Воля Императрицы

Жэгорз только ухудшал ситуацию. Он по-прежнему настаивал на том, чтобы ехать рядом с Сэндри, повернув свой костлявый нос по ветру, куда бы тот ни дул. Его утверждения — «Я слышу дворец» — стали сводить с ума. Проблема была в том, что империя поддерживала вдоль тракта серию крепостей для поддержки порядка. Могли ли его «звуки дворца» быть просто разговорами слуг империи? Он не мог сказать. Время от времени он замолкал, но потом снова принимался за своё. Сэндри могла отдохнуть от его деклараций только когда решала ехать позади их группы, где ей в зубы набивалась пыль. К тому времени, как они наконец доползли до переполненного постоялого двора Блендроуд, Жэгорз свои новости выкрикивал, заставляя всех слышавших его глазеть на них, а у Сэндри разболелась голова.

— Жэгорз, пожалуйста, потише! — воскликнула Гудруни, когда Сэндри выехала вперёд, чтобы поговорить с хозяином постоялого двора. — Дети и так уже плохо себя ведут, — она зыркнула на своих плачущих малолеток в повозке, — и я собираюсь их отшлёпать, если они не прекратят немедленно! Я и тебя отшлёпаю, если ты не можешь вести себя по-взрослому!

Браяр тоже был покрыт дорожной пылью, и от солнцепёка у него болела голова, но Гудруни заставила его улыбнуться:

— А я-то считал её мышкой, — заметил он Дадже, когда Сэндри проехала мимо них. — Похоже, что это не так.

— Я не думаю, что матери вообще бывают мышами, — пробормотала Даджа. — Возможно, именно это Жэгорзу и нужно — мать.

— Я слышу дворец, — крикнул Жэгорз Гудруни. — Заговоры, предательство и козни.

— Слышь их тихо, — настояла Гудруни.

Она последний раз зыркнула на своих детей. Они, по крайней мере, уловили тон своей доведённой до ручки матери, и умолкли.

— Клэйхэйм, мне так жаль, но у нас нет ни одной комнаты. Вы же видите — каждый дом в Блендроуд полон во время конной ярмарки, — пролепетал хозяин.

Ему приходилось говорить между двух охранников Сэндри. Они не позволяли ему подходить к её лошади ни на шаг ближе.

— Все, кто в это время ездит по тракту, знают о ярмарке. Я выставлю людей из их комнат, поскольку вы — клэйхэйм, но это будет стоить мне постояльцев, от которых я завишу каждый год.

Сэндри потёрла виски:

— Нет, пожалуйста, не нужно делать это из-за меня, — сказала она ему, ненавидя себя за ту, что волнуется о таких вещах, когда ей самой просто хотелось горячей ванны. «Почему я не могу быть такой же, как остальные дворяне, и требовать заботы обо мне и моих спутниках прямо сейчас?» — раздражительно спрашивала она себя. «Не могу представить, чтобы Берэнин волновала его возможная потеря клиентов — лишь бы получить ванну».

— Типичный мужик, никакой помощи! — проворчала женщина — явно жена хозяина, — проталкиваясь через толпу.

Достигнув окружавших Сэндри охранников, она сделала реверанс.

— Клэйхэйм, простите моего мужа-дуболома. Он забыл о постоялом дворе Кэньён. Это всего лишь в десяти милях по Дороге Ди́пдин.

Она указала на дорогу, уходившую на запад.

— Правда, там утончённой молодой леди и её домочадцам будет гораздо лучше. Место маленькое, тихое, не особо известное, но опрятно. Им владеет моя свояченица. У них сейчас остановились некоторые гости, но комнаты ещё остались. Свояченица готовит не так хорошо, как я, но никто не жалуется на её стряпню.

Даджа опёрлась на свой посох, и оглядела женщину:

— Если то место такое замечательное, то почему оно не набито битком?

— Для начала, оно в десяти милях от тракта, — сказал хозяин, явно почувствовав облегчение от вмешательства своей жены. — И то место скорее для дворян и охотников. Там заняты все места, когда начинается охотничий сезон, вот уж точно, и то же самое с торговцами мехом зимой, но в это время года там не так людно.

С Сэндри было довольно. Голова её просто убивала.

— Поехали, — приказала она своим спутникам. — Чем раньше я лягу, тем лучше.

