Надежда Ростона

Выдавать свои познания в этой области я посчитала неразумным, поэтому похлопала ресницами, тщательно подражая пустоголовой Тионе, и восхищенно сложила ручки:

– Ой, как интересно… Это, наверное, очень сложно?

Но Дайон на это не купился и вновь глянул так, будто видит меня насквозь. Паранойя привычно заворочалась в голове подлой змеей, норовя куснуть исподтишка. Очевидно же, паренька не убедила моя роль «девочки из леса». Или переигрываю, или не доигрываю…

Впрочем, актриса из меня всегда была никудышная. Даже в школьном спектакле я органично смотрелась именно потому, что обе ипостаси моей героини – посудомойки и принцессы, были мне неплохо знакомы, так что «играть» почти не пришлось. Попадись тогда роль тыквы, получилось бы значительно хуже.

Так. О чем это я? В черных глазах скользнула искра веселья.

– Не труднее целительства, думаю, – после долгой паузы, во время которой я и передумала всю эту чепуху, произнес Дайон. – Просто у каждого свои таланты. Вот у вас, Обормоты, какие шедевры?

– А, – рассмеялся Сонир, – на дипломную работу мы сделали точную копию королевского венца. Работа сложная, возились полгода, половину времени убили на поиск информации об оригинале. Ранних рисунков не сохранилось. После Обретения Венца, ну, когда Бриана младенцем в Тайсторе короновали, осталось несколько зарисовок, где он с этой штукой на голове. С них, да с письменных источников эскиз и срисовали.

– Делали, как себе, – подхватил близнец, – сколько пота пролили… А комиссия потом не знала, то ли дипломы нам выдать, то ли в тюрьму отправить за подделку государственных символов, венец же должен быть в единственном экземпляре. Тут, к счастью, у короля юбилей грянул, и администрация училища отправила его как подарок. Дипломы нам дали, но пригрозили, если поймают за подобным занятием, лишат лицензии.

– Да, старались, делали, – продолжил Сонир, – а теперь он пылится где-нибудь на полке с другими никому не нужными сувенирами.

– Вот еще, – хохотнул Босир, – король же свою корону в чистку сдает – ну там камни замшей протереть, перхоть вытрясти… Не ходить же с непокрытой головой – свои-то ладно, а если какое посольство нагрянет? – вот надевает наше произведение.

– Ты еще скажи, что наша – для особо торжественных случаев, ну там свадьба, похороны, ежегодное обращение к народу.

– Тогда точно в шкафу пылится, – вздохнул Босир, – таких случаев пока не предоставлялось!

– Что, реально не отличить? – не поверил Черный Волк.

– Если рядом поставить – сам король перепутает! – уверенно и с гордостью ответил Сонир.

– Мы любим копии делать, – объяснил Босир, – нет, свои разработки, конечно, тоже есть, но, копируя мастеров прошлого, повышаешь собственное умение, развиваешь навык.

– А после искусственного старения можно загнать антиквару как раритет! – не обращая внимания на пинок брата, закончил Сонир.

– И часто вы так…эээ… развлекаетесь? – аккуратно спросила я.

– Мы?! – братья посмотрели на нас самыми «честными» глазами. Знаю я этот метод, сама частенько пользуюсь. – Никогда! – это Босир тщательно замазывал следы братского прокола, но сквозь все его старания рельефно проступала сермяжная правда. – Мы говорим, что так можно делать, но мы не делаем. Мы – законопослушные мастера!

– Всё, – рассмеялась я, – больше не хожу в антикварные лавки, лучше сразу у Обормотов заказать – дешевле обойдется!

– А твоя дипломная? – постарался сменить тему Сонир, когда очень кстати принесли горячее.

– Ну, это и вполовину не так забавно, как ваша история. Называется моя работа: «Этиология болотного мора в свете последних научных открытий». Вы слышали о микробах?

– Ну да, это такие мелкие живые существа, которые живут повсюду. На любой поверхности и практически в любой среде… Кроме, наверное, огня и всяких алхимических веществ. Я читал об этом в трудах Боллина, – просветил собравшихся Дайон к моему немалому удивлению.

