Магистериум морум (СИ)

Когда артефакт наскучил, Фабиус подарил его тогда ещё смазливой кухарке. И вот сейчас предчувствие обожгло его, как жжёт это необычайно гладкое стекло, если держать его под углом к солнцу.

Магистр понял, почему Грабус обратился именно к нему. Столичный маг сам выучил когда-то Фабиуса, дал ему первые наставления. Он решил, что может положиться на мнение бывшего ученика, что поймёт ход его мыслей. Он был напуган и не знал, на кого ещё может опереться в дальних от столицы землях.

Мир стал слишком изменчив для тех, кто доживает уже вторую сотню лет. Меняются границы государства: четыре войны раздирали его лишь за последние сорок десятилетий, восемь правителей жило и умерло, кажется, совсем недавно, недаром в Совете Магистериума давно уже говорят просто – «правитель», не прилагая имён. Да что там имена, сами слова изменяются для магистров так споро, что не все они понимают бормотание черни.

Мир двигался быстрее, чем жили маги. Грабусу требовался взгляд такого же, как он, на происходящее вокруг. Потому он и не стал посылать более молодого мага. Грабус явно в чём-то подозревал Ахарора, почти ровесника своего. В чём? В воровстве? Но что за дело до мирских ценностей наследнику магической силы? Разве что Ахарор замыслил покуситься на власть?

Глава 4. Гость из Ада

«Лишь глупцы называют своеволие свободой».

Тацит Публий Корнелий

Первый круг Ада Великой Лестницы Геенны Огненной.

Численный год Дракона,

месяц Арок, день его 7-й

Ангелус Борн не любил «перекладывать дела на голема». Он решил заняться судьбой червяка немедленно, пока магнитные токи не сменились, и в этой части Ада не наступил вечер. Кто знает, сколько проживёт тварюшка без своего симбионта?

Холодные пещеры располагались на границах с Серединными землями. Там было недостаточно жарко для крупных адских тварей, но процветала такая вот мелочь, питаясь растениями, насекомыми и прозрачными слепыми рыбами.

Времени у бессмертного – хоть отбавляй, можно было потратить чуток и на червяка. Однако удобная пограничная пещера, где Борн останавливался когда-то на пару десятилетий, чтобы поизучать повадки фосфоресцирующего подземного мха, оказалась заваленной камнями. Он метнулся сознанием, разыскивая сохранившиеся полости вблизи… Не нашёл. Двинулся наугад, завязнув в камне… И вдруг – ощутил, что попал на поверхность!

Он стоял в маленькой пещере на вершине скалы, и она открывалась в нежную холодную синеву неба.

Борн шагнул к самому краю. Дыхание Серединных земель обожгло его и унеслось куда-то вдаль. Он обернулся, шарахнулся назад, во тьму. Мелкие крылатые звери с писком кинулись от него прочь. Он испугал их, а, может быть, причинил вред.

Но отступать Борн не привык. Собравшись духом, он вернулся к выходу из пещеры и посмотрел вниз.

Кругом, насколько хватало его физического зрения, простиралось царство воздуха, такого плотного и серого, что он видел в нём мелкие капельки воды. Скала почти подпирала небо, и Борн лишь ощущал пока, что там, внизу – каменистая долина, а за ней – холмы.

Инкуб поёжился. Хотя на Земле шёл более-менее тёплый сезон, ему было уж очень зябко. Он знал, что в мире людей есть зимы, и они так суровы, что замерзает вода и падает с неба обжигающим пухом. Так что ему ещё повезло, ведь он не высчитывал время визита.

Нужно было решить, сколько сил отдать на обогрев тела, чтобы оно не закаменело здесь, но и не сияло чрезмерно, привлекая внимание местных живых. Вот ведь задачка…

Борн почесал бровь, вдохнул первую порцию тяжёлого густого воздуха, посмотрел на червяка на руке. Тот выглядел на удивление бодрым. Демон погладил его неожиданно тёплую плоть. Похоже, червяку не было слишком холодно.

Инкубу стало немного обидно, что червяк сумел уже приспособиться, а он, великий демон, всё не сообразит, как ему согреть тело и не пугать при этом мелких крылатых обитателей пещеры, что разлетались от него, как от пожара.

