Аромат теней

– Оливия?

Я вздрогнула. Шер назвала, меня по имени.

– Да. – Я помотала головой, чтобы она слегка прояснилась. – Иду.

«Я могу это сделать, – говорила я себе. – Я сделаю это. Выйду из машины вместе с лучшей подругой своей сестры, пройду по дорожке в обуви сестры и наклонюсь с цветами к могиле сестры. На которой написано мое имя».

– Кто это? – поинтересовалась Шер, когда я наконец смогла идти.

Я ладонью заслонила глаза от солнца, посмотрела, куда она показывает, и вздохнула. Даже на расстоянии я узнала его.

– Это Бен Трейна.

Он сидел, скрестив ноги, у основания могильного камня и мог бы сам сойти за статую, если бы ветер не выдавал его, ероша темные завитки, спускавшиеся на шею.

– Бедняга выглядит таким одиноким, – заметила Шер, и так оно и было. Но он при этом казался собранным и решительным.

– Ты говорила, что он выглядит умственно нестабильным.

Она. прикусила губу, разглядывая его, потом слегка улыбнулась мне.

– Я преувеличила. Пойдем. Составим ему компанию. Он услышал нас, повернулся и тут же поднялся, увидев, кто идет. Я представила их друг другу, они с Шер пожали друг другу руки, и наступило долгое молчание. Мы стояли, глядя на могилу.

– Снова в полиции? – произнесла я, чтобы что-то сказать.

– Ты меня уже спрашивала. – Его это словно позабавило, а это шаг вперед от раздражения.

Я пожала плечами.

– Ты был хорошим полицейским.

– Ну, а теперь буду хорошим пи ай. [59] Мои брови взлетели.

– Правда?

Он кивнул.

– Решил работать самостоятельно. Буду брать только те случаи, которые мне интересны, и расследовать их до конца.

Я стиснула зубы, решив промолчать. Если заговорю, то, вероятно, начну спорить над могилой сестры. Но я была обеспокоена. Я знала, что он терпеть не мог ограничений в действиях полиции, хотя знала и то, что он ни разу не перешел черту морали, даже после моей смерти. Он но-прежнему ищет Аякса, хотя теперь это какая-то мрачная надежда, а не тот яростный гнев, который так пугал меня.

Но каким человеком он будет без полицейского значка? Кем станет без своей «второй пары глаз», помогающей определять зло, которое он видит? Как будет искать? Как сделает свой мир терпимым?

– О, частный детектив? – Шер разорвала цепочку моих мыслей. – Как Магнум, [60] правда? Мне нравился этот парень. Настоящий мужчина. Вы немного ниже его, милый, но, наверно, гут пет строгих правил насчет роста. А вам тоже придется писать в баночку в засаде? Интересно, смогла бы я это делать?

Она продолжала в том же духе, и я бы уже начала раздражаться, если бы к этому времени не узнала ее лучше. К тому же чувствовала, что она нервничает. Телефон прервал ее рассуждения на тему о том, как здорово было бы иметь сумочку со скрытой камерой и сможет ли Гуччи изготовить такую. Мы с Беном улыбнулись друг другу, когда она ответила на звонок. Несколько секунд слушала, потом кивнула мне.

– Мама приглашает тебя на ужин на следующей неделе. Или на ленч. Она познакомилась с замечательным мужчиной для тебя, так когда ты сможешь прийти?

«Более, – подумала я, – никогда».

– Ну… может, в четверг.

– Я договорюсь. – Шер отошла, устраивая мое свидание. Я вздохнула, но вспомнила об Аяксе и решила, что мое нежелание слишком уж сильное. Хуже того, что было, Шер и ее мама сделать не могут.

– Хочешь посидеть? – предложил Бен, когда голос Шер стих вдали.

– Пожалуй.

Я осознала, что сжимаю букет, и заставила себя расслабиться. Ладони позеленели, стали липкими от сока свежесрезанных стеблей.

Я положила свой букет рядом с уже лежащими цветами; мои, купленные в магазине, казались почти искусственными рядом с большими ароматными соцветьями, которые – я была абсолютно уверена – Бен вырастил сам. Не знаю, сколько мы в тот день просидели перед могилой, перед камнем с моим именем, позволяя ветру гладить наши щеки, а холоду от земли проникать в тело.

