Тринадцатая стихия (СИ)

… смешливая девочка-эльфийка бежала к озеру в жаркий летний день, радостно улыбаясь, ощущая прохладу воды, в которую скоро окунется… не заметив кротовой рытвины под ногами… с размаху налетев виском на небольшой валун…

… пронзенное стрелами тело оборотня-кота безжизненно падало на дно ущелья, в последний миг сорвавшись со скалы…

… хищно скалящийся в лицо гибели вампир упал, рассыпаясь пеплом, от удара освященным клинком…

– Как? Как же так? Они все были мертвы? Выходит, что я тоже мертв? А те, кто здесь родился? Все мертвы? – Аш отказывался принимать увиденное, неверяще вертя головой, отрицая то, что нельзя оспорить.

– Те, кто родился здесь – умерли своей смертью, и, конечно, не могли сохранять видимость тела и памяти. Нет. Ты жив. Должен был умереть, но остался жить. Единственный, кто смог прийти сюда живым. Ты тот, кого зовут – Аллери.

– Аллери? Жив? Как это понимать? Во мне нет никакой силы. Та, что есть сейчас, – это ведь сила ифирина? – Аш смотрел, не понимая. Вокруг и внутрь себя. Те, кто погиб, – переместились через портал. По крайней мере, так они воспринимали это. А те, кто закончил свой жизненный путь по естественной причине, – рождались здесь, как дети, ничего не помня.

– Аллери – преступивший смерть. Это не сила. Не способность. Это просто жажда жизни – настолько невероятная, что не позволила тебе погибнуть без цели. Когда-то из двенадцати Аллери Пламя создал Ифи, сделав каждого сутью стихии. Лишь их непостижимые души способны были выдержать перевоплощение и принять силы стихий, не расплавясь в Огне мироздания. Двенадцать смертных, сумевшие вернуться из-за черты лишь потому, что не могли уйти, не исполнив своего долга. Именно поэтому ты смог принять ифирина. Именно из-за этого ифирин решил завладеть твоим телом и вырваться из-под власти Создателя.

– Но… нет… я не понимаю. И… она тоже мертва? – Аш едва смог перевести полный страха взгляд на Ранко, притихшую у его ног. Неужели… и она тоже? Эта странная девочка из незнакомой расы. Ставшая настолько близкой. Родной. Словно он знал ее всю жизнь. Всю свою невозможно длинную жизнь.

– Нет. Потому что она – это ты. Она должна была наследовать твою душу. Но ты не умер и не отдал то, что принадлежит ей по праву, как было предначертано путем. Ты стал Аллери, посмев пройти сюда живым. С душою в живом теле. Но когда спасали твою жизнь – душа твоя раскололась пополам. Вы с этой девочкой – одно целое, у вас одна душа на двоих, как у близнецов. Поэтому ей удалось прийти сюда, минуя смерть. Поэтому ты и увидел в ней то, что потерял.

– Даже так… – взгляд Аша потускнел. Йут был убедителен. Более того, нырнув в память ифирина, сумеречник всё увидел сам. Он больше не знал, что делать. Ведь он сам всё это выдумал. Сам создал видимость мира и населил его игрушками, судьба которых предрешена, путь отмерен, итог известен. И нет никакой разницы, есть ли у них тела, или же спящими душами они витают в этом мире. Обратной стороне миров.

– Не делай необдуманных поступков. Да, теперь ты обладаешь силой всё разрушить и наказать нас так, как захочешь. Ты не ифирин. Мы не сможем противостоять тому, кто стал истинным повелителем стихий, а не просто стержнем. Но подумай, стоит ли разрушение мироздания твоей скорби.

– Стоит ли? А кто назначил за нее цену? Кто знает, сколько стоит боль? Кто мне ответит, чем оплачиваются души? – он равнодушно смотрел, как всё, сотворенное им, становится пеплом, как рассыпаются прахом тела воинов двух армий, сошедшихся на поле битвы. Перекресток возвращался в первозданный вид – тот, в котором впервые застал его Аш. Безжизненная скалистая пустыня. И только Ранко еще оставалась рядом, словно на нее происходящее не действовало.

Ифи тревожно застыли, глядя, как Повелитель крушит то, что создал. Чем жил последнюю тысячу лет. До какой точки он дойдет? Остановится ли, вернув всё на свои места, как было до его появления? Или пойдет намного дальше, обращая в пепел всё сущее? Замолчал даже Йут, не зная, что еще сказать Ашу, чтобы он не уничтожал, – и лишь качал головой, понимая, что остановить это невозможно. И вдруг в натянутой болезненной тишине зазвенел голос Риза.

