Золушка в мире магии (СИ)

Сказать, что нервничала перед премьерой, значит, ничего не сказать. Маг опаздывал, отзвонившись предварительно, что ему пришлось перезаряжать два кристалла, потому он должен успеть непосредственно только к началу праздника. Киртас в своем костюме прятался в кабинете директора, справедливо предположив, что шутники могут воспользоваться случаем и начать заранее, в лице козла отпущения, избавляться от неприятностей прошлого года. Сам директор, благородно пожертвовав помещение для Киртаса, нервничал в секретарской, где был предоставлен в руки опытной Марь Палны, женщины солидного возраста, пережившей на своем веку не один новогодний праздник.

Все шло более-менее хорошо, до того момента пока ко мне не подошел один из моих учеников, задействованных в постановке.

— Анна Николаевна, а Эдриан не пришел, — протянул он как-то тоскливо.

— Ничего, скоро будет, — с преувеличенным энтузиазмом утешила своего ученика.

Только спустя несколько минут до меня дошел смысл сказанного. Как это не пришел?! Сирена тревоги взвыла внутри меня не хуже пожарной. Но катаклизм только начинал набирать обороты.

— Федосья говорит, что балкон ваш рухнул, — прошамкала одна из подчиненных мне техничек, — она его сейчас шваброй поддерживает.

— Как это рухнул? — ахнула я.

— А я почем знаю? — пожала плечами полная женщина, — Федосья говорит, что там кто-то по нему прошелся, и эта громадина рухнула.

— Жертвы есть? — уже на бегу спрашивала я.

— Только ученик, а так ни один человек не пострадал, — был мне ответ в спину.

Этого только не хватало. Ученик расшибся, балкон развалился. Хотя с другой стороны, если бы он рухнул под нами с Эдрианом… При воспоминании о практиканте сердце болезненно сжалось. Что же с ним случилось?

Вчерашний поцелуй закончился прогулкой по заснеженному городу. То ли мне тогда показалось, что часы пробили полночь, то ли наш поцелуй продлился очень долго, но, когда наши губы оторвались друг от друга, Вита рядом с нами не было.

Мы сидели на театральной кушетке, смотрели в глаза, и я понимала, что пропадаю. Темно-карие глаза завораживали, в них плескалась золотистая искорка на самом дне зрачков. В какой-то момент мне даже показалось, что они стали вертикальными, почти звериными, но ведь такое просто не может быть. Лишь только я об этом подумала, как руки Эдриана вновь привлекли меня к себе, а губы прикоснулись к моим. Упоительный, сладкий, мучительно-нежный поцелуй длился и длился, заставляя забыть все проблемы, даря надежду на что-то гораздо большее, невысказанное, настолько близкое по своей сути к природе, что казалось, мы растворяемся в мире вокруг нас.

Этот снег, поскрипывающий от морозца под ногами, яркие звезды, мерцающие на черном небосводе, почти полная луна, словно прикрытым желтым оком взирающая на нас с высоты, деревья, нарядно украшенные белоснежными шапками, и самое главное — огромные хлопья снега, падающие тихо, медленно кружась, все напоминало о нашем поцелуе.

Эдриан обнимал меня за талию, прижимал к своему боку и старался соизмерить свой широкий мужской шаг к моему. Никуда не торопясь, мы прогуливались по заснеженным улицам города, где только разноцветные огоньки на окнах были свидетелями нашего возвращения с репетиции.

Удивительно, но раньше так у меня никогда не было. С Эдрианом мне нравилось не только говорить, что-то обсуждать, но вот, как сейчас, просто идти, вдыхать морозный, слегка колючий воздух, и молчать. Чувствовать силу руки, крепко обнимающую мой стан, вспоминать поцелуй и невольно краснеть от удовольствия, что такой мужчина идет рядом со мной.

Этой ночью впервые уснула с улыбкой на губах, и вот теперь оказывается, что Эдриана до сих пор нет в колледже. Когда мы с ним расставались у моего дома, он выглядел вполне себе здоровым. Не руку же, в конце концов, он себе сломал? Но сейчас мне было необходимо выяснить, что там с учеником. Хотя техничка отнеслась без внимания к тому, что ребенок пострадал, но я-то не могу все это спустить на тормозах.

