Смертельно безмолвна (СИ)

- Ты вернул меня домой.

Я оседаю на пол, не выпуская ее из объятий, а она прокатывается пальцами по моему лицу. Испепеляет изумрудным, пристальным взглядом.

- Что ты натворила. – Это не мой голос, не мои руки, которые придавливают ее рану. А кровь не останавливается. Просачивается сквозь пальцы и растекается рядом. Я в ужасе задыхаюсь и свожу брови. – Что ты сделала, что ты сделала!

- Все хорошо.

- Нет, нет.

Черт возьми! Я мнусь на полу, прижимая к себе девушку все ближе и ближе, но меня неожиданно покидает рассудок, покидает воля, я пытаюсь найти выход, мой мозг работает так отчаянно, как никогда еще не работал! Но ничего не получается. Она ранила себя. Она взяла ножницы и ранила себя, чтобы умереть.

- Зачем ты это сделала! – Опешившим взглядом я всматриваюсь в глаза ведьмы. – Не молчи, давай, не смей молчать!

- Я не должна жить, если кто-то умирает по моей вине.

- Абсурд. Плевать на остальных.

- Мэтт. – Ее тонкие пальцы касаются моих губ, я так крепко зажмуриваюсь, что глаза щиплет, что виски вспыхивают. А она не отнимает руку. Прижимает ее ко мне нежно, так трепетно, что я тянусь к ней навстречу и примыкаю щекой к ее холодной ладони. – Так...

Она запинается, и я распахиваю глаза.

- Ари, не молчи, прошу тебя.

- Так мало времени. – Из ее малахитовых глаз тянутся слезы. – Так мало времени для нас с тобой. Я бы хотела... хотела, чтобы времени было больше.

- У нас еще будет время, – шепчу я, обнимая ее изо всех сил, – конечно, будет.

- Я так виновата. – Слезы градом скатываются по ее щекам, и ее спина выгибается от судороги. – Я... я не хотела.

- Все в порядке.

- Нет.

- Все в порядке! – С нажимом повторяю я, стиснув зубы, а Ариадна шепчет:

- Мне очень жаль.

- Ничего страшного. – Поглаживаю ее волосы. – Я с тобой, Ари.

- Ты... нет. Ты не должен.

- Тебе больно, мне больно. Помнишь?

- Тебе плохо, – задыхаясь, хрипит она, – м-мне плохо.

- Точно, все правильно. – Оставляю поцелуй на ее щеке и закрываю глаза. – Я рядом.

- Ты рядом.

Я убаюкиваю ее, чувствуя, как слезы застилают глаза, и морщусь, понятия не имея, в какой момент мое сердце разобьется, в какой момент я разорвусь на части.

Неожиданно Ариадна оборачивается, будто кто-то позвал ее по имени. Она опускает на пол руку, обессилено моргает и тянется пальцами к окну. Не отводит глаз от занавесок.

- Ари, кого ты видишь?

Она не отвечает. Все тянется и тянется сквозь стиснутые зубы, а потом застывает.

- Ари? – Недоуменно свожу брови. – Ари? Что ты...

Я наклоняю голову и замираю. Гляжу на то, как вытянута рука девушки. Как широко распахнуты ее изумрудные глаза. Я сразу все понимаю. Осознание наступает мгновенно, и я судорожно сгибаюсь, сдавив пальцами глаза. Нет. Пожалуйста! Шумно втягиваю воздух, выпрямлюсь и приподнимаю девушку за плечи. Она безвольно повисает в моих руках.

- Ари? – Ее имя обжигает. Сводит с ума. – Ари, скажи что-нибудь! Давай, скажи!

Я жду, что она ответит. А она не отвечает. Лежит в моих руках, будто мертвая птица с распростертыми крыльями. Прижимаю ее к себе и разваливаюсь. Разваливаюсь на сотни частей. Мы так много слышали о смерти, так часто ее видели. И даже притвориться у меня не получается. Не получается хотя бы на секунду представить, что Ариадна спит.

Все разом теряет смысл. Моя борьба, мой путь. Если это тот конец, который был мне предначертан, зачем я вообще старался? Зачем я встретил эту девушку? Зачем она увидела меня? Зачем мы почувствовали то, что почувствовали, если это делает так больно?

Я робко прижимаю ее голову к своей груди и вижу, как за окном рассеиваются тучи, тусклый свет проникает через пыльное стекло, занавески, и падает на ее блестящее от слез лицо. Этот момент знаменует начало новой жизни: ящик Пандоры закрыт, но для меня все кончено, все кончено для Ариадны, потому что она была сильной, потому что она любила, потому что она боролась. И она умерла.

