Янтарная Цитадель

Танфия оцепенела, охваченная страстью, неверием и ужасом.

– А что ваша… э, та дама, что зажигала лампы?

– Аштарь? – Он рассмеялся. – Она мне не любовница. И никто и них. Нои мои друзья, мои актеры. Я был женат только на своем театре.

– Ох. – Облегчение захлестнула ее. – Хорошо…

– Значит, можно?

Их губы сомкнулись, и она открылась его жадным поцелуям, пахнущим вином и пламенем. Когда они разделились, Сафаендер погладил ее длинные, неухоженные волосы.

– Стоило бы лечь, – проговорил он.

Танфия отстранилась, растрепанная, не в силах поверить, будто он сказал то, что ей послышалось.

– Да, я, пожалуй, смогу заснуть. Но к Руфриду я вернуться не могу.

– И не надо. Можешь лечь на кушетке. А можешь… лечь со мной.

Танфия заколебалась, то леденея, то вспыхивая, а он ласково глядел на нее, ожидая ответа.

– Н-на кушетке, – пробормотала она.

– Хорошо. – Он сложил ее ладони вместе и легонько поцеловал девушку в лоб. – Я принесу тебе одеяло.

На завтрак были овсянка с медом, яйца и травяной настой. Утренний свет сочился в две узких щели; окон в комнате не было. Руфрид старался не встречаться с Танфией глазами; она ощущала на себе его горящий взор, но когда она пыталась подловить его, юноша отворачивался с каменным лицом.

Седые близнецы трапезовали вместе с постояльцами, усевшись на концах стола и благожелательно улыбаясь всем и каждому.

– Мы слышали, – заметил Олберид, когда завтрак подошел к концу, – что к северу отсюда собирается большое войско.

– Это еще зачем? – прищурился Элдарет, напрягаясь. – Нас ищут, или рекрутов набирать вздумали?

– Полагаю, последнее, – небрежно бросил Сафаендер. – Вряд ли это важно.

– Выяснить надо. – Странник поднялся. Он уже был облачен в дорожную одежду. – Я пойду на разведку.

– Я с тобой, – быстро предложил Руфрид.

– Не стоит. Я привык двигаться один. Вам нужен отдых.

– Нет. Я с тобой. Здесь я не останусь!

Элдарет вздохнул.

– Ладно. – Он хлестнул взглядом намерившегося было встать Линдена. – Только Руфрид!

– Я б лучше делом занялся, чем задницу просиживать! – разочарованно воскликнул юноша.

– Чем больше нас будет, тем медленней мы поскачем, и тем скорей нас приметят. Останься и отдохни.

– Задницу просиживать? – возмутилась Зоря. – Это если очень повезет. Тут, чтобы живым остаться, надо пуп рвать.

Танфия и Линден потайной дверью прошли в конюшни вслед за разведчиками, чтобы покормить коней. Скакуны радостно фыркали, тыкаясь мордами в карманы хозяев. Танфия скормила Зарянке морковку.

– Возьми с собой мой элирский нож, – предложила она Руфриду, затягивавшему подпругу Ястребка. – Может пригодиться.

– Спасибо, но он твой, а не мой. – Он промедлил. – Как прошла ночь с Сафаендером?

– Я провела ночь не с ним. Я спала на кушетке. Хотя тебя это не касается.

– Точно. – Юноша проскользнул под шеей Ястребка, приподнял седло и осторожно опустил, приглаживая волос под ним. – Надеюсь, от восторга ты не забыла про свой талисман из дерева арх.

– Ну ты наглец! – Девушка едва сдерживалась. – А как насчет тебя с той девицей-элиркой?

Руфрид обернулся, впервые за утро глянув ей в глаза.

– Так я и думал! Ты все еще злишься из-за Метии, да? Это твоя маленькая месть?

– Какая месть? Ничего между нами не было! Нет, я не злюсь, Руфе. Все куда хуже. С того дня я тебе перестала доверять.

– Ты мне не доверяешь, – потрясенно повторил он. – После всего, что мы пережили вместе?

Он оттолкнул ее, выводя Ястребка во двор. Танфия не могла вымолвить ни слова. Элдарет, выходивший в переулок проверить, нет ли солдат, вернулся и сел на гнедого мерина, уведенного у солдат днем раньше.

– Нас не будет пару дней, – предупредил он.

– Прощай, Танфия, – резко бросил Руфрид, и натянул поводья.

Танфия глядела ему вслед, разрываясь между обидой и яростью. Или это не он был неправ? Кому вообще надо извиняться?

Линден затворил и запер за разведчиками ворота.

– Что, во имя всего святого, на вас двоих теперь нашло? – спросил он несчастным голосом.

