Запретный город Готхэн (ЛП)

туннель, и Конан быстро, пусть и осторожно последовал по нему, высоко подняв

лампу. Он увидел, что туннель заканчивается неровной каменной стеной, в

которой виднелся силуэт двери. Она была, создала из скального блока, как

отметил Конан, удерживаемого навесами. Дверь повернулась с легкостью,

открывая проход к находившейся за ней следующей пещере.

61

Так же, как и раньше Ясмина, варвар увидел, что звезды светят сквозь ветви

на выходе. Он отбросил лампу, позволяя глазам привыкнуть к тусклому свету, и

направился к выходу из пещеры.

Когда горец дошел до него, он отступил назад и присел, потому что снаружи

послышался плеск воды и шум кого-то, пробиравшегося сквозь ветви. Кто-то,

пыхтя, поднялся вверх по крутому склону, и забрался в пещеру, прежде чем стать

бесформенным темным пятном, но Конан ухитрился в лунном свете увидеть

обличье Клонтара. В следующий момент Конан прыгнул и сбил его на землю.

Клонтар издал короткий, вздымающий волосы вопль от ужаса, а потом Конан

отыскал его горло и уселся на жреца, вдавив пальцы в его шею.

— Где Ясмина? — спросил северянин.

В ответ он услышал только хрип, поэтому, немного ослабил давление и

повторил свой вопрос. Клонтар, хотя и до смерти перепуганный нападением,

каким-то образом — возможно, по запаху, или, вернее, по его отсутствию —

понял, что его противником стал белый человек.

— Ты Конан? — задохнулся он.

— А кто же еще? Где Ясмина? — Конан подкрепил свой вопрос рывком,

который вырвал крик боли с тонких губ Клонтара.

— Она у туранцев! — прохрипел жрец.

— Где они?

— Я не знаю! A-ай, пощади! Я все скажу!

От страха Клонтар закатил глаза, которые белели в полумраке. Его худое

тело дрожало как в приступе лихорадки.

— Мы забрали и вели её в пещеру, где скрывались слуги туранцев. Но те

бежали вместе с лошадьми. Туранцы обвинили меня в предательстве. Они

сказали, что это я избавился от слуг и собираюсь убить их. Они солгали. Клянусь

Эрликом, я понятия не имею, что случилось с этими проклятыми пунтийцами.

Туранцы напали на меня, но бежал, в, то время как мой слуга сражался с ними.

Конан поднял жреца на ноги, повернул к входу в пещеру и связали ему

руки его собственным ремнем.

— Мы возвращаемся, — сказал киммериец грозно. — Попробуй только

крикнуть, и я выпушу из тебя твою лживую душонку. Ты отведешь меня сейчас в

пещеру Вормонда.

— Нет, эти собаки меня убьют!

— Скорее я убью тебя, если ты не сделаешь этого, — заверил Конан, толкая,

спотыкающегося Клонтара вперед. Прижатый к стене жрец прекратил

сопротивление, из двух опасностей он выбрал более отдаленную. Они пересекли

ручей, и на другом берегу Клонтар повернул направо. Конан дернул его назад.

— Я уже знаю, где я нахожусь, — рявкнул северянин. — Я знаю, где эта

пещера. Она слева отсюда. Если туда ведет какой-то путь, покажи его мне.

Клонтар сдался и поспешил в темноту, ощущая жестокий захват на своем

локте и опасную близость острого меча. Наступали уже предшествующие

рассвету сумерки, когда они достигли темного молчаливого входа в пещеру,

маячившего между деревьями.

— Они сбежали, — содрогнулся Клонтар.

— Я и не ожидал, что найду их здесь, — сказал Конан. — Я пришел сюда,

чтобы найти их след. Если они подумали, что ты послал за ними погоню из

местных племен, то могли пойти пешком. Но меня беспокоит только то, что они

сделали с Ясминой.

— Послушай! — до них донесся тихий стон, а Клонтар рванулся вперед.

Конан снова схватил его, и связал вместе руки и ноги.

62

— Не смей даже дышать, — предупредил варвар, и с мечом в руке бросился

вверх.

Около пещеры киммериец невольно заколебался, не желая показывать себя

на свету. Затем, услышав стон снова, Конан понял, что ему не почудилось. Это

был стон умирающего.

