Весенние заморозки (СИ)

-Не называй при мне этого имени! Ненавижу ее! Ненавижу тот день, когда ты мне ее подсунул!

-Успокойтесь, ваше сиятельство... сколько мы потеряли этой ночью?

-Странно, не находишь? Этой ночью ты вправе требовать у меня отчета... Около трех тысяч.

-И еще примерно столько же истонцев. Враг может торжествовать. Ваше сиятельство, может, я лично вырежу Альберонику Эаприну его поганый язык?

-Не вздумай. Я сделаю это сам... позже. Ступай, Галак. Ты сделал все, чтобы спасти нас, и не говори, что я не признаю своих ошибок. Дальше мы справимся сами, я надеюсь. Отправляйся в путь, твои люди ждут тебя.

-Никуда я уже не поеду, ваше сиятельство. Моя тьма на ночном переходе, идет на северо-восток. Я не успею за ними. Таларик выведет их далеко восточнее моста, тем отвлечет внимание врагов. Таким образом, и в том случае, если нас ждет засада, и в том, если арден говорит правду, мы получим эффект неожиданности и спутаем планы противника. Мне кажется, я больше нужен здесь.

-Только не задирай особо нос, - проворчал напоследок граф, и больше Лорбаэн ничего не расслышала - Галак с графом ушли.

Утром они с Броганеком снова ехали в свите графа Гисса. Там были все те же: и сам граф, и Атранек Экмарен, успевший вызвать на поединок Альбероника Эаприна и объявить его 'обделавшимся трусом' перед полутьмой алагорской тяжелой конницы, которой командовал Альбероник. Ехал там и собственно Альбероник, сегодня старавшийся держаться подальше и от истонцев, и от ардена, лежавшего в своих носилках с закрытыми глазами.

По лицу Старшего чувствовалось, что ему очень плохо. Личный лекарь графа Гисса постоянно хлопотал над ним, но видно было, что облегчить страданья пленника ему не под силу.

Галак ехал рядом с графом. Рассылал адъютантов и посыльных, принимал донесения, вызывал к себе военачальников, одного за другим. Спорил с графом, что-то постоянно ему втолковывал или доказывал. Даже жестикулировал куда интенсивнее, чем обычно, загибал перед лицом графа пальцы, водил руками, изображал в воздухе какие-то схемы... Граф большей частью слушал его, не перебивая.

Оценил наконец, злорадно подумала Лорбаэн, в очередной раз толкая в бок чересчур серьезного с самого утра Броганека в бок.

-Перестань, ралдэн, - не выдержал наконец варвар. - Время для шуток было вчера и будет завтра. Сегодня мы будем драться.

-Нет, ты послушай. Я тут случайно услышала разговор двух воинов из личной стражи графа. Они говорили, что граф велел Альберонику Эаприну сменить личный герб. Раньше у него там был черный единорог, а теперь будет другой зверь. Зверь, которого обычно на гербах не изображают.

-Герб? Что это за штука?

-Тотем. Символ рода.

-И какой тотем будет теперь у Альбероника?

-Кролик. Черный, естественно, в серебряном поле.

Броганек ухмыльнулся.

-Есть звери и трусливее. Кролик - слишком достойный тотем для этого, пачкающего штаны.

Впереди на дороге колыхался лес рогов над шлемами конницы и пехоты Истона. Сзади звенели броней алагоры и дессалии Кагониса. Галак и Атранек Экмарен быстро нашли решение, как сегодня избежать конфликтов между отрядами разных народов. Простые воины не склонны забывать то, что согласны как можно быстрее забыть полководцы. А поводов для склоки можно найти по три десятка на каждый шаг дороги.

Она все не решалась попросить у Броганека топор - у него теперь было два, свой собственный и Брионека, родовой. Потом поняла, что и не решится - вон, вчера все время побоища между алагорами и истонцами мужественно просидела на дереве. Не хотелось ей больше брать в руки оружие. Разве что тогда, когда ненависть ко всем вокруг, выбравшись из памяти, ослепляла ее... девочка очень не хотела, чтобы это повторилось еще раз. Но догадывалась, что в этом не властна над собой. От таких мыслей у нее на душе становилось еще более муторно, чем обычно. И чувствовала Лорбаэн неожиданную зависть к лежащему на носилках ардену, замученному до полусмерти, но спокойному и уверенному в том, что он делает.

