Пути неисповедимых

Когда же мы приехали в эту деревню, я сразу поняла, что опять держала карту вверх ногами: это была такая глухомань, в которую я бы добровольно в жизни не сунулась. Неудивительно, что мы шли до нее целых два дня, не встречая ни путников, ни постоялых дворов! Но, что есть, то есть. Пришлось торговать там.

Поначалу жители отнеслись ко мне с любопытством, некоторые даже приобрели по мешочку усовершенствованного стирального порошка, снабдив меня яблочными пирогами на дорогу (денег у сельчан почти не было). Но в последнем доме, где жила вдова с пятью детишками и одной дылдой, нас постигла роковая неудача.

Старшенькая девица у этой вдовы была крупная, с толстой крепкой костью, с мощными длинными косами, круглым лицом, крупным носом, маленькими глазками под сросшимися черными бровями. Было ей лет двадцать, наверное.

Ну так Леопольд, дурень проклятый, перед тем, как сунуться в избу к этой вдове и ее детям, заявил, что ему надоело быть крысой и он хочет побыть человеком. Он зашел в дом к вдове в облике прекрасного юноши и начал здороваться с хозяйкой и со всеми ее дочерьми так, как я его учила еще в поместье Сеймуров. Причем в последнее время Лео часто вертелся перед зеркалом, пытаясь найти ту свою улыбку, которая смотрится на его лице лучше прочих (пытался скопировать Дейка и выбить себе скидку в гостинице). Так вот, теперь это чучело улыбалось так, что все девицы таяли от восхищения. Блистая этой своей улыбочкой, оборотень расцеловал полную мозолистую руку той девчины, старшей дочки вдовы, и тем самым обрек себя на верную гибель.

Пока я распиналась перед вдовой, рассказывая о своих товарах и параллельно хваля ее детишек, надеясь на щедрость любящей мамочки, ее старшая дочь, суровая тангейская баба, заманила наивного оборотня в сарай и там по полной обласкала своего принца из дальних земель, о котором так мечтала. Бедняга подумал, что его убивают, начал вырываться, звать на помощь, а в итоге просто превратился в крысу и, по странному стечению обстоятельств, потерялся у девицы в подоле. Визг стоял такой!…

Конечно, вдова, услышав крик, бросилась выручать дитятко, и та, рыдая, наговорила про Леопольда такого, что даже мать ей, наверное, не поверила. Но обругать ведьму, притащившую в дом развратника и соблазнителя, это было для любой честной крестьянки правое дело, конечно же. Тут же поднялись вилы, начались угрозы, вопли…

Думаю, я этот денек еще долго буду помнить.

Вечером, когда дорога подошла к холмам, за которыми скрывался ближайший город, мы свернули в лес и устроили там небольшую стоянку.

Леопольд, обернувшись рысью, поймал парочку белок и быстро разделал их. В итоге на ужин у нас был шашлык из бельчатины и яблочные пироги из деревни. Ничего так рациончик… хотя, жаловаться на самом деле не на что. Разве что Черту, которому приходилось питаться травой.

— Слушай, а, может, будем зарабатывать не зельями, а выступлениями? — предложил Леопольд после ужина, когда мы по традиции играли перед сном в карты. — Я буду собакой, а ты дрессировщицей. Я смогу выполнять любые команды, считать и даже выть мелодии!

— Нет. Весь день горбатиться на площади за пару медяков? — морщусь, откладывая побитые карты в сторону. — За одно зелье мы выручим в два раза больше, чем за день выступлений.

— Да, но твои зелья сложно продавать, — Леопольд содрогнулся. Видимо, вспомнил ласки той горячей деревенской бабы. Бедный ребенок…

— Это ничего. Может, заграницей, где не весят повсюду мои портреты с суммой вознаграждения, мне удастся выхлопотать себе лицензию и я смогу торговать законно, на рынке или вообще прямо в гостинице.

— А мы торгуем незаконно? — удивился оборотень, опять побив все мои карты.

— Еще бы! Думаешь, почем мы переезжаем из города в город? Так бы обосновались на одном месте и устроили бы свое собственное дело. Но нельзя, — вздыхаю. — Тогда рано или поздно стража меня найдет и остаток дней я проведу в лучшем случае в исправительной колонии для темных магов при Ордене Белых Сов, а в худшем — поживу еще пару дней до виселицы или костра.

— Когда с нами был Дейк, то, что тебя ищут, было не так заметно, — вздохнул оборотень.

