Я стану твоим врагом (СИ)

— Спасибо.

— Мама была бы рада, — отозвался командующий. — Она всегда говорила мне… впрочем, неважно, — тут же оборвал себя Нестор. — Жаль, что она не дожила до этого дня.

— Она умерла рано?

— Мне было четырнадцать, — задумчиво кивнул герцог. — Наале — четыре. Их с отцом убили у ворот замка, почти на пороге…

Нестор умолк, и Марион вдруг поняла.

— Ты был там. Ты всё видел!

— Да, — неохотно признал командующий. — Я всё видел. И ничего не сделал, чтобы защитить их.

— Тебе было только четырнадцать…

— Уже четырнадцать, — поправил Нестор, опираясь о каменные зубцы крепостной стены. — Достаточно, чтобы ещё тогда сделать выводы.

Марион вопросительно посмотрела на него, и командующий заговорил — вначале с трудом, точно заставляя себя ронять слово за словом, затем всё решительней, успокаиваясь по мере рассказа.

— Тебе следует знать историю нашей семьи. Прости, не было повода… возможности… рассказать тебе раньше…

Марион отвела взгляд. Скорее, подозрительному, не привыкшему верить людям Ликонту не хватало простого доверия…

— Мой прапрадед был человеком беспокойным, — продолжал Ликонт. — Это он объединил большую часть северного предела Валлии, он покорил дикие народы, подчинив короне, он же принялся за постройку городов далеко на севере, крепостей, храмов и часовень. Деятельный был человек — но не сумел вовремя остановиться. С королевской династией нас, Ликонтов, всегда связывало дальнее родство, и прапрадед частенько гостил в Галагате. Не знаю, что там окончательно рассорило его с королём, но результатом послужил военный переворот, который мой горячий дед устроил ради свержения его величества. И у него это получилось. Династия Ликонтов правила меньше года, но за это время у моего деда родился наследник от королевы — наследник короны, претендент на престол. Младенца тотчас спрятали у себя родственники, далеко на севере, а прапрадеда вскоре убили. С тех пор каждый восходивший на трон монарх стремился сократить род Ликонтов. Моя семья практически не покидала северного предела Валлии, уходя всё дальше на север, и тем самым расширяя подчинённую королевству территорию. Прадед благополучно вырос в горном поместье своих родственников, женился, завёл семью, и так же благополучно скончался, не пытаясь повторить подвиг своего отца. Так же поступил и мой дед. А вот моему отцу, герцогу Арию Ликонту, вдруг загорелось…

Нестор тяжело вздохнул, устало растирая глаза.

— До сих пор не понимаю, чего ему не сиделось дома. Все мои предки жили тихо и мирно, опасаясь народных волнений, конфликтов и кровопролитий — ведь после правящей королевской династии любой наследник Ликонтов мужского пола имел право претендовать на престол. Вот отец и решил… играть по-крупному.

Нестор помолчал, разглядывая знакомые пейзажи своей родины.

— Но король Харитон успел нанести удар первым. Верные отцу рыцари даже не оборонялись, не задержали отряд королевских воинов, прибывших в замок: никто попросту не ожидал нападения… А потом всё было кончено.

Марион ошеломлённо глянула в сторону застывшего, погрузившегося в воспоминания главнокомандующего.

— Почему же тебя, последнего из Ликонтов, оставили в живых?

— Не знаю, — покачал головой Нестор. — Капитан, командовавший отрядом, сказал, что велено оставить меня в живых… на счастье. Я так и не добился от Харитона, почему он не тронул нас с Наалой. Возможно, не хотел становиться детоубийцей, а может, преследовал иную цель… даже когда у меня получилось втереться к нему в доверие, я так и не смог узнать правду.

Нестор наконец посмотрел на неё, устало улыбнулся.

— Военный переворот, который устроил мой прапрадед, выставили как мятеж — хотя инаугурация прошла по всем канонам — и всю историю постарались забыть, хотя и не смогли полностью вычеркнуть из архивов. Наверное, я должен был рассказать тебе раньше…

— Должен, — нашла в себе силы ответить Марион. — Тогда бы я подумала ещё раз, прежде чем принять твоё щедрое предложение. Быть пусть и фиктивной супругой опального герцога, претендента на престол… это сулит опасность, несоизмеримую с выгодой от подобного брака.

