Индейский трон, или Крест против идола

– Звал, звал. – Кабальеро выглядел взволнованным. – И патер Ольмедо – тоже.

– Так где же патер? И вообще, что случилось?

– А вот пойдемте-ка!

Берналь Диас спешился и, бросив поводья коня одному из солдат, махнул рукой влево, в сторону отходившей от широкой тропы повертки, ведущей круто вниз и теряющейся где-то в узкой, заросшей густым лесом долине.

– Алонсо, один из наших проводников, решил по пути поохотиться… – не оглядываясь, чтоб не свалиться с кручи, на ходу пояснял испанец. – Алонсо – это мы так его зовем, уж не знаю, как его языческое имя… О святой Иаков, ну и дорожка! По такой, верно, черти таскают грешников в ад! Осторожней, дон Карлос, не споткнитесь…

– Да я вижу, вижу… Что же там такого интересного? Куда мы идем?

– А вот увидите! Патер Ольмедо сказал воинам, чтобы обязательно позвали вас… верно, хочет вам показать кое-что… Дьявол!

Заговорившись, кабальеро едва не угодил в яму, да и угодил бы, если бы Куатемок не ухватил его вовремя за перевязь.

– Осторожнее, осторожнее, сеньор Диас!

– Спасибо… Сам дьявол, видно, нагромоздил здесь эти кучи камней… Эти колючие кусты… Кривые деревья… Господи, вы только гляньте кругом – настоящая чаща!

– Да уж, – осматриваясь, согласно кивнул принц. – Тут есть где заплутать.

– Заплутать? Да тут сгинешь! Где же этот чертов Алонсо? А, вот он… Ждет нас. Машет… Эй, эй, Алонсо!

Алонсо – чумазый индеец в коротком полотняном плаще – взволнованно махал руками, указывая путь.

Берналь Диас и Куатемок последовали за ним прямо в чащу, где проводник ориентировался, наверное, по лишь ему одному известным приметам…

Густые кустарники и деревья – липы, ивы, орешник – окружали тропинку плотной зеленой изгородью, сквозь которую, казалось, нельзя было просунуть и ладони. Тем не менее Алонсо шагал уверенно и быстро, время от времени оглядываясь – не отстали ли благородные сеньоры? Сеньоры старались не отставать, хоть это было не так-то легко сделать.

Они прошли, наверное, с километр или чуть больше, когда проводник вдруг остановился и, подождав кабальерос, повернул резко в сторону, выйдя на небольшую поляну, сплошь заросшую высокой травой и папоротниками. Посередине поляны, у высокой сосны, располагалось какое-то приземистое строение, имевшее явно заброшенный вид – массивные и замшелые каменные плиты поддерживали точно такую же крышу…

Проводник дальше не пошел, а остановился и что-то прокричал…

– Ага, пришли? – Из-за поддерживающей крышу плиты показался патер Ольмедо. – Ну, заходите же, полюбуйтесь. Очень я хотел, чтобы вы это увидели, дон Карлос.

Куатемок уже догадался, что это за здание… Храм! Конечно же, храм, посвященный какому-то местному богу. Когда-то процветавший, а ныне заброшенный, казалось, он таил в себе какую-то затаенную на века угрозу. Эти черные плиты, сумрачные деревья вокруг, клыкастые каменные идолы…

– Вот, полюбуйтесь! – Хозяйским жестом патер Ольмедо указал на таившийся в глубине храма жертвенник… весь забрызганный кровью!

– Язычники здесь только что принесли жертву пакостным своим богам! – плюнув на пол, с возмущением пояснил святой отец.

Да и без его пояснений все было ясно. Круглая, залитая свежей кровью плита, вымазанные – словно яркой помадой – губы идолов, красные комки в плоском каменном блюде – вырванные из грудных клеток сердца.

– Там, за храмом, тела… – Патер Ольмедо скорбно покачал головой. – На них смотреть не советую – мерзко.

И все же Куатемок посмотрел. Не поленился, даже перевернул сваленные, словно дрова, трупы… Два истерзанных тела молодых людей, юношей…

Боже!!!

Принц вздрогнул, ощутив под сердцем леденящий душу холод.

Эти двое несчастных… Это были они. Посланцы. Молодые воины Несауа.

