Райское Местечко

Что ж, Мелисса знала, как согнать блаженную улыбку с моего лица.

Я вернулся к себе. Признаюсь, я не сразу снял костюм принца. Мне хотелось получше рассмотреть свой новый облик. Честно говоря, просто полюбоваться на свое отражение в зеркале.

Когда я сменил голубой бархат на черный, то разочарован не был. Мой облик стал более суровым, но не менее привлекательным. Я все еще разглядывал себя, когда Мелисса позвала меня в свой номер.

Новый ее костюм тоже был чрезвычайно хорош: белая кружевная открытая блуза была заправлена в очень широкую красную длинную юбку, стянутую на талии черным поясом. На шее Мелиссы на черном шнурке висел большой рубин, ограненный в виде сердца, а высоко поднятые локоны венчали три белые розы. Грим Мелисса сделала соответствующий костюму: смуглая кожа, яркие губы, темные брови, черные ресницы.

Мы подошли к зеркалу. Конечно, наши новые образы проигрывали предыдущему варианту, но были тоже очень неплохи. В наших обликах появилось что-то испанское. Так сказать, гранд и его дама. И главное, сходство между нами обнаружить теперь было весьма затруднительно.

– Что ж, пойдем? – спросила Мелисса.

Мы вышли в коридор, и по дороге к залу приемов я спросил, откуда у нее этот великолепный рубин.

– Да это просто безделушка! Рубин искусственный. Как-то в одной из лабораторий Института Кристаллографии я случайно увидела в ящике с браком разбитую булю изумительно глубокого цвета и попросила огранить мне один из обломков. Вот и получился этот кулон.

– Мелисса, а сапфиры в ожерелье тоже искусственные?

– Нет, это природные цейлонские сапфиры, самые дорогие драгоценные камни на Земле, они дороже даже черных алмазов. Конечно,- Мелисса лукаво посмотрела на меня,- альфьюрит на порядки превосходит их в цене…

Я внешне никак не прореагировал на намек (мысленно поклявшись, что убью Белова каким-нибудь особо жестоким способом), и Мелисса продолжила:

– Эти сапфиры я получила в подарок от одной из королевских фамилий Европы за одно… за одну услугу. Это длинная история, и случилась она очень давно, еще до Эпохи Эпидемий. Может, как-нибудь я расскажу тебе на досуге. Камни сохранились во время всех катаклизмов совершенно случайно. Я их держала у себя дома в простом тайничке, устроенном в книгах, в тринадцатитомном справочнике по органической химии…

«Камни? В книгах? – удивился я.- Как же это камень можно спрятать в книжную пластину?» Но потом я сообразил, что в то время книги были совсем другими. Носителями информации были бумажные или пластиковые листы, на которые краской наносили знаки, и эту запись на листе изменить было невозможно. Я видел древние книги в музее. Чтобы те книги читать, надо было переворачивать листы, скрепленные между собой! Среди книг попадались и очень большие, толстые, увесистые… Пожалуй, в такую книгу спрятать камни было можно, если в пачке листов сделать выемку…

Я отвлекся и, кажется, что-то пропустил в рассказе Мелиссы. А она продолжала:

– Когда на Голд Лейк Сити, где проходил экстренный съезд вирусологов, упала Большая Бомба, все решили, что мы, Майки, Борис, моя дочь и я, погибли, как и остальные участники съезда и все, кто находился в радиусе пятидесяти километров от лаборатории Бенджамина Смита. Мы четверо, селферы, как видишь, сумели выжить, но после взрыва оказались в очень сложном положении. Мы попали в ловушку, образовавшуюся в самом центре зоны поражения. Мы пробыли в полной изоляции целых шестьдесят четыре года. И если бы не Сэм Робинсон с несколькими молодыми Потенциалами, которые помогли нам освободиться…