Я зол, хочу сорваться с места, но я рычу и крепче стискиваю ее маленькое тело, и все больше погружаюсь в темноту, во мрак. Ари больше нет. Черт возьми, ее больше нет.

- Неправда, – не своим голосом хриплю я, – ты ведь не можешь... не можешь.

Я прикасаюсь лбом к ее лбу и плачу. Я не должен, я сильный! Но все выходит из-под контроля. Все разламывается, разлетается на сотни осколков и впивается в мою грудь. Как же мне больно! Адски. Ад существует... Он здесь. Между нашими лицами. Он в ее глазах, налитых ужасом, в моих руках, сжимающих ее тело. Он в этих минутах, которые тянутся с маниакальной жестокостью, с издевкой, с насмешкой. Я не могу дышать, а время плетется все медленнее и медленнее, заставляя мое тело гореть в агонии. И я вдруг понимаю, что я виноват. Что мы виноваты. Наши поступки привели к тому, что я держу в руках девушку, которую, возможно, любил. Которую, возможно, всегда бы любил. Мы не ценили время, и теперь уже ничего не исправим. Комнату заполоняет свет, а я погружаюсь во мрак.

Я больше не могу. Это сильнее меня. Гораздо сильнее. Я боролся. Я, правда, боролся изо всех сил, и я, черт возьми, любил Ариадну и хотел ее вернуть. Я делал все правильно!

- Черт, – слезы ошпаривают глаза. Смахиваю их тыльной стороной ладони и встаю.

Я не могу. Не могу больше быть здесь, видеть ее, чувствовать ее.

- Прости, – закидываю за голову руки и морщусь, – прости, пожалуйста.

Я ухожу. Вырываюсь из комнаты и несусь по лестнице, стирая кровь о джинсы. Мне нужно лишь вырваться на свежий воздух, и тогда, возможно, станет легче, проще.

- Мэтт? – Джейсон недоуменно вскидывает брови. – Что ты...

Не останавливаюсь. Бегу к выходу и решительно отталкиваю от себя дверь. Солнце в меня вонзается яркими стрелами. Такое яркое, такое теплое. Я не видел такого солнца уже несколько недель, и оно выглянуло сейчас. В тот момент, когда Ари перестала дышать.

- К черту, – лицо перекашивает от боли, – к черту все, наплевать.

Я иду по улице. Бегу по улице. Уношусь все дальше от того, что прорывается внутрь и разрывает на куски. Я уношусь от друзей, от правды, от воспоминаний, которые должны были стали чем-то хорошим, но все это дерьмо, смысла ни в чем не было, я не постиг план Мойры, не понял мотивов Ноа. Люди на моем пути умирали несправедливо. Они умирали жестоко. Мы сражались за каждого, но проигрывали. Да мы только и делали, что падали и вставали. Опять падали и опять вставали. Но больше нет сил вставать. Ради кого?

Судорога сжимает легкие, я спотыкаюсь и в исступлении валюсь на колени. Я ведь... Я ведь до сих пор чувствую запах ее кожи. Вижу цвет ее волос и глаз. Я слышу ее смех.

Горблюсь и зажмуриваюсь изо всех сил, и мне внезапно кажется, что со спины меня обнимают ледяные руки. Но я не оборачиваюсь. Не оборачиваюсь, потому что знаю:

- Там никого нет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

АРИАДНА МОНФОР

Я наконец-то дотягиваюсь до руки Ноа Морта. Его пальцы теплые, что противоречит всем нашим знаниям о Смерти. И еще его руки надежные. Он помогает мне встать на ноги и тихим, ровным голосом отрезает:

- Мне очень жаль.

Мне нечего ответить. Разве я заслуживаю сожаления? Вряд ли.

- Ари? – Я невольно оборачиваюсь и вижу свое тело, которое лежит в руках Мэттью. Его брови сходятся на переносице. – Ари? Что ты...

Парень замолкает, округлив синие глаза, а я зажмуриваюсь: мне не жаль себя. Увы, я заслужила все то, что со мной случилось. Но они не заслужили. Мэтт, Джейсон. Мои тети. Хэрри. Все эти люди просто пытались помочь мне, просто поступали по совести. И теперь почти все они сломлены, а Норин...

Мои губы дрогают, и я яростно стискиваю зубы. Я не стану плакать. Не стану жалеть себя и сетовать. Я чудовище.

- Ари, скажи что-нибудь! – Просит Мэтт, а я отворачиваюсь.

Поднимаю взгляд на Ноа и быстрым движением смахиваю с глаз пелену.

- Ты пришел за мной.