— Расчётливая ведьма, — покачал головой Ликонт, пряча улыбку.

— Сам говорил, — пожала плечами Марион, — женщинам верить нельзя!

Она повернулась, чтобы уйти, когда стальная рука Ликонта ухватила её за локоть, рывком разворачивая к себе. Марион едва успела упереться ладонями в его грудь, чтобы не дать герцогу привлечь её к себе.

— А я верю тебе, — с неожиданной силой выговорил Нестор, — всё равно верю!

— Почему? — негромко спросила Марион, разглядывая побледневшее лицо. И какая только стальная пружина держит этого человека?..

Голос Нестора Ликонта звучал вымученно и тяжело, точно герцог наступал себе на горло, выталкивая непривычные для себя — и такие сложные слова.

— Потому что я люблю тебя, ведьма.

Храм Рокхейма оказался маленьким и уютным, пахнущим деревом и воском, с разливающимся в воздухе ароматом пряных трав и священных масел. Присутствующих было немного: свадебная церемония великого герцога Ликонта оказалась на деле скромной, по-семейному тихой: лишь служители Единого, верные рыцари личной свиты командующего, капитан Елизар, Юрта и сэр Эйр с Михаэлем.

Приглашённые уже находились в храме, в то время как будущие супруги стояли у порога, ожидая благословения священника. Марион старалась не смотреть на Нестора, и знала, что тот тоже смотрит только вперёд, с усилием удерживая взгляд на священном символе Единого.

Нестору потребовалась неделя, чтобы окончательно восстановить силы, за которую слуги успели перевернуть замок вверх дном, чтобы привести всё порядок к свадебной церемонии. Весь Рокхейм собрался за дверьми городского храма — всеми любимый хозяин северного предела наконец-то женился, и никто не хотел пропускать такое яркое событие в скучной жизни горного, удалённого от столицы городка.

За эту же неделю Юрта успела привести в порядок Марион: старая камеристка, соскучившись по своим прямым обязанностям, просто не выпускала госпожу из покоев без обязательных процедур. Надо признать, её старания не прошли даром: глядя в зеркало этим утром, Марион едва узнавала себя. Лицо её почти светилось внутренним, необыкновенным светом, глаза сияли, нити драгоценных камней сверкали в собранных чёрных прядях, одинокими пружинками оттенявших лицо, шею, открытые плечи… Платье, по настоянию той же Юрты, белое до синевы, гладкое, свободно падающее от бедра — никто в Рокхейме не оценил бы вычурной дворцовой моды и пышных юбок — ложилось по фигуре, подчёркивая все достоинства оставшейся в ней женственности. И, судя по вспыхнувшим глазам увидевшего её Нестора, этой женственности осталось в ней достаточно, чтобы точным ударом добить сдающее позиции сердце главнокомандующего.

Михо забежал к ней перед самой церемонией. Сын восхищённо присвистнул, порывисто обнял, за что тут же получил нагоняй от ворчавшей Юрты — платье же мнётся, в конце-то концов! — и сказал, что будет ждать в храме вместе с сэром Эйром. Синий баронет переносил всё происходящее с удивительным энтузиазмом, которого совершенно не испытывала сама Марион. Для Михаэля замужество матери казалось чем-то увлекательным, как то дорожное приключение, которое они с таким трудом пережили, а личность герцога Ликонта по-прежнему вызывала в баронете внутренний трепет и самый неподдельный интерес. Такой подход был на самом деле настоящим спасением для Марион — куда хуже было бы, если бы Михаэль воспринял Нестора в штыки.

Сам Нестор едва сдерживал счастливую улыбку победителя. Марион видела, каким огнём пылают синие глаза, каким теплом светится обычно режущий взгляд, и каким необыкновенно привлекательным он выглядит в этот день — ради неё. Даже шрам на правой щеке казался бледнее обычного…

Они стояли рядом, пока ещё не держась за руки, но соприкасаясь пальцами, легко, едва ощутимо — и от этих мимолётных прикосновений её бросало в дрожь. Всю неделю она пыталась избегать его общества, как только могла — опасалась, что не сможет совладать с собой, что выдаст себя неосторожным словом или жестом. Ей с трудом удавалось обманывать саму себя…