– Оставь, Лин.

Она повернулась, чтобы уйти, но Линден схватил ее за руку.

– Я не виню Руфрида! Видел я, как ты крутишься перед Сафаендером. Против него я ничего не имею, но боги, Тан, это уже слишком! Ты забыла, зачем мы шли?

– Нет! – огрызнулась она. – Но по-моему, мы только перецапались меж собой, а до Имми нам все так же далеко!

Когда вокруг них с Элдаретом зашелестел березняк, Руфрид ощутил себя почти по-человечески. Но холодный ком гнева в груди не растаял.

Он любил Танфию больше жизни. Но простить ее он не мог. И странное дело – а он ей верил – она ведь ничего дурного не совершила. Всего лишь глянула на этого изнеженного труса-поэтишку. Но этого было достаточно.

Он знал, что потерял ее.

Так же сильно, как любил Сребренхольм, Руфрид возненавидел убежище. Его тянуло обратно в лес, и чтобы они были одни с Линденом и Элдаретом, ехали, сражались… и спасли в конце концов Изомиру, чтобы Линден мог быть счастлив.

– Руфрид, – проговорил Элдарет, – мне жаль… насчет тебя и Танфии.

– Забавно. Все заметили.

– Слепой бы увидел.

– Ну, между нами уже давно все не слава богам. И не было – разве что одну-две ночи.

– Но ты ее очень любишь.

– Хотел бы я перестать. Думал, она чувствует то же… а оказалось, я себе сам голову дурил.

– Пропади этот Сафаендер пропадом. – Голос Элдарета был суров. – Он мой лучший друг, но иногда мне хочется его убить. Он всегда так делает.

– Как?

– Влюбляется в заблудших и беспризорных. И влюбляет в себя. У него это само собой выходит.

Руфрида затопил гнев.

– Ублюдок! – сплюнул он.

И все же… конечно, он не хотел, чтобы Танфия страдала, но в нем зародилась извращенная надежда – вдруг она научится на этой ошибке?

– Танфия не заблудшая овечка, поверь, – ответил он, вздохнув. – Она умеет вертеть людьми, когда ей это выгодно.

Утро выдалось теплое. Элдарет, хорошо знавший окрестности, двинулся на юг от Нахиллеи, через низкие всхолмья. Всюду виднелись зеленые с лиловым камзолы царских солдат, пехотинцев и конников; над лагерями развевались знамена; куда ни глянь, шли учения.

– Не нравится мне это, – пробормотал Элдарет. – Смахивает на то, что они готовятся напасть на Нахиллею. В любой момент.

Обратно двинулись лесом, избегая торных троп и уклоняясь от любопытных взоров. В родной стихии Руфрид сумел даже позабыть о Танфии. За полдень разведчики забрались довольно далеко на северо-запад от города. Элдарет вывел юношу на вершину отдельно стоящего утеса.

Отсюда открывался вид на многие мили; вокруг расстилались леса и реки Параниоса. Вдалеке, у самого окоема, блестела на солнце серебряная нить, прорезая с запада на восток вытянутый луг. По ней цепочкой двигались повозки.

– Что это? – Руфрид прикрыл ладонью глаза от солнца.

Элдарет издал тихий стон.

– Это, друг мой, рельсовый путь, проложенный Гарнелисом, чтобы скорей доставлять рекрутов к цели. Как овец на ярмарку. Рельсы заканчиваются, полагаю, в Нафенете.

– Это где рудники и каменоломни.

– Да. Похоже, после зимы они опять взялись за свое.

– Может, Изомиру забрали туда, – вслух подумал Руфрид. – Бедняга Линден. Неизвестность тяжело на него действует.

Элдарет повернул коня и двинулся вниз.

– Пойдем. Может, к западу отсюда найдется что поинтереснее.

Они выехали на гребень холма, разделявшийся, образуя лесистую долину. Сквозь ветви сочились столбы дыма; вдоль тропы виднелись свежие кучи навоза.

– Надо выяснить, – сказал Элдарет, – солдаты это или простой люд. Разделившись, мы покроем большую площадь. Ты бери правый гребень, я пойду вдоль левого. Встретимся здесь через двадцать минут… – Он указал через плечо, – …В той лощине; не так заметно, если одному из нас придется ждать второго.

– Ладно.

Руфрид двинул Ястребка по извилистой, тенистой тропе. Конь еще не утомился, и шел с охотой, гордо подняв голову и раздувая ноздри. В одиночестве юноша чувствовал себя возбужденно, тревожно – и весело. Тропу занесло темной палой листвой, но солнце светило сквозь ветви, и щебетали в вышине птицы.