Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

Парочка этих существ стояла, трогательно держась за руки, и по некоторым особенностям их костюмов можно было заключить, что это, вероятно, мужчина и женщина.

На фоне их весьма объёмистых тел располагались остальные.

Три морские девы, вернее, намиянки — на первый взгляд могли показаться людьми. На второй взгляд отмечался нечеловеческий разрез больших глаз, сильно удлинённых к вискам; при солнечном свете можно было заметить, что их кожа цвета лёгкого загара имеет необычный оттенок, и наконец — мягкие перепонки, доходившие примерно до середины длинных пальцев.

— Виллена, Анната и Иллана, — представила их Лора.

Намиянки были сёстрами, у всех — прямые длинные волосы цвета платины с зелёным отливом, а глаза — пронзительно синие у Виллены и Аннаты, у Илланы были какого-то неопределённого цвета, но чаще всего казались серо-зелёными, как неспокойное море. Она же была заметно ниже ростом, чем её рослые сёстры, и если бы не эти отличия, они казались бы близнецами.

Девушки сдержанно улыбнулись Лоре, а к новым знакомым отнеслись прохладно-настороженно. Впрочем, то, что для людей — прохладно, для намиянок — горячий приём.

— Белтран, — прогудел зелёный “динозавр”, явно стараясь говорить как можно тише. Можно было бы сказать, что он ревёт шёпотом. — А это, — он с нежностью взглянул на подругу, — Глаша — моя жена.

Глаша скромно потупилась, приоткрыв в улыбке устрашающую пасть. Гэри невольно вздрогнул: с непривычки улыбка Глаши производила весьма сильное впечатление.

Киф — последний в этой компании — повернулся к зуланзрам.

— Сто раз вам говорил, чтобы вы не улыбались незнакомым, — заговорил он сварливым тоном.

— Улыбки вам не к лицу. Мы-то уж как-то притерпелись, а остальные каждый раз думают, что вы собираетесь их сожрать. Кстати, — сообщил он людям, — их зовут вовсе не Белтран и уж тем более — не Глаша. Просто их имена невозможно произнести. Совершенно невозможно!

“Не Белтран” возмущённо тряхнул головой и показал кифу зубы — это была определённо не улыбка, но киф и усом не повёл.

— Мою жену зовут Глаззжшаа, — сообщил зуланзр, — но, в отличие от некоторых, мы не страдаем от мук вечно больного самолюбия и не заставляем окружающих выговаривать каждый звук наших имён. Разве Глаззжшаа — это не то же самое, что и Глаша — в переводе? — добродушно спросил он, почему-то адресуясь к Гэри, видимо, как к человеку, проявившему наибольшую заинтересованность в происходящем.

— Конечно! — с жаром согласился Вон. — Глаша — красивое имя и… очень подходит вашей супруге! — заверил он довольного зуланзра.

Киф фыркнул, но больше ничего не сказал. Вполне возможно, что он вообще заговорил только для того, чтобы иметь возможность повернуться к новым знакомым спиной и сразу же продемонстрировать им свой великолепный хвост во всей красе.

Киф вообще был великолепен: немного ниже среднего человеческого роста, покрытый густым мягким мехом необыкновенно красивого тёмно-рыжего цвета; мягкие треугольные уши; словно оставленные кисточкой с белоснежной краской следы на щеках и на лбу; коричнево-розоватый кошачий нос, будто выполненный из какого-то необыкновенного зернистого шёлка; изумрудные глаза, в темноте и в минуты волнения вспыхивающие огнём; толстые и упругие, не слишком длинные усы; и наконец — хвост!

Толстый и пушистый, поднятый кверху с неизменным изящным изгибом, украшенный светлыми полосками… Киф — это произведение искусства со сложным характером: чаще всего за красоту надо платить, и не только тому, кто ею обладает…

— Этого задиру зовут Мррум, — сообщила Лора, глядя на кифа с весёлой укоризной.

— Вам лучше как следует запомнить его имя и как-нибудь на досуге потренироваться в произношении, а то я за него не отвечаю. Я уж и забыла, каким невоспитанным ты можешь быть, — обратилась она к кифу. — Затеять свару в первую же минуту знакомства!

Мррум не слишком достоверно изобразил сожаление.

— А где же Муфа? Я надеюсь, с ней ничего не случилось?

Рыжий котище масляно прижмурился.

