Пути неисповедимых

Инквизитор думал об этом и надеялся, что все произошедшее — дурной сон. Идя к Демонтину, он ожидал совершенно другого, чего-то захватывающего, что, наконец, откроет ему глаза на свою сущность… Но этого не было и не будет. Надежды рушились, а цель становилась все менее ясной.

Что теперь? Найти Бэйр и попытаться сделать вид, как будто ничего не было, искать вместе с ней возможность перешагнуть грань между мирами? Опять бессмысленные, бесцельные действия, опять бег в слепую, непонятно от какого врага…

Не первый раз Арланду пришло в голову, что его жизнь бессмысленна.

Сначала он пытался спрятаться от родных, скрыть свои способности. Потом скрывался от инквизиторов. И даже теперь, искалечив себя для того, чтобы затеряться среди врагов, он не может спать по ночам от мысли о монахах Церкви.

И так с раннего детства.

Он живет в постоянном страхе и содроганиях. И, кажется, Бэйр была права, он действительно стал параноиком: любой косой взгляд в его сторону заставляет Арланда леденеть от ужаса.

Ему самому неясно, как он дожил до своего возраста, не свихнувшись… Впрочем, никто не может точно подтвердить, свихнулся Арланд или пока нет: после нескольких лет в больнице он отлично притворяется нормальным.

В последнее время, после экзаменов и завершающих, самых страшных ритуалов, Арланд всерьез начал подумывать о смерти. Он не просто так сказал Бэйр об одной из причин, по которой они могут никогда больше не встретится. Он заранее, еще когда ехал в Орден знал, что может просто не вынести мук, которые сулили ему ритуалы, окончательно связывающие его с инквизицией.

Но он вытерпел, сам не зная как, и теперь все равно был на грани смерти: стоило хоть немного нарушить равновесие между демоном и инквизитором, хоть немного склонить чашу весов к чему-то одному, и он немедленно погибнет. Две сущности сожрут друг друга, не оставив ничего, опустошат и уничтожат самого Арланда. Теперь он что-то вроде ходячей бомбы, которая в любой момент может взорваться.

Такой жизни никто не захочет и не каждый вытерпит ее, но от смерти инквизитора отворачивали две важные вещи. Первое — скорее всего его смерть будет долгой и мучительной, потому что ни демона, ни инквизитора так просто не убьешь. Быстрая регенерация и невосприимчивость к любому типу магии сделают свое черное дело, и даже ножом по горлу придется провести несколько раз для того, чтобы добиться хоть какого-нибудь результата. Вторая причина — надежда. И сейчас Арланда не оставляла надежда, что когда-нибудь все будет хорошо, а сейчас ему нужно просто вытерпеть все это, пересечь черную полосу в жизни, длящуюся уже семнадцать лет — если считать от детства, которое толком не помнишь, то это целая вечность. Но хорошее оно ведь всегда в будущем, так подбадривал себя инквизитор. До счастья надо суметь добраться, дожить, ведь никак иначе его получить нельзя…

Забывшись в размышлениях, Арланд не заметил, как в комнате стемнело. Демонтин, обещавший посвятить его в какие-то тайны, никак не шел, и инквизитор решил, что раз так, то можно лечь спать.

Сняв черный костюм и надев полностью закрытую ночную одежду, включающую даже перчатки, инквизитор быстро расстелил кровать. Но прежде чем лечь спать он заметил на простыне кучку маленьких пятнышек.

Присмотревшись, он узнал пятна от табака. Сначала в его голове пролетели возмущенные ругательства на тему того, что в этом доме даже кровати перестелить никто не удосужился, но потом мелькнула другая мысль: а кто курил в этой кровати?

Арланд точно знал, что Дейкстр и Леопольд не курят, а из гостей здесь только они быть и могли… и еще Бэйр, конечно же. Входит, что эта кровать — кровать Бэйр?

Инквизитор невольно принялся искать другие следы, которые могли остаться от ведьмы. Пара длинных черных волос на подушки подтвердили то, что здесь спала именно она.

