Могильщик. Черные перчатки (СИ)

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда. Например, ты можешь сейчас со мной потрахаться, мне-то плевать, но у тебя ощущения будут незабываемые. Хотя, мне довольно любопытно, может зайти к кому-нибудь посговорчивей и лишиться… хм… девственности? Или ты согласишься? Сможешь считать это задатком, ведь твой вопрос, по сути, и есть ответ. Ты всегда скрываешься за этим вопросом. Ты говоришь "А у меня есть выбор?" и идёшь, будто просто ответить "Да!" нельзя. Ты будто перекладываешь ответственность с себя на других или на судьбу. А уж в этом случае ты тем более боишься сам принять решение. Как так, ты останешься без перчаток. Поэтому тебе удобней думать, что тебя заставили сделать это, на самом же деле ты весь день думаешь только о Илленсии. Ты человек, и тщеславие тебе не чуждо. И ты тешишь его, как можешь, а единственное, что ты можешь делать хорошо — ходить в могильники. Ты пошёл в Имп от безнадёги? У тебя хватило бы денег дойти до другого могильника, может, ты бы заработал там мало, но всё-таки. Ты же предпочёл практически самоубийственный поход в Имп. Ты отправился с Карпре в Сердце Озера из-за того, что пожалел его? Чёрта с два! Тебя тянуло на остров. Ты хотел оказаться там. Именно ты желал получить камень. То же и с Илленсией, ты думаешь, что у тебя нет выбора, не в состоянии признаться себе, что хочешь завоевать славу первого могильщика, побывавшего в этом городе и вернувшегося живым. Что ж, пусть будет так. Ты идёшь в Илленсию, или твой друг маг и другие дорогие тебе люди погибнут. Точка.

Крами отвернулась, будто бы собираясь встать со стула. Позёрский жест, Велион был уверен, что гость мог бы просто раствориться в воздухе.

— Подожди! — крикнул тотенграбер, вскакивая. Удивительно, но это получилось, хотя тело слушалось плохо.

— Таки решил заняться со мной любовью? — спросило Нечто оборачиваясь. Его грудь, нет, грудь Крами призывно колыхнулась, треугольник волос прикрыла рука, нащупывая что-то там пальцами.

— Нет! Как я доберусь до Илленсии?

— Квален знает, иначе он не предлагал бы тебе идти туда.

— А как я узнаю вещь, которая нужна тебе?

— Узнаешь, — усмехнулась Крами. И исчезла, сделав странное движение рукой.

Велион упал на колени и застонал, хватаясь за промежность.

— Чёртов извращенец, — прошипел он сквозь зубы, немного придя в себя. — Чёртов… сукин сын. Твою мать…

Велион тяжело бухнулся на кресло, в котором сидел раньше. Что происходит? О каких жертвах говорила эта тварь? Что за вещь в Илленсии нужна ей? Причём тут, мать вашу, он и его проклятье могильщика? Что вообще на хуй происходит? Чёрный могильщик взревел от ярости и стукнул кулаком по столу. Глупый детский жест, но боль немного привела его в чувство, хотя и не принесла облегчения.

А ещё он услышал шаги сверху. Могильщик обернулся. В мерном свете огня камина (и когда огонь успокоился? наверное, когда исчез гость) с лестницы на второй этаж спускался Квален, живой и здоровый. Вот только шатало его так, что огонь будто бы и не успокаивался. Правой рукой, той самой, ещё несколько минут назад белевшей голыми костями и брызжущей алой густой кровью, он почёсывал себе задницу.

— Тоже не спишь? — сквозь зевок спросил маг, остановившись около стола.

— Ага.

— Эль остался? У меня сушняк жуткий.

— Вот бочонок.

— Угу.

Квален взял со стола бочонок с элем, поболтал, проверяя если ли там ещё что-то, и, услышав бодрое бульканье, присосался прямо к бочонку. По подбородку и волосатой груди мага потекли тонкие струйки. Завтра будет материться, спрашивая, какого хрена у него всё липнет.

— Налей мне тоже, — попросил Велион.

— Угу, — промычал Квален, не отнимая губ от бочонка.

Наконец, маг отлепился от бочки и, крякнув, поставил её на стол, едва не опрокинув.

— Сам налей, — буркнул он. — Я, наверное, чего покрепче, а то что-то выспался. Хотя чего, мы ещё засветло отрубились. Огонь ты разжёг?

— Не знаю.

— Насрать.