— Кое-что… мрм… случилось…

— У них прибавление, — брякнула Глаша, невольно испортив Мрруму удовольствие.

Он стрельнул в её сторону зелёным глазом, но решил, что расквитается с ней позже, а пока надо успеть насладиться потрясением Лоры: таких круглых глаз он у неё ещё не видел.

— Неужели?! Как чувствует себя Муфа? Как малыш?

— Хорошо чувствует… а малыш… мр-м-м… замечательный получился малыш… — киф жмурился, нежась в лучах общего внимания, и вид у него был настолько самодовольный, что одна из намиянок не выдержала.

— Можно подумать, что это исключительно твоя заслуга, и ты лично выносил и родил своего сына, — язвительно заметила Виллена.

— Да уж во всяком случае — не твоя! — возмутился Мррум.

— Наша заслуга и то больше! Разве не мы с Глашей принимали роды, пока ты носился по округе, жалобно мяуча?

Мррум сердито встопорщил усы и надулся.

— Не было этого! — заявил он, и всем стало ясно, что именно так всё и было.

— Как ребёнка-то назвали? — спросил Командир.

— Рряу, — сказал киф, оттаивая.

Михал покосился на Лору, не зная, как расценивать этот ответ. Может, это и не ответ вовсе.

— Очень красивое имя, — пришла ему на помощь девушка.

Приняв похвалу как должное, киф немного успокоился.

— Возможно, тебе стоило остаться с Муфой и малышом? — спросила Лора.

Виллена презрительно покосилась на кифа, давая понять, что она думает о нём, как о муже и отце.

— Разве эта компания растяп сумела бы управиться с кораблём без меня? — искренне удивился Мррум.

— Да и ты слишком долго находилась без присмотра. Удивительно, что ты ещё жива… — Мррум неодобрительно покосился на Рэя.

Чувствовалось, что только воспитание, которое у него всё-таки имелось, хотя его и нельзя было назвать хорошим, мешает ему прямо заявить: Лора никогда не спуталась бы с этой сомнительной компанией, находись она под его, Мррума, присмотром.

Тем временем, Михал наконец прочёл название корабля, потом протёр глаза и прочёл ещё раз.

— “Полосуха”, — озвучил он прочитанное.

— “Полосуха”, — смущённо потупившись, подтвердила Лора.

— Чем же вам Радуга-то не подошла? Хорошее название…

— Хорошее, — согласилась Лора. — Даже слишком. Мы же не только в большие космопорты, вроде этого, прибываем. Прилетишь куда-нибудь, в глушь какую-нибудь… и получается: вот, мол, мы к вам прилетели, словно радуга в небе зажглась! А “Полосуха” — смешно и без претензий. Зато почти каждый, кто это название слышит, сразу улыбается.

— Да уж… — проворчал Мррум. — Помню, мы как-то чуть не целые сутки на орбите Купавы улыбались… Хорошо ещё, ничего не случилось.

— А что так? — спросил Михал.

— Да диспетчер решил, что какие-то шутники его разыгрывают, — объяснила Лора.

— Мы ему: “Полосуха” просит разрешения на посадку”, а он… не мешайте, мол, работать… Никак не мог поверить, что серьёзный корабль такого класса может иметь такое название. Ладно бы ещё какая-нибудь прогулочная яхта…

— Так ведь можно и в беду попасть, — неодобрительно покачал головой Командир.

— В беду можно попасть на корабле с любым названием, — возразила Лора. — А на “Полосухе” скорее можно попасть в смешное положение, чем в безвыходное.

— А это ещё кто? — брезгливо спросил киф, соизволив заметить Кенура, который со спокойствием философа смотрел и слушал, ничему не удивляясь и ни во что не вмешиваясь.

— Это Кенур, — ответила Лора непривычно твёрдым тоном.

— Это что — имя или… порода? — спросил Мррум, давая задний ход — уже не брезгливо, но и, прямо скажем, без особой симпатии.

— Это и вид, и имя, — в голосе девушки отдалённо, но явственно послышался металл.

— Кенур ещё очень молод, можно сказать, ребёнок. Обычно я не мешаю тебе задирать взрослых, но к нему, уж будь добр, не цепляйся. Он сирота, вернее, раньше был сиротой, а теперь — мы его семья. И я очень надеюсь, что он может рассчитывать на доброе отношение.