Дело в том, что открытие Боллина не подвергалось широкой огласке, церковь боялась очередной смуты – ведь божья кара оказалась всего-навсего следствием паразитирования микробов. С моей точки зрения, противоречия не было – какая разница, чем пользуется Бог в качестве орудия, чтобы направить детей своих на путь истинный, если результат все равно тот же?

Масла в огонь подлила доктор Ситанара Грамали, доказавшая серией опытов, что возбудителями части болезней, в том числе и болотного мора, являются строго определенные виды микроорганизмов, и попыталась начать их классификацию. Я воспользовалась ее материалами как первоисточником и подтвердила ее работу своими результатами, отправив на тот свет три десятка лабораторных крыс.

К болотному мору у меня был личный счет, но всё это выкладывать неподготовленной публике чревато. Побледневшая больше, чем обычно, Орисяна и так уже с нездоровым подозрением ковыряла вилкой ароматное жаркое, словно ожидала оттуда атаки невидимых монстров.

– Вот, у нас в школе был мелкоглаз, я с его помощью за ними наблюдала, – осторожно пояснила я.

– А что такое мелкоглаз? – заинтересовался Босир (или продолжил уходить от ненадежной темы собственных отношений с антикварами).

– Это, как небозор, только смотрят не на звезды, а на разные маленькие вещи, и он их увеличивает. Дайвы изготовили линзы по схемам Боллина, и у нас появился собственный мелкоглаз.

– А что, они правда повсюду? – не унимался Босир. – И даже в наших чашках с десертом?

В этот момент на стол ухнули поднос с десертом – глубокие чаши с горкой взбитых сливок, при виде которых Орисяна издала характерный сдавленный звук и с жалобным «извините» пулей вылетела вон из столовой.

– Да, нежные желудки у нашего дворянства, – хихикнул Сонир, слышавший рассказ о происхождении моей соседки, и принялся с аппетитом уничтожать содержимое десертной чашки.

Делений через десять мы последовали за Орисяной, правда, спокойным прогулочным шагом. На братьев новость о микробах впечатления не произвела – дескать, раньше ели все подряд и не заморачивались, нечего и теперь начинать. А для меня и Дайона сей факт новостью не был. Что подняло в моей голове новый рой назойливых вопросов. Но, похоже, они возникли не только у меня.

– Ты откуда, Мия? – черные глаза вопросительно и нахально смотрели мне в лицо.

– Из деревни, – ответила я таким же прямым нахальным взглядом под названием «попробуй, докажи обратное», – дочь деревенской ведьмы. А ты?

– А я вообще из леса, – даже не пробуя притворяться, ответил парень, – сын охотника.

– Угу, сын охотника, читающий труды Боллина, – не удержавшись, съязвила я.

– Ты же не думаешь, что твоя легенда более правдоподобна, «девочка с леденцом»?

Мы схлестнулись взглядами, как клинками, и я первая сдалась.

– Хорошо, предлагаю не касаться этой темы.

– Да, пожалуйста, – как-то облегченно согласился он.

Мы уже шагали по белой дорожке Королевского Сада, как-то упустив момент, когда братья нас покинули. Солнце палило нещадно, но здесь в тени исполинов было прохладно. Дайон жестом предложил присесть на широкий пенек, аккуратно срезанного когда-то старого дерева.

– У тебя огромный потенциал, – прежним тоном начал Дайон, – сколько выжала? На полную?

– На полную не получилось, магиметр сломался. А ты видишь потенциал? Довольно редкий талант.

– У меня прорва редких талантов, – улыбнулся он, – одним из которых является безграничная скромность. Так это ты была? Наслышан об истории в Ризе, комиссия потом оставшихся полтора десятка претендентов маятником проверяла. Я к приборам бережно отношусь, выдал девяносто, и хватит…

– Да я тоже так хотела, не рассчитала. Слушай, а про остальных что скажешь?

Прямо перед нами на ярко освещенной зеленой полянке Босир и Сонир увлеченно гоняли импровизированный мяч из скрученных тряпок.

Подружки-хохотушки жеманно шептались в сторонке, делая вид, что заняты клумбой с редкими сортами таниций, а на самом деле внимательно наблюдали за близнецами. Пышечка, правда, изредка бросала в нашу с Дайоном сторону досадливые взгляды.