Семиречье. Трилогия (СИ)

— Пошли, светелку твою покажу, — угрюмо сказал Дикуша.

Комнатка, отведенная девушке, оказалась на втором этаже двухэтажного терема. Была она небольшая, но уютная. Кроме чародея и ученика в тереме проживала кухарка, она же прачка и ее муж, который помогал ей по хозяйству. Добродушные и улыбчивые тетка Яра и дядька Кумай. Тетка Яра вошла вслед за учениками Дарея и поставила на окошко букетик из ромашек в глиняном горшочке, придав светелке завершенный вид. Белава благодарно улыбнулась.

— Обживайся, красавица, — подмигнула Яра и, дав попутно затрещену Дикуше, поманила его за собой. — Ты мне что паршивец в огороде устроил? — донеслось до девушки.

— А чего я, чуть что сразу я, — забубнил нудным голосом горе-ученик.

— А больше некому, — ответила женщина, и их голоса стихли.

Но тут же в дверях появился Кумай, худощавый мужик с большими руками. Он поставил на лавку узелок девушки.

— Здрава будь, девица, — улыбнулся он, и Белава поклонилась ему в пояс, здороваясь. — Белавой величают?

— Да, дяденька. А откуда знаете?

— Так ведь о тебе во всех окрестных деревнях и селах известно. Красой своей прославилась сначала, а потом упорством, с каким женихом отваживаешь, — девушка покраснела. — Да я так, к слову, — усмехнулся мужик. Потом добавил так же, как и его жена, — Обживайся, — и вышел.

Некоторое время девушка была предоставлена самой себе. Она обошла светелку, посмотрела в окошко и села на лавку рядом со своим узелком.

— Ой, лишеньки, — вздохнула она.

Вот и началась новая жизнь. Вроде бы вот оно, все о чем мечталось-грезилось, а страшно так, что волком завыть хочется и домой бежать без оглядки. Тут Белава разозлилась на себя, упрямо тряхнула головой и пошла вниз.

Девушка блуждала по чародейскому терему, заглядывая за все двери. Терем оказался теремком, небольшим, но аккуратным. Некоторые двери были закрыты, и Белава оставила их исследование на потом. За открытыми оказались три жилые горницы, две кладовые, комнатушка с какими-то скляночками, баночками и очагом. Дарея она не увидела, как и Радмира, и вышла во двор. Недалеко от терема стоял сруб, над которым вился дымок. Баня, поняла девушка. Кумай и Дикуша несли туда ведра с водой. Из-за терема показалась Яра, она окликнула Белаву и поманила к себе:

— Помоги мне, девонька, пока хозяин наш гостя своего отмывает. От Дикуши толка никакого, тьфу, непутевый, — и Белава улыбнулась, вспоминая такие же слова матушки о себе.

— Что мне делать, тетенька Яра? — с готовностью отозвалась она.

Яра повела девушку за собой, и уже через через несколько минут Белава суетилась вокруг большого деревянного стола, шинкуя зелень. Яра поглядывала на нее одобрительно, радуясь появлению еще одной женщины в доме, о чем она тут же и сказала:

— Жаль, что чародействовать приехала, мне бы такая спорая помощница не помешала, а то с этих мужиков никакого толка.

Белава хмыкнула. Она очень надеялась, что чародействовать она будет чаще, чем торчать возле печи. Яра же продолжала рассуждать о мужском населении в теремке:

— Дарей хороший мужик, но он весь в своих заклятиях и зельях, а Дикуша совсем пустячный. Уж и не знаю, что в нем колдовского нашел наш хозяин. Сколько не бьется, а все ничего у него не выходит. Вот напакостить, это запросто, а чтоб польза какая, так это уже не к Дикушке нашему.

— Совсем ничего не может? — обернулась Белава.

— Отчего же, заговорить болячки у него хорошо получается, зелья всякие, да порошки он справно мешает, а вот остальное не может. Уж как над ним Дарей не бьется, без толку. А ты знатно ворота снесла, мы ажно не поседели разом, — засмеялась Яра глубоким переливчатым смехом.

— Я нечаянно, — потупилась Белава.

— Не красней, девка, хорошо вышло. Знатно. — ухмыльнулась женщина.

