Три Меченосца. Книга первая. Желтая сталь алфейнов

— Что ж… Да будет так.

В грустном молчании протянулся весь день. Тэлеск грустил, но уже не по поводу грядущей миссии. Сильная тоска по отцу матери напала на него. Он лег в один из подвешенных внутри надстройки гамаков и вскоре заснул, убаюканный звуками морских волн и поскрипывания корабельных досок.

Но и сон не дал Тэлеску отвлечься от печальной реальности. Он только подлил масла в огонь и пробудил страх в сердце юноши. Едва закрыв глаза, он почувствовал, как летит по воздуху. Неведомая сила стремительно несла его куда-то, а внизу, быстро мелькая, проносились реки, горы и леса. И вот Тэлеск оказался в каком-то недобром, холодном месте. Вокруг была непроглядная тьма, и сырой, вонючий воздух врывался в его легкие. Вдруг неизвестно откуда он услышал властный громовой голос: «Кто ты?!» Жуткое эхо, навевающее панический страх, величественно повторило вопрос несколько раз и поглотило, увлекая его в бездну. Тэлеск молчал, не решаясь что-либо ответить, и очень надеялся, что вопрос предназначался не ему. «Кто ты?!» — вновь прозвучал вопрос, настойчиво и грозно, и эхо подхватило эти слова. «Кто со мной говорит?» — выдавил Тэлеск, и странное эхо сделало его голос столь ничтожным по сравнению с властным голосом неизвестного, что он напоминал отчаянный писк мыши, попавшей под кошачью лапу. «Я!» — громогласно прозвучал ответ, и раздался леденящий душу хохот. «Ты ли тот, чье имя Избранный?!» — снова задал вопрос громкий надменный голос. И только тут Тэлеск понял, кто с ним говорит. Чувство дикого, цепенящего, всепоглощающего страха внезапно охватило его, и Тэлеск едва смог выговорить: «Да…». Он хотел ответить отрицательно, но что-то не позволило ему солгать. И вновь жуткое эхо повторило это слово так же ничтожно, как прежде. Снова раздался громовой хохот и стократ ужасающее его эхо. «Не вздумай появляться!» — произнес голос, и эти слова отзвуками повторились еще несколько раз. Тут Тэлеск проснулся.

После этого сновидения у юноши отпало всякое желание спать. Всю оставшуюся ночь он не сомкнул глаз, а в голове то и дело звучало: «Не вздумай появляться!.. Не вздумай появляться!..»

Когда утреннее солнце пробило пелену тумана и озарило палубу «Отчаянного», Тэлеск рассказал о сне Ноккагару. Чародей внимательно выслушал Тэлеска и молвил:

— Не тревожься раньше времени. Опасности пока еще никакой нет. Забудь этот сон. Это не плоды твоего воображения; это сам Дардол изволил явиться тебе во сне. Но этот сон имеет лишь одно толкование — самое что ни на есть явное. Твой сон означает, что Король Мрака боится Трех Меченосцев. Все эти двадцать лет он изо всех сил пытался предотвратить события, которые вопреки его стараниям неминуемо наступают. Он осознает, что погибель все ближе подступает к его мрачному оплоту, и делает отчаянные попытки предотвратить то, о чем предрекал Кисторин.

— Но разве такому как Дардол присуще такое чувство как страх? — изумленно спросил Тэлеск. — Разве может он чего-либо бояться?

— Согласно древнейшим преданиям, только две силы лишены чувства страха, Тэлеск. И обе живут за пределами Мира. Одна из них — это Эндармир, Великий Зиждитель, Отец Мира. Другая сила — это Сила Мрака, которой поклоняется Дардол.

— Поклоняется? Если он поклоняется ей, стало быть, Сила Мрака еще могущественнее, нежели сам Дардол?

— Именно так! — произнес маг. — Сила Мрака есть Единое Зло. Дардол лишь оружие в ее руках. Это она питает Дардола могуществом, она дает жизнь его мерзким тварям, вроде фрэгов, троллей и прочей нечисти.

— Возможно ли ее уничтожить? — спросил юноша.

— Трудно сказать, — ответил Ноккагар. — Народам Гэмдровса это точно не под силу. Нам это недоступно, и сущность ее за гранью нашего понимания. Возможно Великому Зиждителю это под Силу. Он всегда боролся с Единым Злом, борется и будет бороться. Он сделал все, чтобы оно не возникло в созданном им мире, но по собственной ошибке он сам же открыл ему дорогу. Все что ему удается ныне, так это лишь поддерживать хрупкое равновесие между Добром и Злом. В наши дни чаша Зла на этих весах перевешивает.