Один из охранников бросил хозяину и его жене монетку. Браяр и половина охранников последовали за Сэндри, пока Даджа тихо посоветовала Жэгорзу помолчать. Он послушался, но ненадолго. Сэндри едва проехала милю вниз по боковой дороге, когда он воскликнул:

— Шелка, парча, мечи — я вижу их на ветру!

— Потому ветер дует со стороны Сэндри и её охранников, Жэгорз, — сказала ему Даджа. — Ты будешь вести себя хорошо, или мне придётся заставить тебя принять твои капли?

— Я сказал, что буду присматривать за вами, — с достоинством уведомил её Жэгорз. — Вам следует прислушиваться, когда я присматриваю за вами.

Даджа посмотрела на Гудруни:

— И с детьми тоже — вот так?

Служанка вздохнула:

— Да, очень похоже.

— Умолкни, или принимай капли, — приказала Даджа Жэгорзу. — Мне всё равно, что из этого ты выберешь.

Жэгорз умолк, немного поотстав, чтобы ехать с более благожелательным Браяром.

Когда они достигли постоялого двора Кэньён, Даджа с облегчением обнаружила, что ситуация здесь сильно отличалась от предыдущего постоялого двора. Единственными гостями были четверо солдат в увольнении из армии, что означало наличие в доме комнат для всех, кроме охранников Сэндри. Её охрана рада была разбить лагерь снаружи, на берегу протекавшей рядом реки. Хозяин постоялого двора мгновенно взял их отряд в свои руки, отведя Сэндри к прохладной комнате, чистым простыням, воде для умывания — и тишине. Пока остальные расслаблялись, Даджа задержалась в общей зале, чтобы поговорить с остальными гостями.

— Тут не так дорого в это время года, — объяснил один из них. — И если честно, Раввикки, мы с друзьями рады тишине.

Один из них кивнул:

— Мы здесь для того, чтобы рыбачить, пройтись по реке, и забыть, что вообще есть такое место — Море Травы. Там было наше последнее назначение. Мы в увольнении, слава богам.

— Тогда вы далеко заехали, — заметила Даджа.

— Тысячи миль, как можно скорее, — благоговейно сказал один из мужчин под горький смех своих спутников. — И теперь — всё. Этот янджингский император — жестокий, жёсткий малый. Мы надеемся, что наше следующее назначение будет в безопасную маленькую солдатскую коробку в, может быть, Данкруане.

— Поговорите с моим братом Браяром, когда он закончит дремать, — предложила им Даджа, поднимаясь на ноги. — Вы сможете обменяться проклятиями в адрес императора. Он только этой весной вернулся из Гьонг-ши.

Мужчины переглянулись:

— Участвовал там в битвах, а? — спросил тот, что заговорил первым. — Этот император на месте не сидит. Но после обеда нас тут может и не быть.

Он откашлялся в кулак.

— Мы думали о том, чтобы съездить вечером на конную ярмарку, немного поразвлечься.

— Странно, — сказала Даджа Браяру позже, когда он спустился вниз.

К тому времени мужчины уже давно уехали.

— Они не показались мне людьми, которые вообще куда-то собирались.

Она потянулась:

— Пойду-ка я поупражняюсь с посохом. Ты не хочешь обменяться парой ударов?

Браяр поморщился:

— Когда у нас буквально на пороге есть река и зелень, и малыши крепко спят, и потому не будут никуда ходить за мной гуськом? Спасибо, но нет. Посмотри, может один из охранников хочет заработать себе отбитые пальцы.

Желанию Браяром одиночества не суждено было сбыться. Он исследовал небольшой участок, где росли папоротники, гадая, сможет ли он довезти их до дома, если использует один из маленьких горшочков из своих сумок, когда его нашёл Жэгорз. Он внезапно встал на колени, на дюйм промахнувшись мимо папоротников.

— Ты чуть не убил растение, Жэгорз. Зубы Лакика, тебе следует использовать глаза не только для видений, — терпеливо сказал Браяр, проверяя, что мох под костлявыми коленками Жэгорза не пострадал. — Если ты не хочешь смотреть, куда ты ставишь ноги, колени или что-то ещё, то ты не можешь ходить вслед за мной.

— Я обещал Трис, что буду за всеми приглядывать, но никто не хочет слушать, — пробормотал Жэгорз. — Как я могу заставить вас слушать, когда воздух полнят заговоры, а в ветре висят образы заговорщиков?