— Вит! — воскликнула я, заметив знакомый вихор между остальных голов, — Кто пострадавший?

— Я, — тут же ответил он мне.

Окружающие расступились, позволяя полюбоваться на вихрастого парня в порванной и пыльной одежде. Он сидел на той самой кушетке, а вокруг него суетилась Федосья, та самая техничка, что должна была сейчас держать балкон. Кстати, а что там с этой декорацией?

Моему взгляду предстали плачевные останки из порванного картона и палок, сложившихся, как карточный домик у задника сцены. Рядом с обломками стояли плотники и с задумчивым видом почесывали затылки и языки, обсуждая возможности восстановления сломанного театрального имущества. Убедившись, что Виту не требуется интенсивная терапия, направилась командовать плотницким составом. Приказания раздавались четкие, краткие, резкие. Слова, служившие мне связующим эмоциональным звеном между приказами, из-за присутствия детей пришлось проглатывать, а потому все свои эмоции могла высказывать, только красноречиво вкладывая в интонацию. Кажется, получилось, потому что плотники подхватили с собой не только свой инструмент, но и обломки декораций и начали что-то очень оживленно стучать, пилить и ремонтировать, а не чесать языки. Развернулась и направилась к пострадавшему.

— Вит, где ушибся? И как это произошло? — присела рядом с парнишкой и стала его ощупывать.

— Уснул там, а когда проснулся от шума, то слетел с этого балкона, — весело сообщил мне вихрастый пацан.

Здорово! Пока мы вчера с Эдрианом целовались, эта шантрапа за нами подглядывала и там же уснула. Только надо сделать так, чтобы никто не узнал о том, что произошло здесь прошлой ночью.

— Ходить сможешь? — сдвинула Анькины брови.

Помню я, помню, что так моя сестра некрасивая, но сейчас не до очарования.

— Конечно! — радостно сообщил вихрастый и подскочил на ноги. — Я же головой ударился, когда об пол приложился.

— Как ты себе шею не сломал? — всплеснула руками.

— Так этот непоседа на меня прямым делом упал, а потом уже об пол грохнулся, — проинформировала меня техничка.

— Если ты живой и в сознании, быстро ноги в руки и беги к дому Листа. Разыщешь его! — приказала ученику, — И смотри, без него не возвращайся! — пригрозила легконогому парнишке, уже бежавшему по проходу между сиденьями.

— Ишь, шустрый какой! — фыркнула вслед ему Федосья.

Вит пропал так же, как Эдриан. Уже началось представление, место в суфлерской будке занял один из помощников режиссера. Его громкий шепот, кажется, было слышно на последнем ряду актового зала, переполненного до отказа.

Пожарники выполнили свою угрозу, и пришли на представление. Я-то думала, соглашаясь на их слова, что это лишь на словах угроза. Мол, шуструю училку поймать на бойком слове, а вот нет, пришли, причем полным составом.

Старшеклассники, не участвующие в этом представлении толпились вдоль стен и громко обсуждали все, что видели. В частности очень горячо обсуждали кристаллы, расположенные у самой рампы. Уж очень их интересовал вопрос — сами полыхнут огнем или им все же потребуется шнур для разжигания. От этих слов по моей спине пробегали холодные мурашки. Экспериментаторы, тоже мне. Нашли время, когда гипотезы строить. Ведь пожарники в зале и тоже слышат все предположения, а так же активные предложения устроить небольшой переполох в актовом зале, посредством поджигания магических кристаллов.

И при всем при этом мне нужно было говорить свой текст, подметать сцену, оказавшуюся почему-то очень пыльной. Вот спрашивается, чем технички все эти дни в актовом зале занимались? Уж подмостки, которые мне нужно было мести, можно было помыть перед представлением.

Первые же махи метелкой вдоль струганных досок дали свои клубообразные плоды. Пыль поднялась в воздух, и осаживаться категорически отказывалась, несмотря на то, что размахивала дальше уборочным инвентарем, выданным мне завхозом, лишь для вида.