— Но почему? Эндармир перестал бороться?

— Нет, тут дело в другом. Причина в нас, обитателях Элона. Мы мешаем ему поддерживать равновесие.

— Каким же образом мы это делаем?

— Дело в том, что любое зло, уже совершенное или только задуманное в нашем мире, дарует долю могущества Силе Мрака. Стоит, к примеру, тебе помыслить о ком-либо плохо, и капля падает в чашу Зла. А уж о войнах, распрях и междоусобицах и говорить нечего.

Тэлеск задумался.

— Выходит, — сказал он позже, — что Единое Зло падет, коли все мы, народы Элона, станем добрее по отношению друг к другу?

— Да, — ответил Ноккагар. — Однако этому не бывать никогда. Дети Зиждителя никогда не перестанут рождать в своих сердцах зло. Или все же перестанут, но по нашим меркам эти времена наступят совсем не скоро.

— Но откуда вообще взялась эта Сила Мрака? — спросил Тэлеск.

— Древние предания говорят, что Силу Мрака породило Первородное Зло. А оно зародилось оттого, что однажды Эндармир прогневался на своих Сыновей. От гнева его на земле вырос Черный Цветок, в котором затаилось Зло, жаждавшее высвободиться наружу. А после произошла ссора между Эрвадо и Суром, и этот цветок раскрылся. Зло вышло на свободу. Вот так все и началось.

Тэлеск опять задумался, обратив пустой взор вглубь серого тумана, а потом сказал:

— Какая длинная цепочка получается! Фрэги, толдвиги, тролли и прочие твари Мрака подчиняются Шестерым Колдунам, среди которых наверняка главенствует один.

— Верно, — согласно кивнул маг. — У них есть предводитель, правая рука Дардола. Его имя Даэбарн.

— Ну а этот Даэбарн, — продолжал Тэлеск, — получает приказания лично от Дардола, который, в свою очередь, исполняет волю Единого Зла. — Юноша замолчал и через некоторое время со вздохом произнес: — А мы подпитываем силы этого Единого Зла и помогаем ему процветать. И не осознаем это. Если так судить, то причина всех бед — это мы.

— Достаточно об этом, Тэлеск! Все существа, которые живут в Мире, совершают нечто плохое в большей или меньшей степени. Таков уж наш удел. Но знай, что ничего плохого не случалось бы, не будь в этом прямого воздействия Единого Зла.

— Как? — удивленно промолвил Тэлеск. — Вы только что уверяли меня, Ноккагар, что мы, обитатели Элона, питаем Силу Мрака могуществом!

— И я не отрицаю своих слов. Но все же Единое Зло заставляет нас делать это. А куда же по-твоему тратится потом накопленное могущество? Сила Мрака может отправить в Мир столько зла, сколького достаточно лишь для мелкой ссоры, к примеру, между властителями двух королевств. А они способны раздуть эту ссору в вечную вражду, вследствие чего начнутся бессмысленные кровопролития и войны между двумя странами.

— Замкнутый круг… — задумчиво проговорил Тэлеск. — Выходит, Единое Зло бросает в Мир совсем немного своей губительной силы, а возвращается к нему уже стократ преумноженное могущество. Замкнутый круг, из которого нет выхода…

Тэлеск посмотрел на запад, но увидеть ничего не смог. Там, как и прежде, висело туманное полотно, заволокшее все вокруг. Никаких намеков на очертания острова впереди не наблюдалось. Унылая картина окружала их: впереди — туман, позади — туман, везде был только туман и ничего больше.

Вскоре страхи, навеянные жутким сном, улетучились, и в мыслях Тэлеска родились новые вопросы к чародею, которые уже не касались сил Зла, а относились к острову Хилт и народу, который его населяет. Он повернулся к волшебнику, но момент для расспросов оказался неподходящим. Ноккагар стоял неподвижно, погрузившись в бездну глубоких раздумий. Глаза его были при этом закрыты, а лицо было обращено на юг.

Говорят, когда маги Тригорья погружались в такие думы, им было дано увидеть многое из того, что не мог ни узреть, ни даже вообразить кто-либо из простых смертных. Иногда это затягивалось надолго.

Тэлеск решил не прерывать размышлений Ноккагара и дождаться, пока маг оправится от них. При этом он искренне надеялся, что ждать ему придется недолго. И когда глаза мага, наконец, открылись, Тэлеск решил поскорее заговорить с ним, пока он опять не ушел в себя.