Желание идти к хозяевам дома с просьбой дать ему нормальное чистое белье исчезло. Необходимость спать там, где, возможно, всего пару дней назад ночевала Бэйр, показалась не такой возмутительной, как если бы кровать принадлежала кому-нибудь другому.

Забравшись под одеяло и положив голову на подушку, Арланд с удовольствием почувствовал знакомый запах тела ведьмы. Кроме него подушка и одеяло пропитались особой смесью ароматов… так Бэйр пахла на том балу.

Прижавшись носом к подушке, инквизитор глубоко вдохнул, и в его голове закружились приятные воспоминания.

Какой она была красивой тогда, какой изящной, как они танцевали вместе… как все было нелепо потом, в тот идиотский вечер в лесу. Хотя Арланд получил то, чего хотел, он совсем не так представлял себе свою первую ночь с этой девушкой.

Конечно, он не любил Бэйр. Она не была красавицей, не была привлекательной, от нее не перехватывало дыхания и ради нее не хотелось совершать подвиги. Но ее простота, зачастую переходящая в настоящую дикость, ее непосредственность и свобода, которую она себе позволяла всегда и во всем… это в ней манило Арланда.

Бэйр представлялась ему дитем темного леса, живущим по своим коротким правилам и не знающим ничего, кроме них. Инквизитор ничуть не удивился узнав о том, что она иномирянка: где-то в душе он уже давно верил в это. Верил в то, что она — существо не отсюда, какой-то неугомонный дух, посетивший этот мир с ему самому неизвестной целью. Общение с Бэйр было сродни касанию сущности дикой природы. Она жила без правил и предрассудков, которые здешнее общество вбивает в головы с раннего детства, и это в ней манило.

Отношения с этой ведьмой были необычны, они затягивали, как затягивает изучение всего неизвестного ранее. Но, наверное, это все было не более, чем попытка…

Арланд незаметно для себя стал размышлять о Бэйр. Он редко вспоминал о ней, но теперь этот запах разбудил в нем прежнюю увлеченность.

Инквизитор, закрыв глаза, вспоминал ведьму во всех подробностях, вспоминал их совместные приключения, думал о том, когда и как они снова встретятся… Он сам не заметил, как уснул за этими мыслями.

В пять утра к нему зашел Демонтин и разбудил. Еще сонного Арланда серафим проводил в свой кабинет, дал крепкого бодрящего напитка и начал делать то, что и обещал: рассказывать, все что знает, и отвечать на все вопросы.

К девяти утра Раф приготовила завтрак. Инквизитор поел на дорогу и, не желая задерживаться больше ни на минуту, отправился в путь.

III. Призрачный псарь

12. Город магов

— Мамаааа!!! — завопила своим глубоким басом девица.

— Леопольд, прыгай! Быстрее! — крикнула я оборотню, испуганно вжимаясь спиной в стену сарая.

— Ах, ты тварь проклятая!!! — заорала на меня мать девицы.

Мышонок помедлил и это чуть не стоило мне головы: бешеная бабища накинулась на меня с острой палкой, похожей на лом. Я едва увернулась от удара этой чокнутой и вместо моего лица импровизационное оружие проткнуло мою шляпу.

Вскочив, я успела откинуть мамашу разбуянившейся девицы подальше магическим силовым толчком. В ту же секунду Леопольд собрался с духом и все же спрыгнул с высокой полки прямо мне в руки.

Быстро запихнув крысенка в шарф, я бросилась вон из сарая.

Черт, догадавшись по крикам, что дело нечисто, сам выбежал во двор и уже ждал нас.

Едва добежав до коня, я запрыгнула ему в седло и мы стремглав полетели подальше от гостеприимного дома.

— Ведьма!!! Блудница окаянная!!! — вопила мне в след баба, выбежав на улицу деревни, размахивая вилами.

Соседи стали выглядывать из окон, пытаясь разобрать, в чем дело. Впрочем, долго они не думали: вскоре за мной гналась уже не одна баба, а пять или шесть, считать не было времени.

— Чертик, поднажми, а не то мы все вместе пойдем на колбасу! — хлопаю коня по шее и пригибаюсь в седле, чтобы не слететь с него во время быстрой скачки.

Коня два раза просить не надо было, он быстро набрал скорость.