Абстрактный мир. Трилогия (СИ)

В кабинете Ларзанмар ничего не изменилось. Верховная воншесс сидела в своем кресле, сверкая красными, хищными глазами, и потягивая вино из огромного бокала.

— Рада видеть тебя, дитя мое, — и едва затихли слова приветствия, как я ощутила воздействие на свою абстракцию — мягкое, ленивое, дурманящее.

Так вот в чем дело! Она использовала контроль через поле! И, конечно же, я, находясь под воздействием ядов, не могла дать ей отпор. Сейчас же игра меняла правила. Я пустила её в свое поле, но не дальше. Воздействие прошло, но я быстро скорректировала измененную абстракцию.

Свет и Тьма, как она это сделала? Значит, контроль через поля действительно возможен.

Ларзанмар продолжала пить вино, и я, бросив на неё пару косых взглядов, решила, что мой ход остался незамеченным.

— Как тебе Храм, дитя мое?

— Он прекрасен, мать, — и откуда я только знала, что следует говорить. — Ни один собор Света не сравнится с твоей обителью.

Голова снова начинала кружиться. Я переоценила свои силы.

— Я ходила на край пустыни, и пустыня дала мне камень, — её голос звучал откуда-то со стороны. — Я ходила на край разума, и разум дал мне слово.

Я шагнула вперед и едва не свалилась с лестницы, споткнувшись о ступеньку. С удивлением озиралась я по сторонам, не понимая, как могла очутиться здесь, если мгновением ранее сидела в кабинете Ларзанмар.

— Я ходила на край неба, и небо дало мне голос.

Рядом шли две прислужницы, те самые, что приходили за мной, носили еду, помогали одеваться. Они обе молчали — песня звучала в моей голове.

— Камень, слово и голос.

Прислужницы вели меня по залитым мягким голубоватым светом лестницам куда-то вниз. На правой руке, обвившись вокруг запястья, задремала маленькая рыжая змейка. Её тельце приятно холодило кисть. Я знала, что она опасна, но не могла скинуть её прямо здесь, перед служительницами храма.

Мы прошли через высокие белоснежные арки и оказались в огромной зале, много больше той, у входа, где стоял трон. В самом её центре, где сходились тянувшиеся от арок начерченные на полу темно-синие лучи, возвышался алтарь — каменный столб, высотой около метра, бежевого цвета, с круглой, гладкой поверхностью и рельефными боками. Всюду, куда ни глянь, мельтешили змеи. Они ползали по статуям, стоявшим подле арок, путались под ногами, а одна, толстая, блестящая кобра, сидела на алтаре, яростно сверкая глазами и раскачиваясь из стороны в сторону.

— Где мы? — спросила я, озираясь.

— В зале Матери, — отозвалась прислужница. — Здесь мы поем ей оды, и иногда она отвечает нам.

— Ассушас шааассааа шушешесс шаааар, — верховная воншесс вышла из-под арки справа от нас. — Смотри, дитя! Ты — первая из пришлых, кто ступает на священные плиты! Сотни лет мы храним алтарь, что даровала нам Великая Матерь о девяти головах. Ассшаша шарасссу!

— Ассшаша шарасссу!

В воздухе витал сладкий аромат благовоний, клубы голубого дыма окутывали белоснежную фигуру воншесс, которая замерла подле алтаря, поглаживая толстую кобру.

— Подойди, дитя, послушай нашу Матерь! — позвала вошнесс, и я не смела ослушаться. Прислужницы зашипели. Кроме нас четверых в зале больше не было разумных.

Казалось, я ступаю по осенним листьям — каждый шаг сопровождался шипением, шелестом, шепотом. Голова шла кругом, я не могла подключиться к полям. Моей абстракцией правила воншесс.

— Ты слышишь, дитя, нашу вечную песню? — её голос звучал в голове, как собственные мысли.

— Слышу, — отозвалась я, приближаясь к алтарю. Кобра вскинулась и раскрыла капюшон, намереваясь напасть, но Ларзанмар прижала её голову к каменной поверхности.

— Внемли голосу Матери, ключ! Ответит ли она тебе?

Я возложила руки на алтарь рядом с негодующе шипящей коброй, которая, извиваясь, пыталась цапнуть верховную воншесс.

«Странно», — подумала я. — «Змея кусает змею».