Глава 9

«Голубые» жрецы

Август 1519 г. Хонакотлан

Как восхищенно признался Берналь Диас, этот город, показавшийся за отрогами гор, сильно напоминал ему испанский. Белые чистенькие дома, ограды, утопающие в цветах и зелени улочки, высокие башни – конкистадоры называли их часовнями, не хватало только красной черепицы крыш, а так, особенно издалека, иллюзия была полная.

– О святой Хуан, даже не верится, что мы в тысячах лиг от родного дома. – Кабальеро покачал головой. – Вы только взгляните, патер! Эти плодоносящие сады, этот пропитанный ароматами фруктов ветер… словно мы с вами сейчас где-нибудь в Андалузии или Валенсии. Прямо так и кажется, что вон там, за поворотом, встретится обстоятельный кастильский крестьянин, ведущий под уздцы могучих волов, впряженных в груженную сеном телегу…

– Увы, здесь нет телег, как нет и волов, – с усмешкой заметил священник.

– …Или, быть может, нам встретились бы сельские девушки, певуньи с глазами, сверкающими, словно звезды… Эх! А вы что скажете, дон Карлос?

– Скажу, что вы поэт, сеньор Диас. – Куатемок отвлекся-таки от своих грустных мыслей. – Честное слово, вам надобно книги писать.

– Что ж. – Кабальеро польщенно приподнял шляпу. – Может быть, когда-нибудь и сподоблюсь, даст Бог!

– Что вы все грустите, сын мой? – Патер Ольмедо наконец обратил внимание на подавленное состояние принца. – Бог мой, неужели на вас так подействовали кровавые останки в том мерзком капище? Неужели – я даже не смею верить! – вы уже отвыкли от ваших… гм-гм…

– От ваших пакостных богов, вы хотели сказать, патер? – Куатемок желчно усмехнулся. – Не стесняйтесь, вы же знаете – я считаю их точно такими же пакостными! И капище – вы абсолютно правы – мерзкое, совершенно с вами согласен. Не согласен с другим.

Священник округлил глаза:

– С чем же?

– С тем, что вы с этим мерзким капищем сделали! Вы что же, всерьез считаете, что если отмыть кровь, побрызгать все святой водой, а вместо пакостных богов водрузить распятие, то тем самым языческий храм обратится в христианскую церковь? А? Что же вы отводите глаза? А крещение… точнее то, что кое-кто именует этим святым словом! Думаю, окрещенные бедолаги-носильщики даже и не сообразили, что с ними произошло. Не так?

– Так, – нехотя согласился патер. – Но ведь вы знаете, я против такой поспешность! И сколько раз уже говорил капитану – не стоит торопиться, надо сперва разъяснять сущность нашей веры, а уж потом… Вот как в вашем случае. Я же не тяну вас немедленно креститься!

– Да… ну а зачем вы тогда зазвали меня в тот храм, капище? Не для того ли, чтобы… э-э-э… несколько ускорить процесс? Кстати, что вы думаете о том, кто все это устроил?

– Как раз об этом я бы хотел спросить вас, сын мой.

Святой отец улыбнулся, поправив сутану. Обветренное лицо его с мужественными чертами скорей подошло бы солдату, наемному искателю удачи, нежели католическому патеру. Впрочем, отец Ольмедо таким солдатом и был.

– Вы же знаете, я родом не из этих мест, а в разных краях, у разных народов могут быть свои боги.

Куатемок махнул рукой и прибавил шагу. Ну, конечно же, боги могли быть разные… Но этого-то, в капище, он узнал… Свирепый оскал, клыки, воинственная поза. Еще бы не узнать Уицилопочтли – племенного бога ацтеков, довольно кровавое и грозное божество. Конечно же, в здешних местах ему поклонялись под другим именем – как Голубой ипостаси Тескатлипоки, у которого вообще было много лиц: Красный, Черный, Белый – Кецалькоатль и вот, Голубой, Тескатлипока. Голубым и синим были окрашены идолы и жертвенник в том самом капище, голубой и синий – цвета смерти. Да-а… этот жестокий культ проник и сюда, довольно далеко от Теночтитлана. Странно, но об этом ничего не рассказывали почтека… Может быть, потому что Куатемок ни о чем подобном не спрашивал? А скорее всего, просто боялись говорить.

Голубому Тескатлипоке кто-то принес в жертву воинов Несауа. Посланцев, связников. Что это, простое совпадение? Или дело гораздо хуже – кто-то их выследил, захватил в плен и убил. Кто? Да-да-да-да-да… Надо срочно выяснить – кто? Кто бы мог… кто мог бы…