Эрадэах ЭахМираэх... уже в который раз спрашивала она себя, случайным ли был разговор между ним и Альбероником, который спровоцировал мятеж истонцев прошлой ночью? Спрашивала и не находила ответа. Да, если арден затеял предательство - а только она и Броганек знали, что так оно и было, - то гибель полутьмы воинов графа Гисса в нелепейшем побоище могла быть ему только на руку. Но доказать это, пожалуй, еще сложнее, чем доказать наличие укреплений на берегу, куда они выйдут сегодня вечером.

И стоит ли доказывать? Кому и зачем? Она уже не желает зла арденам, не желает его и южанам, если вдуматься. Готова искать в себе силы их всех простить... вот только нет ни одной причины прощать. Даже повода. Пусть грызут друг друга, если им это нравится.

-Мы не остановимся на ночной привал, ваше сиятельство, - заявил Галак на привале. - Слишком большая армия, и слишком легко ее обнаружить. Если нас уже не обнаружили, что очень даже вероятно. Пока мы будем спать, они успеют перегруппироваться.

-Что удалось выяснить по поводу засады на дороге, о которой говорил перебежчик? - спросил граф.

Галак, и без того хмурый, совсем помрачнел.

-Разведчикам не удается подобраться к тем местам слишком близко. Ближе к берегу - много вражеских отрядов, конница и лучники. Я не уверен, что все это - не для отвода глаз. Узнать, есть там засада или нет, можно только одним способом - идти прямо к Скейру, вслед за моей тьмой.

-Мы не будем прибегать к этому способу, Галак, - сказал после недолгого раздумья граф Гисс. - На дороге останется тысяча Эртолика Эанилина, определи кого-нибудь ему в прикрытие. Мы движемся на запад и выходим к берегу там, где сказал перебежчик. Что слышно от Таларика?

- Сообщений от него еще нет, но гонцов могли перехватить. По времени он уже должен вступить в бой, ваше сиятельство.

Лучи солнца отражались от высоких шпилей Скейра. Золотом горели горы южного хребта Эггора. Темнела внизу лента реки, и темнела за ней равнина у стен столицы севера. Чиста была равнина, чиста и темна в заливших ее вечерних сумерках. Но на ближнем берегу, у подошвы холмов, в низкой и достаточно широкой низине стояла ровная стена частокола, невысокого, но на вид прочного - на его постройку пошли вековые корабельные сосны. За частоколом земли не было видно от воинов севера, над войском колыхались стяги с гербом герцога Илдинга.

Только драккаров эйториев не было - вот и все, что успела отметить Лорбаэн перед тем, как люди вокруг нее внезапно пришли в движение. Рванулись к своему господину стражники графа Гисса, заслоняя его своими телами. Кто-то еще только поворачивал коня, кто-то уже мчался во весь опор. Эрадэах ЭахМираэх приподнялся в своих носилках, сделал странное движение рукой. Что-то сверкнуло в лучах закатного солнца. Кто-то вскрикнул, громко щелкнул арбалет, и еще один... когда мельтешение вдруг прекратилось, она увидела графа Гисса, склонившегося над лежащим на земле арденом. Тот, кого считали перебежчиком, уже истекал кровью. Его туловище было пробито двумя арбалетными болтами.

-Почему он?! - в голосе графа было плохо скрываемое бешенство. - Почему не я?!

-Дурак ты потому что, - громко и внятно произнес арден. Улыбнулся и умер.

'Прорицатель Круга. Подмастерье Эрд с Серебряной улицы в Скейре, - Лорбаэн моргнула несколько раз, потрясла головой. - Откуда я это знаю?'

Граф провел рукой над лицом ардена, закрывая ему глаза.

-Он был достойным противником, - мягко пояснил он недоумевающему рядом Альберонику. - Нам с тобой этого не понять, Альбероник Эаприн. Эй, Атранек Экмарен, мы идем в бой! Твои воины ударят первыми.

Атранек выхватил топор, поднял над головой.

-Кланы видят врага! - заорал он во всю мощь своей глотки. Холмы ответили ему слитным ревом всадников и пеших воинов в рогатых шлемах. И темный склон холма, спускающийся к берегу, почернел от медвежьих шкур устремившихся в атаку воинов Истона.

Атранек ударил пятками бока своего коня, сорвался с места подобно порыву ветра. Броганек устремился следом за ним прежде, чем Лорбаэн успела сообразить, что происходит.