Так за разговорами дело спорилось быстро. Когда мужчины собрались у стола, тот уже был накрыт закусками, медами и прочими яствами. Дарей позвал Белаву к столу, и она скромно присела на краешек. Трапезничали молча. Белава еле ковырялась в своей миске под тремя взглядами, которые бросали на нее трое мужчин. Задумчивый чародейский, веселый Радмира и хмурый дикушев. Наконец, она не выдержала:

— Вы сейчас во мне дыру протрете, — недовольно сказала она и, спохватившись, зарделась.

— Ешь, Белава, — успокоил ее Дарей, — мы больше смущать не будем.

И действительно, больше ее не потревожили. После обеда ее отпустили, сказав, что до завтра она может гулять и отдыхать, а завтра чародей ею займется. Побродив по двору без дела, навестив в конюшне Злату, Белава вернулась к Яре. Ей было уютно с этой большой и теплой женщиной, которая умудрялась делать сразу кучу дел, совершенно не сбиваясь с мысли и разговора.

Ближе к вечеру Дикуша удалился в комнатку со склянками, бросив на Белаву величественный взгляд и демонстративно запер дверь перед носом девушки, которая попыталась подсмотреть, что он будет делать.

— Зелье варить пошел, — сказала, возникнувшая за спиной Яра, — хорошо, что дверь закрыл, а то задохнулись бы. Он ведь, что мошенник удумал сегодня. Накопал корешков на огороде, чтоб с мышиными хвостами не возиться. Боится их, аки демонов. Как видит мышь, так и падает, как осиновый лист по осени. А как чародею мышей бояться? Никак нельзя. Вот он и решил обмануть хозяина, нашел кого, — усмехнулась женщина, а девушка поежилась, мышей она тоже не сильно уважала.

— Дарей его мышью грозился обернуть, — ответила Белава. — Когда подъезжали слышали.

— И оборотил бы. Очень уж разозлил его этот прохиндей. Так что вовремя вы, мальчонку-то жалко. Дурень, а добрый.

— А как же сейчас-то без хвостов варить будет? — удивилась девушка.

— Отчего же без хвостов? Ему мой Кумай нарезал.

— С живых мышей? — глаза девушки округлились.

— Почему с живых? С сушеных, — ответила Яра и засмеялась, глядя на побледневшую девушку.

— Гадость какая, — не удержалась Белава и поспешила на воздух.

Потом был ужин, баня, которую снова затопили, а после посиделки за самоваром. Яра принесла малиновое варенье, и Белава признала, что вкусней она ничего не ела, чем покорила женщину окончательно. Радмир рассказывал чародею о новостях в местах, о которых Белава не имела никакого представления и потому слушала с любопытством. Потом приятели перешли на воспоминания о былых делах. Радмир рассказывал легко и весело, невозможно было не смеяться. Дарей, утирая слезы, повторял:

— Да не верьте вы этому пустобреху, все не так было.

— Да как же не так-то? Говорю как есть, как только Банный понял, чем так его Кикимора занимается с нашим чародеем, так и нагрянул. Селяне-то ждут, когда в баню без опаски ходить можно будет, когда уймут злыдня, а тут вдруг вылетает спаситель из бани, только веником березовым прикрывшись и орет: «Уберите от меня эту нечисть, золотом плачу». — заливался соловьем Радмир.

— Ты хоть говори про кого это, а то ж люди подумают, что про меня, — отвечал сквозь смех чародей.

— А чем они с Кикиморой в бане занимались? — спросила Белава, хохоча вместе со всеми, и вдруг поняла и покраснела, — Ой…

Новый взрыв хохота сотряс чародеево подворье. Яра, которая убирала со стола, укоризненно покачала головой:

— Похабники, — обвинительно бросила она, — Девку-то спать отправьте, а потом и рассказывайте.

Дарей кивнул Белаве, найдя доводы Яры разумными.

— И правда, ложись-ка ты почивать, Белавушка, не для девичьих ушей такие рассказы, да и поздно уже.

— Я уже взрослая, — запротестовала девушка.

— Спорить будешь? — внимательно посмотрел на нее чародей.

— Нет, — девушка недовольно сморщилась, но пошла в терем, желая Яре в душе, чтобы ее Банный пощупал.

— Вот и ладно. — похвалил Дарей, а Дикуша победно посмотрел ей вслед, его-то не гнали, но мастер быстро исправил эту оплошность. — Дикуша, а ты что сидишь? Давай-ка тоже иди почивать, дел на завтра много.

Дикуша запыхтел, забурчал себе что-то под нос про то, что все беды у мужиков от баб, и что он в жисть не женится и удалился к себе. Дарей с Радмиром остались разговаривать.