Велион налил себе эля, глотнул. Напиток нагрелся и стал совсем поганым, но могильщик продолжал пить. У него, оказывается, тоже пересохло в горле. Впрочем, ничего удивительно здесь не было.

— Квален.

— Ась?

— Я иду в Илленсию.

— Ну и хорошо. Завтра покажу остальные копии записок, которые у меня есть. Выпьем… э… за твой удачный поход. Наверное, последний. Мы же озолотимся.

— Выпьем.

"Да, — подумал могильщик. — Я иду в Илленсию. Хотя бы для того, чтобы спасти тебя, старый алкоголик. Хотя, может быть, Гость и был прав. Но что мне нужно там на самом деле?".

Велион допил эль и грохнул стаканом о стол. Ответа не было. Но чувство того, что он должен сделать это, не пропадало.

Глава 15. Чёрные перчатки. Проклятье пустыря

— Столицу уничтожили четырнадцатого ноября, — прохрипел Квален. — Через два дня после начала войны. По легенде Илленсия появляется в нашей реальности раз в год в день начала войны, но я уверен, что происходит это в день уничтожения столицы. Хотя, лучше бы тебе добраться до могильника двенадцатого, на всякий случай.

— Угу, — блекло ответил Велион, отбрасывая ворох пергамента, который ему час назад вручил маг. В записках мага-садовода он практически не разобрался: корявый, но читаемый подчерк переписчика из-за головной боли и всеобщего похмелья плыл перед глазами, сосредоточиться было просто невозможно.

— Может, выпьешь? — усмехнулся маг. Он-то выглядел вполне бодро.

— Нет, — буркнул могильщик.

— Что-то понял?

— Нет.

— Ладно, хер с тобой, расскажу. — Квален тяжело перевёл дыхание, потом почесал нос, видимо, раздумывая с чего начать. — Да ничего там путного нет, — сказал он, наконец. — Нытьё по погибшей цивилизации, особенно, конечно, жаль ему сады. Предположения о том, что будет дальше… если человечество, конечно, само себя не уничтожит. Это на протяжении всех этих листов. Кроме этих двух.

Квален выбрал из вороха пергамента два листа и положил их перед могильщиком. Велион уставился на пергамент. Один из листов он, как мог, изучил, это была довольно грубо нарисованная карта. Именно нарисованная — Велион видел немного карт, хотя и знал страну с востока от Крейны, как свои пять пальцев, но даже виденного ему было достаточно, чтобы понять, как ужасно выполнен рисунок. Пропорции полуостровов были не соблюдены, Лысые горы располагались почти впритык к Лелльскому Озеру, хотя расстояние между ними превышало пятьсот миль. Ориентироваться по такой карте было просто невозможно.

— Фуфло, — выразил Велион своё мнение по поводу карты.

— Сам ты фуфло! Да, не спорю, карта нарисована дерьмово, но посмотри сюда. Илленсия находится рядом с озером Шавлон…

— А Лысые горы рядом с Лелльским озером, которое почти в два раза больше Ядовитого моря.

— Да помолчи ты! Хотя, какого хрена, я тебе уже всё сказал. Что находится рядом с Шавлоном?

— Граница с Горливом.

— Не пытайся казаться глупее, чем ты на самом деле есть.

— Да я не… — начал было Велион, но осёкся, вытаращив глаза.

— Вот-вот, — усмехнулся Квален. — Шавлонский пустырь.

Могильщика затрясло. Теперь ясно, почему Илленсия до сих пор была легендой. Шавлонский пустырь. Плоский, как сковородка, покрытый мелким чёрным песком. Шавлонский пустырь, место, на котором начинает трясти каждого мага, стоит тому только ступить на этот песок. Нет, там нет ничего страшного, ни магии, ни чудовищ, вообще ничего, кроме этого песка, мелкого, напоминающего пыль, но очень твёрдого. Но любой, оказавшись рядом, поймёт, что это место проклято. Но больше всего боялись этого места маги и могильщики. Маги из-за того, что у них есть дар. Могильщики… Велион однажды приближался к пустырю, в тот год, когда впервые оказался в этих краях. Если честно, он здесь и оказался из-за этого пустыря… Могильщик скрипнул зубами, вспоминая Гостя и его слова о тщеславии… Только завидев край пустыря, он сбежал. Драпал так, что очухался только на расстоянии двух миль от него. А дело был в том, что его перчатки начали нагреваться и дрожать. Так же дрожит рука, стоит приблизить её к змее или проклятью. Но в тот миг у могильщика дрожали не руки.