А пока мы находились в безвестности и бездействии, на грани между жизнью и смертью, на Земле начались войны за передел мира. Удивительно, но в этом хаосе, когда разрушались города и человеческие жертвы исчислялись миллионами, когда целые страны исчезали с карты мира, когда гибла культура, слепой случай сохранял какие-то не имеющие особой ценности вещи, предметы быта, безделушки. И люди стремились сберечь эти редкие осколки прежней жизни. Так получилось и с моей домашней библиотекой. Каким-то чудом она не пропала, не сгорела, не потерялась, а практически полностью попала в семью Вайсбергов. Эти люди очень бережно относились к книгам, но, будучи музыкантами, ни разу не попытались открыть совершенно не нужные им справочники по органике… Узнав, что я жива, они сообщили мне, что сохранили мои книги, и я с благодарностью выкупила у них свою библиотеку за очень хорошие деньги. Я и не думала, что сапфиры когда-нибудь ко мне вернутся, но рада была их обнаружить. Ты понимаешь, что дело не в стоимости камней и даже не в их красоте. Они – память о событиях и людях, которых очень давно нет.

А ожерелье я заказала совсем недавно, специально к костюму принцессы Малины. Его сделал Марат Степанов. Мне очень нравится его работа. У этого молодого ювелира – большое будущее.

– Мелисса, как жалко, что никто не увидит эту красоту! И вас в этом ожерелье…

– Алекс, не переживай. У нас еще будет повод показаться в костюмах волшебников Домагара. Но только я буду уж в своем обычном виде. Ато, что мы сегодня увидели в зеркале,- я сама еще не поняла, в чем тут дело,- пусть останется нашей маленькой тайной!

Мелисса сказала это нарочито шутливым тоном и взяла меня под руку, поскольку мы подошли уже к лестнице, по которой народ в карнавальных костюмах спешил на праздник.

Традиционный карнавал пересменки проходил в Большом Зале Приемов и прилегающих к нему помещениях. Архитекторы курортного комплекса, несомненно, страдали гигантоманией, но были исключительно талантливы. Им удалось создать колоссальное пространство, в котором люди не выглядели ничтожными букашками. Я так и не понял, в чем был секрет, возможно, в пропорциях зала, но человек не чувствовал себя потерянным в этом помпезном помещении, занимающем три первых этажа главного корпуса. К основному залу примыкало еще несколько залов поменьше, оранжерея, выдающаяся полукругом в сторону океана, а также четыре открытые террасы, имевшие пологие спуски в парк и на пляж. Неудивительно, что в карнавале могли принимать участие две смены туристов, научные работники и свободные от работы люди из КСО, больше двадцати пяти тысяч человек. И при этом не возникало никакой толчеи!

Климатические условия в разных залах были различны. Это было жизненно необходимым, учитывая разнообразие карнавальных костюмов участников. Большинство женщин выбрало костюмы с минимальным количеством ткани, но среди мужчин попадались персонажи в мехах и в рыцарских доспехах, которым долго находиться при температуре, обычной для корнезианского вечера, было очень тяжело. Поэтому имелись залы, где можно было охладиться, а в других – погрузиться в тропический зной или окунуться в бассейн.

В разных залах различные по составу оркестры играли самые разнообразные мелодии. Колонны, лестницы, арки, переходы, фонтаны, внутренние беседки, вазоны с цветами и кустарником создавали уютные интерьеры, где можно было отдохнуть на удобных скамьях и за столиками, устав от открытых пространств, от танцев и развлечений. Многочисленные буфеты позволяли утолить жажду и голод, а несколько костюмерных давали возможность преображать свою внешность в течение вечера сколько угодно раз.

Мы с Мелиссой обошли все залы, а потом пошли танцевать в главный зал, где оркестр играл мелодии бальных танцев. Я чувствовал себя достойным партнером для Нади-Мелиссы и с благодарностью вспомнил девушек, преподавших мне на корабле уроки танцев. А один раз, во время каверты, народ расступился, чтобы наблюдать наш с Мелиссой танец, и мы единственной парой на всей площадке закончили каверту под бурные аплодисменты присутствующих. Правильно Кристина определила: если у меня будет партнерша с хорошим чувством равновесия… А уж у Нади-Мелиссы с равновесием все было в полном порядке. Конечно, когда начинали играть быстрые танцы типа джосса, я не рисковал и ненавязчиво. приглашал Мелиссу пройти на свежий воздух или к буфету – выпить прохладительного. Я думаю, что Мелисса прекрасно понимала мои уловки, но никак не давала понять, что все понимает. Она, в свою очередь, иногда просила меня подвести ее поближе к кому-то из присутствующих и обменивалась с ним несколькими словами.