Едва мои ладони коснулись каменной поверхности алтаря, как в пальцы ударило током, слабо, едва ощутимо. Я опустила голову, удивленно рассматривая свои руки, будто они были и не моими вовсе. На тыльной стороне ладони отчетливо проступали глубокие царапины, складывавшиеся в имя.

«Азар».

Что бы это могло значить…

Я вздрогнула, но лишь сильнее прижала ладони к алтарю.

— Слушай Матерь, будь нашей. Слушай Матерь, стань нашей. Если у Ключа нет хозяина, он потерян. Хозяин есть. Во имя Великой Матери, — повторяла воншесс в моей голове. Она говорила на негурском, очень громко, отрывисто, но с каждым словом шипение становилось всё тише.

И тут я услышала их монотонный, бесчувственный голос, один, но тысячу, тысячу, но один.

«Ключ».

От голоса пробрало до костей. На лбу выступил пот, затряслись руки.

Я что-то потерла.

Что-то, что могло мне помочь.

«Ключ. Ключ. Ключ».

Поля! Она лишила меня полей! Воли! Памяти! Я до крови закусила губу, цепляясь за воспоминания, в ужасе от того, что снова могу провалиться в пелену негурских чар.

Шипение не умолкало, воншесс склонилась надо мной.

— Что говорит тебе Матерь, дитя? — прошептала она.

Я схватилась за поля, чувствуя, как закипает внутри ярость.

Решила запереть меня, да, скользкая гадина? Решила воспользоваться мной, подчинить себе чужую абстракцию?

Земная мощь откликнулась на призыв, и вся сила полей, что клокотала вокруг, устремилась в Источник.

Да, алтарь Великой Матери был именно Источником, и я собиралась повторить то, что один раз уже совершила на Прэне.

Я выпущу демона и убью каждую змею, что встанет на моем пути.

Решила контролировать меня? Меня?! Хотела, чтобы я проверила их болтливый камень? Ну что ж, я дам Ларзанмар то, что она заслуживает.

Поле шумело, гудело, бесновалось, закручиваясь смерчем вокруг Источника. Теперь и у него появилось поле, я чувствовала его странную, кривую абстракцию. Дело оставалось за малым, но, вскинув голову, устремив взгляд на искаженное в экстазе лицо Ларзанмар, я убрала руки с алтаря и разорвала взаимодействие.

Я хотела, о, Тьма, как я хотела схватиться за поля, влиться без остатка в Источник, потребовать их заступиться за меня. Их… Тех, кто вернул мне память. Они убьют, если я прикажу, сравняют храм с землей, сотрут камень в порошок. Теперь я это знаю.

Но что если я не успею? Воншесс умна, но даже она сейчас не чувствует, что теряет контроль только из-за этого голоса, что заполняет всё мое существо.

Я призову демонов. Что я им скажу… Убейте всех?

Нееет, Ключ, ты не убийца.

— Я есть ключ. И я открою двери. Во имя Великой Матери о девяти головах, во имя тебя, благодетельница, во имя негурского народа, — я вскинула голову и улыбнулась.

Воншесс обнажила острые зубы. Её красные глаза мерцали в полумраке залы. Она тоже слышала их, как никогда громко и отчетливо.

Баш на баш, змеиная стерва. Я сохранила тебе жизнь.

На обратном пути я даже не старалась запомнить дорогу, скорее наоборот, опускала глаза в пол. Мне вовсе не хотелось в случае, если всё же съедет крыша, сломя голову лететь к Источнику, в надежде заручиться поддержкой ждущих своего часа чудовищ. Мне нужно было найти менее кровопролитный и рискованный способ удрать из храма.

Память возвращалась постепенно. Демоны, поля, Азар, Хельма, Инзамар. Странно, но всё это время я помнила Гранто, будто Ларзанмар решила не убирать этот кусочек воспоминаний, оставив его из уважения к старому другу.

Знал ли Гранто, в какую ловушку ведет меня? Что, если Ларзанмар похитила и его?

Когда мы снова вернулись в кабинет верховной воншесс, я твердо знала, что теперь она не сможет повлиять на меня, не сможет изменить абстракцию, а, значит, и разум мой теперь ей неподвластен.

Прислужницы остались в кабинете и расселись по креслам, перешептываясь. Ларзанмар замерла у окна, не забывая при этом воздействовать на мою абстракцию. Только теперь это было бесполезно — мощь земли, нескончаемым потоком поступавшая в мое поле, достраивала поврежденные участки.