной, можно считать правильным. А если уж тебе помогает — ух!

Спрятал в карман телефон, как только хронометр отсчитал положенное время, и вошёл в открытую уже дверь.

Мужчина за стеклом улыбался ещё шире и ещё фальшивее. На стойке лежали три запечатанные пачки зелёных банкнот. Олег подошёл, глядя в беспокойные глаза брокера, рассовал деньги по карманам штанов, подмигнул и вышел. Кровь в ушах слегка приглушила музыку. Протиснулся мимо толпы орущих в гарнитуры зрителей, дошёл до выхода и потянул на себя дверь. Снова влажный воздух, запах тающего грязного снега, выхлопных газов и приторных специй. Осторожно обернулся, но за захлопнувшейся дверью никакого подозрительного движения не заметил. За пару шагов перескочил ступеньки. Монах оскалился и кивнул, сразу уходя в какой-то проулок.

Прошли переулком на оживлённую улицу, немного потолкались возле недавно открывшейся платформы подвижной дороги, а весело не становилось. Деньги больше не оттягивали карманы раскалёнными кирпичами, а то, что товарищ не спешил садиться в транспорт, подливало адреналина. Увидел ведь что-то, что упустил сам Олег. Снова зашли в какой-то проулок. Неплохая обстановка чтобы просто выкурить по сигаретке. Подождать.

Докурили. Монах легонько мотнул головой, и Олег обернулся. К ним приближались два субъекта внушающих, таких, размеров. Достали руки из карманов спортивных курток и, синхронно щёлкнув раскладными дубинками, остановились в паре метров. Кажется, хотели что-то сказать. Слишком близко. Большие, но, кажется, и быстрые. Олег сделал шаг назад, увеличивая дистанцию — для времени на манёвры — и одновременно давая ложное представление о готовности бежать. Бросил быстрый взгляд на приятеля. Тот поёрзал руками в карманах, выгнулся. Послышался характерный горловой звук, Монах резко подался вперёд и плюнул правому амбалу прямо в лоб.

Шкаф утёрся рукавом, рыча, качнулся вперёд, споткнулся, упал на землю, зажимая лицо руками. Попытался встать, размазывая рукой кровь, но снова повалился набок, сжал руками виски, замычал и засучил ногами. Второй здоровяк слегка ошалело посмотрел на товарища, нерешительно сделал шаг, второй, его глаза округлились от ужаса, он выронил дубинку и зажал ладонями пах. По спортивным штанам быстро расползались два мокрых пятна, в воздухе повис неприятный запах.

Разжав кулаки, Олег с лёгким притворным укором посмотрел на друга:

— Как-то не очень спортивно.

В ответ Монах лишь пожал плечами.

Расстались у остановки, Олег отдал часть денег и неспешно пошёл вдоль домов с мозаичным фасадом, любуясь на девушек в реанимированных летних нарядах и с прищуром улыбаясь на случайные взгляды незнакомок.

Остановился у первого же банкомата. Предварительно оглядевшись, отсчитал несколько банкнот и сунул в карман, остальное же скормил автомату. Опёрся на него, пожалуй, сильней, чем от обычной усталости. Ввёл номер счёта и нажал «Зачислить».

Потёр лоб, наблюдая за циферблатом обработки операции, забрал выданный чек и аккуратно сложил, прежде чем положить в бумажник. Ещё раз огляделся и пошёл обратно к остановке, теперь уже не разглядывая прохожих.

Глава 2

Гуль. Сон

Многие ли люди могут похвастать тем, что помнят момент своего рождения? Какой-то философ утверждал, что воспоминания об этом событии блокируются тем ужасом и той болью, что испытывает человек при рождении. Но что насчёт гуля? Это не человек, не в обычном понимании.

Гуль — дитя мира. Не того, что с белыми голубями, оливками, любовью и прочим бредом. Сын человечества, рождённый последствиями его жестокости.

Гуль — помнит. И в эту ночь ему приснилась не лазурь неба и не зелёный бархат травы, увы. Ему приснилось рождение.

Вначале был звук. Противный, раздражающий вой, от которого хотелось зажмуриться и зажать ладонями уши. Потом был свет, и видели все, что это плохо. Где-то далеко за горизонтом вспыхнули один за другим несколько светлячков. Второй был ярче, и колебание под ногами почувствовалось явственнее.