Северянин пошел ощупью в темноте и вскоре наткнулся на фигуру,

издавшую очередной стон. Горец потрогал рукой и понял, что это был человек в

туранской одежде. Что-то теплое и влажное плеснуло на его руки. Воин

пододвинулся в направлении головы и наклонился над лежащим.

На него смотрело яростное лицо с остекленевшими глазами.

— Брагхан, — пробормотал Конан.

Звук собственного имени оживил умирающего. Он оперся на локте,

выплескивая от усилия кровь изо рта.

— Вормонд, — сказал туранец призрачным шепотом. — Ты вернулся?

Проклятье, я не ожидал этого от тебя...

— Я не Вормонд, — отрезал киммериец. — Я – Конан. Видимо, что кто-то

избавил меня от необходимости убивать тебя. Где Ясмина?

— Он забрал ее, — голос туранца был едва понятен, человек захлебывался

кровью. — Вормонд, паршивая свинья. Мы нашли пустую пещеру... мы поняли,

что старый Клонтар предал нас. Мы бросились на него. Он сбежал... Тот

проклятый жрец ударил меня ножом. А Вормонд взял Ясмину, жреца и скрылся.

Он сошел с ума. Он хочет идти пешком через горы с девчонкой и жрецом, в

качестве провожатого. И он оставил меня, свинья, подлая свинья...

Голос умирающего поднялся до истерического визга, туранец взглянул вверх

сияющими глазами, а затем по его телу побежала страшная дрожь и он умер.

Конан встал и осмотрелся вокруг темной пещеры. Она была совершенно

пуста. И в ней не было никакого оружия. Вормонд, по-видимому, ограбил своего

умирающего спутника. Туранец, отправившись через горы с похищенной

женщиной и предателем жрецом в качестве провожатого, пешком и без припасов,

конечно же, совершенно сошел с ума.

Возвратившись к Клонтару, северянин развязал ему ноги и повторил в

нескольких словах историю Брагхана. Он заметил, что глаза жреца сверкнули в

темноте.

— Хорошо! Они все умрут в горах! Пусть уходят!

— Мы пойдем за ними, — сказал Конан. — Ты знаешь, какой дорогой тот

жрец ведет Вормонда. Ты покажешь мне её.

Резкий всплеск самоуверенности усилил сопротивление жреца.

— Нет! Пусть они умрут!

Ругаясь яростно, Конан схватил священнослужителя за горло и так скрутил

его шею назад, что у того в глазах закружились звезды.

— Будь ты проклят! — прошипел варвар сквозь зубы. — Если ты

попытаешься помешать мне, то я убью тебя самым медленным способом, что

знаю! Ты хочешь, чтобы я отвел тебя в Готхэн и рассказал людям, что это ты сплел

заговор против дочери Эрлика? Они убьют меня, но с тебя сдерут кожу живьем.

Клонтар знал, что Конан не сделает этого, но не потому, что киммериец

боялся смерти, а потому, что он лишил бы себя последнего шанса на спасение

Ясмины. Тем не менее, видя пылающие глаза Конана, он почувствовал страх.

Жрец почувствовал страшную ярость белого, и он знал, что тот готов оторвать его

руки и ноги. В этот момент не было вещи, на которую Конан не был бы способен.

— Подожди! — задохнулся он. — Я отведу тебя!

— И сделай это хорошо! — насильственным рывком Конан поставил его на

ноги. — Они ушли отсюда меньше часа назад. Если мы не догоним их до

63

рассвета, я пойму, что ты ведешь меня неправильной дорогой. Тогда я прикую

тебя к скале, чтобы грифы сожрали тебя живьем!

9

В предрассветной темноте Клонтар вел Конана по узкой горной тропе,

петляющей среди трещин и возвышающихся скал, которая все время стремилась

на восток. Огни Запретного Города Готхэна оставались позади, становясь все

меньше и меньше на расстоянии.

До ущелья, в котором Конан укрыл своих уркманов оставалась еще миля.

Конан хотел забрать своих людей из оврага до наступления рассвета, не желая

терять, много времени, чтобы сделать это. Его глаза горели от недостатка сна, и

иногда на него накатывало головокружение, но пламя неистощимой энергии

сжигало варвара сильнее, чем когда-либо. Горец подгонял жреца идти все быстрее,