– Как отец? – неожиданно спросил Бен. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о ком он говорит. Я уже перестала думать о Ксавье как о своем отце.

– Хорошо, – промолвила я, про себя добавляя: «Невежественный, высокомерный, презрительный и не подозревающий о судьбе, которую я ему уготовила». – Все хорошо.

Мы снова помолчали.

– Я все вспоминаю, – наконец произнес Бен, – то время, когда Джоанна прогнала того мальчишку из школьного автобуса. Помнишь это?

Я кивнула. Как я могла забыть? Он таскал мою сестру за волосы и заставлял ее плакать. Называл Оливию дразнилкой и грязнулей. Ей тогда было только десять.

– Я так рассердился на Джо за это. Сказал ей, что я должен драться с парнями. Я должен защищать своих подруг. И обещал, что буду защищать вас обеих.

И мальчик, который взял на себя эту обязанность, сейчас стал мужчиной, несущим на своих плечах вину. Я опустила голову и посмотрела на его руку, лежавшую на земле рядом с моей. Я помнила, как эта рука ласкала мое тело, и мне отчаянно захотелось коснуться ее, даже если это раздавит то, что еще живо между нами. Если бы можно было восстановить эту связь. Я хотела дать ему спокойствие, мир и больше принять на себя. Вместо этого я принюхалась. Почувствовала в воздухе запах серы – слабый, но полный жара и злой воли – и оставила руку на месте. И тут заметила амулет, который принес с собой Бен.

– Джоанны, верно? – Я показала на серебряную цепочку, блестевшую в солнечном свете; она висела на могильном камне.

Он кивнул.

– Она… давно не попадалась мне на глаза.

Как он ее раздобыл? Последний раз я видела ее на этом самом кладбище на шее у Аякса, который подвергал пытке сидящего рядом со мной мужчину.

– Ну… какое-то время она была потеряна. О, давай. Мне нужно знать больше.

– И ты нашел ее?

– Ее прислали мне по почте. На прошлой неделе.

На прошлой неделе? Но Аякс не мог это сделать. Я убила его за несколько дней до этого.

– Странно. – Я надеялась, что мои сомнения кажутся беспочвенными. Очень странно.

Бен ничего не ответил, и я решила, что следует несколько укрепить легкомысленную репутацию Оливии.

– Послушай, – сказала я, как будто только что вспомнила. – Ты отыскал парня? Того, на тюремном снимке?

– Это был снимок камерой наблюдения, – со вздохом поправил он. – Нет. Я думаю… он исчез.

Что-то мелькнуло в его глазах. Не тот взгляд, который бросил на меня Аякс в ресторане… и не улыбающийся череп. И не блеск садистской радости, который был на лице Батча в момент смерти Оливии. Но я не могла себя обманывать. Взгляд убийцы, от которого у меня внутри все перевернулось. И как неуместен он на лице Бена Трейны.

И ты сама отчасти виновата в этом.

Да, виновата. И не знаю, как это исправить.

Наконец Бен встал.

– Ну, я уже довольно давно здесь. Пора уходить.

– Хорошо. – Я кивнула, боясь показать, как отчаянно мне хочется, чтобы он остался.

– Нет желания… поесть чего-нибудь или еще что?

Я заставила себя ожесточиться, почувствовав уязвимость в его голосе, и покачала головой.

– Не могу. Я пришла с Шер. – И, чтобы не было недоразумений, добавила: – А потом у меня свидание.

– Конечно. – В его голосе не было горечи.

– Может, как-нибудь в другой раз, – пообещала я, зная, что этого никогда не будет.

– Может быть, – легко согласился он, тоже зная это. Он ушел, и спустя несколько мгновений, когда я была уверена, что он меня не видит, я повернулась и посмотрела ему вслед. Моя вторая смерть изменила его. И хоть его внезапная свирепость и стремление отомстить были мне неприятны, я не собиралась от него отказываться. «Потому что, – думала я, – Боже, как может любить этот мужчина!»

– В любви всегда есть безумие, – процитировала я, глядя, как он остановился и обменялся несколькими словами с Шер. Они жались друг к другу на зимнем ветру. Стояли так, словно худшее время года уже пережили и теперь просто ждут его окончания. Мои смертные. Я буду защищать их обоих до смерти.