Он посмотрел вниз, теперь уже иным, магическим зрением, далеко прокалывая пространство, и увидел вдалеке небольшой город. Ноги сами толкнули его к краю обрыва, но он нашёл в себе силы остановиться.

Мир внизу манил его. Там паслись сытые глупые души людей, праздные и расслабленные, там обитали неведомые ему малые существа, там хранились желанные книги, которые развлекали его больше всего прочего. Даже из-за одних книг он был готов броситься сейчас головою вниз с холодной высоты на благословенную знаниями твердь.

Но стоило ли рисковать? Его отсутствия не заметят, но могут заметить деяния его на земле. Одно дело скупать книги у чертей, другое – самому проникнуть сейчас в хранилище людских мыслей, не испортив и не спалив его. Сумеет ли он?

Борн умерил бушующий в жилах огонь так, что тело с непривычки стало тяжёлым и ломким. Отпустил себя чуток, согреваясь. Опять умерил. В конце концов, сообразил, что огонь нужно пустить по тонкой границе между собой и миром, чтобы он пылал над его естеством. Почти не согревая, но служа преградой холодному воздуху. Тонкой, почти невидимой преградой.

Он согрелся, наконец. Стал озираться уже не со страстью к исследованиям, близкой к умопомешательству, а с обычным любопытством сущих.

Черти ведь позволяют себе бродить по Серединным землям, что же мешало раньше ему? Ах, да… Он же соблюдал Договор. Всего лишь созерцал, отделяя естество от тела, наблюдая, путешествуя.

Так вот ещё от чего зябко! Он – преступник, впервые по-настоящему преступивший закон! Оказывается, это забавно!

Борн примерился, спрыгнул с обрыва, попал на курумник и съехал со скалы в водопаде камней! Лицо его осветила улыбка. Ах, если бы он знал раньше, что преступать закон так чудесно!

Силою мысли демон поднял тело на скалу и съехал ещё раз с ветерком! Потом замер настороженно, давая сознанию ощутить, что происходит вокруг, там, где этого не видит уже зрение и не слышит слух.

Но кругом было тихо и безлюдно. Только птицы замечали его да малые твари. Демон вдохнул полной грудью, давясь и захлёбываясь воздухом, словно лавой. Он был рад неожиданному простору: купался в нём, ласкался к нему!

Сможет ли он взять сюда Аро? Сын так мечтает о путешествиях… А почему – нет? Аро всё равно не добьётся особенного признания в Верхнем Аду, Нижний же – вообще закрыт для него. Почему бы не доставить сыну радость, дав ему увидеть мир людей?

Конечно, страшно толкать такую юную сущность на преступление. Закон Сатаны строг… Но какие открываются перспективы!

Борн растворился в синеве холодного земного неба и возник уже внизу, в долине. Ещё раз растворился, уже более обдуманно выбирая укромное место, и очутился в густой листве на развилке ветвей старого дуба.

Кора дуба была ласково-шероховатой и даже не задымилась, когда плоть Борна соприкоснулась с ней. И птицы не прекратили свой свист. У него – получилось! Он был здесь почти свой, живой, не пугающий огненной сутью мелких лесных тварей!

Где-то впереди предощущался город. С его соблазнительными библиотеками, ремесленными мастерскими, лавками редкостей!

Борн с удовольствием слушал, как тело его вибрирует от возбуждения. Потом он закрыл глаза и начал сознанием изучать простирающуюся вокруг землю.

Самый близкий к горам городок оказался удручающе мал. Над неказистыми домишками как разномастные рога возвышались ратуша да церковь Сатаны – небезопасное место для заблудившегося демона.

Именно церкви надзирали за исполнением на Земле Договора с Адом, именно туда после смерти людей первоначально попадали их души, чтобы потом опускаться в Ад согласно своей тяжести: чем тяжелее – тем глубже.

Горожане не стремились строить рядом с живым адским зданием свои мёртвые человеческие жилища. Но бедняков много, нашлись и те, что прилепили хибары недалеко от Кровавой площади возле церкви. Настоящий же центр города начинался левее, там, где высилась свечка ратуши. Вокруг неё, несмотря на полуденную жару, гудела оживлённая торговая площадь с лавками государственного хлеба, рыбными, зелёными и мясными рядами.