— Я могла не выходить из комнаты гостиницы и при любом подозрительном вопросе отвечать, что являюсь женой достопочтимого рыцаря. Он был удобным прикрытием, — пожимая плечами. — Но ничего, махнем заграницу, через море, а там вольная жизнь!…

— И свое дело… — эхом повторил оборотень, серьезно задумавшись. — Это ты бы устроила свое дело, — неожиданно грустно вздохнул он, лениво пробегая глазами по своим картам. — Я-то вишу у тебя на шее, не работаю.

— Ты мой повар, — улыбаюсь. — Это я тебя нещадно эксплуатирую. Если бы не ты, я бы голодала.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Лео, поморщившись. — Я готовлю просто потому, что если бы не готовил, считал бы себя неблагодарным лентяем. А так я в самом деле живу за твой счет. Раньше жил за счет Дейка, а теперь за твой.

— Это ты говоришь ерунду, Лео, — хмурюсь. — Мы вместе, а, значит, ни за чей счет мы не живем.

— Нет, — твердо сказал оборотень. — Я должен найти себе занятие, чтобы тоже зарабатывать. Работая вместе, мы сможем ночевать в гостиницах, а не в лесу, и питаться получше.

— Лео, у нас есть деньги. Дейк оставил мне половину всего, что мы с ним заработали, путешествуя вместе. Но эти деньги — на крайний случай. Их я не хочу забирать из банка без необходимости, — отвечаю, наполовину уйдя мыслями в свои карты… что-то мне не везет нынче вечером. — А в ночевках на улице я не вижу ничего плохого: мы же в Тангейе, тут не холодно. Вот приедем в Агирад, там уже надо будет утепляться и думать о ночлеге…

— Бэйр, я тоже люблю ночевать на улице, но мне куда больше нравится кровать… Впрочем, на самом деле плевать мне на кровать и на еду! Я просто хочу попробовать работать. Не буду же я всю жизнь у тебя на шее сидеть!

— Как хочешь, — пожимаю плечами, чувствуя, что эту партию в карты я проиграю. — Но чем ты будешь заниматься?

— Например играть на флейте в трактирах, — предложил Леопольд. Он положил свою последнюю карту поверх моих и закрепил за собой победу. — Я хорошо научился играть, знаю много разных мелодий. Думаю, я смогу понравиться публике.

— Хах, смотри, как бы трактирные мужики тебя спьяну за девицу легкого поведения не приняли! — не выдержав, я засмеялась. Мое веселье подхватил Черт, лежащий рядом с нами у костра. Конь возбужденно забил хвостом по земле и ехидно заржал, показав Леопольду свои зубы.

Оборотень поморщился и щелчком пальцев зашвырнул вредной лошади в нос маленький камешек.

— Я не девица, так с чего бы им думать, будто я — это она? — непонимающе спросил Лео.

— Ты очень изящный и красивый, у тебя длинная коса. Им этого достаточно, — объясняю. — К тому же, пьяницы в трактирах приятными мелодиями флейты восхищаться не станут.

— Тогда я буду выступать на ярмарках.

— Тамошние барды тебя на месте сгрызут, а если не сгрызут, то обязательно побьют потом, ночью или вечером, затащив в подворотню. Ты же отнимешь у них публику, а они за каждого случайного зеваку потеют!

— Значит, я не буду играть на флейте! — раздраженно развел руками Леопольд. — Буду заниматься чем-нибудь другим… Как по-твоему, чем я мог бы заработать?

— Ты талантливый портной и повар. Сидели бы мы на месте, ты непременно проявил бы себя в ремесле.

— А сейчас?

— Я не знаю, Лео, — вздыхаю, разводя руками. — Мне кажется, пока тебе лучше просто помогать мне.

— Мне всегда казалось, что я неумеха, но я никогда не думал о том, что способен только играть дрессированных зверушек, как атрибутов ведьмы… — тихо пробормотал оборотень, хмурясь и глядя в сторону. Дальше он заговорил еще тише. — Покидая поместье, я был уверен, что мне дадут возможности зарабатывать честно, не прячась от закона.

Не знаю, хотел ли он, чтобы я это слышала, но я услышала и это было сродни удару ниже пояса.

Я смотрела на Лео, не веря в то, что передо мной то самое, милое и вечно благодарное создание, за которым я носилась, как мать за младенцем, пока оно к обществу не привыкло… а я еще виновата теперь в том, что выживаю, как могу!