– Знаешь, Саразмананеташтиель, если ты просто всё разрушишь, то испытаешь на себе мою скорбь. И это тебе очень не понравится. Ты, конечно, можешь делать, что угодно, но подумай – может, ты делаешь не совсем то? Возможно, ты кое-что упустил из виду, забыл? Может, ты понимаешь всё не так, как оно есть на самом деле? – его глаза опасно блестели. Воздух выглядел так, словно боится не последствий разрушений, как все. Нет, он был разъярен, словно защищал что-то дорогое.

– Тебе ли говорить, Риз?

– Видно, только мне, – вздохнул лазурный Ифи, но даже вздох его дрожал от сдерживаемого гнева. Самый легкомысленный из шимов был серьезен и полон решимости воплотить произнесенную угрозу. Прочие содрогнулись, представив, на что способен бессмертный Воздух в ярости. И ему Пламя точно не указ.

– Или мне, – откуда-то сверху прозвенел детский голосок. И исходящие оттуда серые теплые потоки Аш узнал сразу – именно они вытаскивали его из объятий Кир.

Она сидела на облаке из фиалок и совсем по-ребячьи болтала ногами в воздухе. Она и была ребенком. Тринадцатая стихия, которая не Ифи. Маленькая девочка с сиреневыми волосами и крыльями бабочки. Из серого огня. И невероятно теплыми глазами цвета спелых персиков.

– Он ведь тебе всё сказал, помнишь? И заранее тебя простил. Так что же ты стоишь? Сделай это! Ты же знаешь, как это сделать.

– Он? – перед внутренним взором Аша мелькнул росчерк огненного крыла, отчеканивая в памяти те самые слова:

«Идя путем Тринадцатой стихии, Не усомнись. Лишь ее сил никто связать не сможет, И лишь она есть истина, Она сама – связующая нить. Найди, почувствуй, в чем ее сияние, И не отступай. Та, чьим именем крушилось мироздание, Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам. Не устрашись же обратить всё в прах, Когда наступит время, Ведь над тобой ее знамена. Не предавай ее доверия, Верши свой путь, Верни, что потерял ты безвозвратно, Ибо она лишь сможет возвратить. Пусть непросты ее пути, Не покидай их до конца. Она – единственная, жизнь дарящая, Она – всё, что осталось настоящего. Держи же ее крепче и не отпускай, Единственный Аллери. Мое тебе прощанье. И прощение».

– Он всё предвидел?

– Может и так. Он много чего предвидел, – продолжала болтать ногами девочка на облаке.

– Скажи мне свое имя.

– Это было бы слишком много. И мне пора… пора… а ты всё сделаешь, как надо, ведь я в тебя верю, – улыбнулась девочка, исчезая, последний раз взглянув на Аша из туманной дымки… смешливой эльфийкой с короткими пшеничными вихрами и изумрудными глазами, в которых искрились солнечные блики.

Аш стоял в недоумении, пытаясь отыскать в памяти ифирина имя той, что зовется Тринадцатой стихией. Самой непостижимой. Созданной не из Аллери. Той, что с такой легкостью ломает пути шимов, кроя их под себя; что так просто может выхватить душу из объятий смерти и заставить жить. Не каждый бог способен помериться силой с Сутями стихий. А она – вот так, мимоходом. Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам. И он нырял всё глубже, достигнув памяти уже не ифирина а того, из кого и получился держатель стихий. В глубь времен. Туда, где Зеркало не было разбито, и Перекресток не был создан, чтобы заменить его. Туда, где Пламя так отчаянно боролся, ломая Мироздание, лишь бы победить того, кто стал известен как Пепел, Мертвый Бог. … – Помоги мне, Хранитель, не оставляй меня! Сам я не справлюсь!

– Это всё, что могу тебе дать на прощание, – ответил умирающий дракон, обращаясь дымкой, из которой, вырисовываясь по соединяющей цепи, в мир вошла еще одна стихия, соединяя невозможное, наполняя сердце Создателя негаснущим огнем…

– Ты та, что ранее была Хранителем?

– Нет, я та, кого он унаследовал. Та, что была сердцем Лукавого Бога.

– В память о нем буду звать тебя…

– Асха! – выкрикнул Аш, внезапно поняв, что эта стихия носит не свое имя, как остальные, а имя того, из кого и кем была создана. Единственная, которую сотворил не Пламя.